Страница 16 из 25
В коридоре третьего этажа старинного здания причудливой для наших мест архитектуры южной Италии, слышались азартные голоса куратора базы Грушникова и отбивающегося от его нападок Сэма:
– А где отчет по минам хранения?
– А вот, по всем позициям!
– Да? Взрыватели? Запалы?
– А это что? Все как у вас – бьется один в один, я проверил!
– Угу, точно! А где подрывные патроны, почему не соответствует!
– Ха, так ты же сам их списал еще в мае – вот акт, завизированный вашим начальником! Кстати и подпись – твоя!
– Хм, всё – достали меня тетки! Вот сейчас бухгалтера, на фиг, грохну – свидетелем будешь! Побудь тут за меня, посиди, пока я ее душить буду! Опять вовремя не провела по ведомости! Она явно лишнее живет и смерти моей хочет! Кровь минерскую литрами пьешь, Рая! Была бы мужиком… я бы тебя этими твоими папками разукрасил бы под хохлому!
И так далее. Работа кипела! Световой день короток, и офицеры отдела даже на обед не пошли – обошлись чаем с сушками, да и у Сэма оказалась с собой добрая старая мужская еда – пайковая говяжья тушенка. Бумаги постепенно покидали чемодан и аккуратно раскладывались на столе. Свободного места в чемодане становилось все больше, а на столе оставалось все меньше.
Вопреки приметам и прогнозам, погода за окном нагло портилась, мела поземка, а ветер ехидно раскачивал уличные фонари и провода и подвывал – «Ага! Дождались?» Но, на полпути не бросишь, рукой не махнешь. А завтра – так и вообще, погода как вдруг раздухарится! На сколько дней – один бог ведает – Север, моря – под боком, океан – в двух шагах!
Всё! Наконец-то дела закончились – все сошлось, все билось, по всем многочисленным номенклаторам и наименованиям. Бумаги обратно перекочевали в старый чемодан и аккуратно улеглись на свои места по системе. От удовлетворения все аж запрыгали и заплясали! Трудно молодым активным людям столько времени заниматься нудной, монотонной работой! Будет, что завтра доложить командующему на утреннем докладе!
Сэм поблагодарил коллег за радушие и помощь, заторопился выезжать в обратный путь – о чем поставил в известность своего волновавшегося командира, пробившись к нему через лабиринты полудесятка коммутаторов и дежурных телефонисток оперативной проводной связи.
Он уже начал было облачаться в свои утеплительные кавалерийские доспехи, но не тут-то было!
– Ты куда? – искренне удивился старший офицер, капитан 2 ранга Петя Грушников, – еще не весь план у нас «вып». А без «вып»-а в плане – ты вроде бы и не работал! Уж лучше бы не работал, но «вып» поставил! А кто честно отпахал, а работу формально не зафиксировал – тот чистый преступник!
Сэм, замордованный напряженным и очень длинным днем, пока не понимал, к чему такая тирада Грушникова. Но его уже потащили, прямо за рукав новенького кителя, в другой кабинет.
Время рабочее уже больше часа, как кончилось, и там был накрыт немудреный стол для «мальчишеского» междусобойчика. Сам начальник отдела достал из сейфа пару бутылок подходящего случаю «натурпродукта» к столу. К тому же – была священная почитаемая народом «тяпница», конец рабочей недели. «Поди возрази – обидятся, так работаем же вместе и не в крайний раз! Тем более от души!» – безнадежно подумал Волынский и, горько вздохнув, махнул рукой. «Вывози, мол, мой Боливар!»
Подозревая еще с утра что-то такое подобное, он был готов – не ударил в грязь лицом! Сэм прибавил к столу еще соленую рыбу собственного засола, свежесваренного «таракана» в смысле – экземпляр крупного камчатского краба, розовый бекон, приготовления завстоловой базы гения продстужбы мичмана Тараса Убийбатько, копченую курицу и… «жидкую валюту». А куда деваться? Шила в мешке не утаишь – вытечет все равно!
Его вклад оценили – жмотов и халявщиков на флоте особо не жалуют. И никогда не жаловали – по неписаным законам морского братства. Правда, ситуации бывают разные! Никто тебя ни в чем не упрекнет, если оказался не готов (братва этого тоже не приветствует) – сегодня – ты, а завтра – я. Земля имеет форму чемодана, и встретиться еще придется, если вдруг когда не потонем! Так чтобы при встрече – там или здесь – стыдно не было!
Застолье несколько затянулось. Все было просто и душевно. Волынский «сачковал», как мог – не доливал себе, пропускал тосты, пил минералку вместо водки, но в голове все-таки зашумело.
Начальник отдела запретил ему ехать в свою базу, несмотря на слабое сопротивление Сэма – мол, уже предупредил о выезде, ждать будут… а Петя Грушников взялся пристроить его вместе с мотоциклом на постой к одной знакомой, доброй и любвеобильной, даме, с широкими гостеприимными бедрами, которая считала аморальным упускать моменты возможного удовольствия и мелких радостей. Время неумолимо! Моментов может больше и не случиться!
Дама как раз временно скучала. Кроме того, он брал на себя роль Вергилия по закоулкам города Полюсного.
Сэм вроде бы и согласился – это было разумно и, по военному, целесообразно.
Опять же – посильная помощь женской половине мирного населения, как успокаивал он свою вдруг невовремя проснувшуюся совесть.
Путь же предстоял дальний. За рулем мотоцикла, выпивка плюс усталость – вполне могла быть чреватой всякими внеплановыми приключениями!
Волынский где-то в душе все понимал, и совесть старого служаки нещадно колола его в самое сердце, но… Вот-вот, это самое «но»!!! Говорят, что самые трезвые мысли приходят в пьяную голову – однако, врут! Бывает, но – чаще всего – врут!
Дозвониться до дежурного по базе было вполне возможно, придумать причину задержки, обходя вынужденное возлияние в компании коллег-офицеров – тоже. Хотя бы ординарная поломка Боливара. А что? Железо – есть железо. И никто никогда по нему не может ничего гарантировать!!!
Вокруг Боливара, по-сиротски приткнувшегося к хилой ограде под углом здания еще довоенной постройки, метель намела большой сугроб.
Экипировавшись, натянув герметичные большие очки, Сэм взгромоздился верхом на холку мотоцикла и возился с ключами. На этой связке чего только не было – ключи от квартиры, кабинета, гаража, и сарая с удочками и сетями. Наконец, ему удалось завести своего ретивого коня. Тот недовольно фыркал и прокашливался.
Петя-Вергилий тем временем устроился сзади, и намертво вцепился в скобообразную ручку. Вдруг понял, что как только Боливар тронется с места, он моментально останется без фуражки. Он решил принять меры – натянуть подбородочный шнур. И, конечно, оставил ручку в покое, занявшись фуражкой. В то время умудренные опытом службы корабельные офицеры под «крабом»-кокардой фуражки носили уставной витой золотистый шнур, а с другой стороны, на муаровой «нельсоновской» ленте – кожаный, невзрачный но практичный ремешок. В случае штормовой погоды он опускался, натягивался на подбородок – и за свою фуражку вы могли быть какое-то время спокойны.
Но тут Сэм, убедившись, что Петя сел на круп его коня, готов ехать, лихо дал газ и рванул с места!
А Петя оказался в сугробе с фуражкой в руках. Урал-богатырь просто взял да и выехал прямо из-под него! Повисев немного в воздухе, он рухнул во что-то мягкое. Ошарашенный Грушников, сидя в пушистом сугробе, долго и внимательно рассматривал в руках свой черный суконный «аэродром» севастопольского пошива. Он утратил смысл сегодняшнего бытия – Сэм, которого он намерился было отвезти к Томке, вдруг куда-то исчез! Коньяк, обещанный ею за Сэма – тоже – тю-тю! Это он сразу понял!
А, затем, он подумал-подумал, и устроился поуютней, распихав из-под себя снежные барханы. Как он понял, ехать уже никуда не надо было, спешить – тоже, уже кругом опоздал… Тогда Петя завалился в снег и… спокойно заснул. Ему было хорошо и совсем не душно и не жарко! Он был пару раз у экватора, и даже – за ним, по полгода каждый раз, и с тех пор искренне любил холод! Вышедшие из-за здания его коллеги увидели, как в сугробе под фонарем что-то загадочно темнеет. Предположили, что у кого унесло ковер с балкона – но оказались не правы. Этот был их сослуживец Петя, ухода которого никто ранее не заметил… он свернулся калачиком и нагло наплевал на реальность.