Страница 15 из 25
Покупка сулила ему некоторую долгожданную независимость в передвижении во времени и в пространстве – даже до ближайшей автотрассы было почти 15 километров, да по рытвинам и колдобинам полевой дороги-грунтовки, вдрызг разбитой тяжелыми трехосными машинами, перманентно таскающими разные важные грузы туда и обратно. Да и танки с самоходками и ТЛБ – тоже сюда захаживали, и за собой следы не прибирали… ежели ты на танке, да еще в погонах, то тебе пофигу, какие там знаки и указатели! главный указатель – это твой командир, вон он, в головной машине!
Автодорожный батальон флотилии каждую весну пытался привести эту лесную дорогу по склонам сопок в более или менее приличный вид, старательно перемещая по ней кочки и ямы с места на место. Толку от этого было – чуть! Так, считайте, элементарное обозначение ремонтных действий для закрытия смет и нарядов и отчетов по выполнению учебно-производственных планов. Хватало такого ремонта не на долго!
Но для «жигулей» и «москвичей» того времени она уже к концу лета вновь становилась непроходимой. А вот мотоцикл – так это же совсем другое дело! Урча и пыхтя, он все-таки легко преодолевал эти препятствия, а где не мог – там его можно было прокатить и даже протащить на себе до более-менее вменяемого участка дороги.
Сэм, с детства знакомый с техникой и умеющий работать с различными инструментами, взялся за модернизацию своего боевого коня. Что-то удалось достичь… Сэм форсировал мотор, усилил бак, а в коляске разместил еще и мощный танковый аккумулятор – на всякий случай. Он был счастлив! Боевой конь был готов, так и просился вскачь, навстречу испытаниям. И, оказывается, они были уже не за горами!
Зима в тот год заглянула к нам рановато, засыпав снегом дороги, покрыв наледью опасные откосы. В небе ночами уже полыхало загадочным потусторонним светом Северное сияние, Сполохи, как издревле звали это явление в наших местах поморы. Это к морозам и ранней зиме – примета такая! Покрытие дорог стало скользким и опасным, участились аварии. Там и сям в кюветах можно было увидеть застывшие машины, слетевшие туда на зигзагах и поворотах.
Не миновала сия участь и машины базы, возивших грузы в сторону центральных складов. Вообще-то база располагала достаточным количеством машин, штатным гаражом и автомобильным подразделением.
Но «аяврики», как иногда звали матросов, доблестно несущие там срочную службу, сумели справиться со своей матчастью. Ломали и били свои машины старательно, и без замечаний и успешно обезвредили к зиме почти всю автотехнику!
Усилия же по восстановлению техники, тоже расходовались на «обогрев космоса» и весомого результата, увы, не давали.
Механик гаража ходил злой, лишенный за всё всех вознаграждений и морально порванный командованием на Британский флаг, и даже на мелкую ветошь от него. Зампотех Аргуненко тоже был бит чем ни попадя, причем хотя бы раз в неделю, лишенный всего. Он даже уже забыл – чего же его лишили? Чтобы хотя бы расстроиться.
Однако из отдела вооружений флотского объединения срочно потребовали документацию на сверку – неумолимо и опять неожиданно приближался конец года.
Делать было нечего – надо ехать. Сэм долго уговаривал командира разрешить ему эту поездку самостоятельно на своем «Боливаре». Тот упорно не соглашался – такая поездка в служебных целях уже содержала целую кучу нарушений всех действующих тогда документов, порядка и правил. И ежели бы да коли что произошло – никому бы из начальников и участников мало не показалось! Как говаривал иной раз командир, пугая сам себя, его бы за этот подвиг три раза подряд расстреляли на фоне развалин свинарника пулями из концентрированного навоза.
А тут – бац! «Последняя капля воды, переполнившая бочку с порохом»! Последняя живая машина гаража базы здорово обломалась где-то далеко на трассе, ее надо было срочно ремонтировать. Когда это еще случится – одному только местному Богу и его подмастерьям известно. А сроки отчета уже поджимали, словно струбциной, горло начальников, или некоторые другие важные детали тела. Из управления по вооружению неслись угрозы и предупреждения. Дальше могло быть хуже – в ход пойдут оргвыводы и дисциплинарные репрессии.
И командир решился!
– Черт с вами, Сэм! Сделаем так – я вам не разрешал, но и не запрещал! Так и скажу, в случае ежели да коли что – тьфу, тьфу, тьфу – сплюнул он через левое плечо суеверно, а потом еще и постучал по золотистому «дубовому» орнаменту на козырьке своей фуражки. Условное дерево же…
– Пусть уж будет, что будет! Лучше ужасный конец, чем ужас без конца! – подвел командир итог своим сомнениям.
– Но, командиры и начальники тебя ни за что не бросят! Мы с тобой одной крови – ты и я!!! Не знаешь, как будет по китайски: "Не волнуйся и не бойся, будь спокоен!" Да почти по – нашему: "Ни сцы!"
– Точно, что ли? – "изумился" Сэм дурашливо.
– Ага! Есть у меня трактат Конфуция на китайском – хошь ежели – вон, возьми почитай!
– Вот щас, как напьюсь как следует в следующий раз – обязательно! А зачем он вам?
– Жена как-то купила, теперь я его иногда кладу на еще мокрые фото, чтобы в трубочку не закручивались!
… Сэм подготовился к походу основательно – залился по самые уши бензином, проверил и перебрал на «Боливаре» все, что проверялось и перебиралось. Ко всему, запасся паяльной лампой, бутылкой спирта – это на всякий случай. Как известно любому моряку, случаи бывают всякие и караулят тебя за каждым углом – особенно, если ты никакой подлости просто не ждешь! И тогда лупят тебя по самым нежным и болезненным местам.
А уж экипировался Волынский, как по путевке в Антарктиду!
Добрая старая меховая куртка, крытая коровьей кожей, невиданный тогда еще простым народом горно-лыжный костюм с утеплителем, ботинки с ворсистым мехом, меховой шлем и большие очки. Это не считая более интимных деталей обмундирования! Стало тепло, но ходить было трудно. В этом костюме Сэм вполне понял муки древних рыцарей и проникся к ним уважением!
Рано-рано утром, в полной темноте, он вывел Боливара из гаража. Мотор легко завелся, заурчал и через минуту железный одноглазый конь рванулся в темноту, освещая узкую ухабистую дорогу. Над его головой высыпались звезды, над сопками катилась изрядно похудевшая к концу месяца, желтоватая, благодушносонная Луна, лениво распихивая с пути подвернувшиеся жидкие облака. День обещал быть погожим, решил было Сэм, – к добру! Правда, особо этим не обольщался – Север есть Север и никаких добрых примет на него не напасешься – он все равно сделает по-своему!
Долго ли, коротко ли, но Волынский выбрался на трассу, с облегчением вздохнул и, проехав пост тыловой погранзаставы, рванул во всю мощь.
Новые рубчатые шины всех трех колес мотоцикла хорошо держали дорогу, стрелка спидометра нагло ползла вправо, вопреки здравому смыслу и элементарной осторожности. Волынский был в приподнятом настроении, о такой поездке он давно мечтал. А на дороге он боялся лишь назойливых и коварных гаишников, остальные опасности и угрозы он, по молодости лет, в расчет просто не брал!
Так он и летел стрелой по прямой, А потом отчаянно вилял по виражам дуг и поворотов дорожного полотна. Шины лихо визжали! Холода он не чувствовал, блестящая льдом кромка обочины отсвечивала и позволяла уверенно держать дорогу.
Без особых приключений он добрался до места уже к самому началу рабочего дня. В минно-торпедном отделе его радостно встретили старые знакомцы.
Радость была искренней – его ждали еще и потому, что его отчет был одним из основных и срывал все сроки докладов в вышележащие органы, за что офицеры регулярно получали по голове и прямо по холке от своего начальства и командующего флотилией лично. А это было больно…! Дай финальное денежное вознаграждение было в опасности!
Все другие дела были немедленно брошены, офицеры активно взялись за Сэма. Был тогда такой порядок – если добирались до большого штаба представители из разных там «хорхояровок» с дикого побережья – им была «зеленая улица». Офицеры были с понятием – тоже не сразу и не прямо с Луны упали в отдел высокого штаба! Даже сурового начальственного вмешательства не требовалось – и так все и всё понимали.