Страница 34 из 56
Впрочем, обращались с нами достаточно хорошо. До поступления в Хогвартс мы жили в Хогсмиде в семьях волшебников, у которых не было детей, приемные родители учили нас чтению и письму, без которого в школе нечего было делать, а мы помогали им по хозяйству. В общем, в обиде никто из нас не оставался.
В одиннадцать лет я получил палочку, поступил на Пуффендуй и начал прилежно постигать магическую премудрость. Не могу сказать, что был лучшим учеником, но я честно старался, особенно хорошо мне давалось целительство и уход за магическими существами. В свободное же время я, пока не начал ломаться голос, пел в церковном хоре, а затем стал министрантом и прислуживал во время мессы.
Но чем дальше, тем больше сомнений охватывало мой разум. Латынь тогда учили с первого курса, и очень скоро я уже овладел ей в достаточной мере для того, чтобы прочесть Писание.[22] Прочитанное привело меня в ужас, ибо и в Ветхом, и в Новом Завете занятия ворожбой сурово осуждались. Я честно пытался найти в священных текстах хоть какую-то лазейку, но тщетно. Все отцы церкви и все толкователи Писания сходились в одном: колдовство есть зло и дьяволово искушение, коего должен избегать любой, кто называет себя христианином.
Лишь одно-единственное место в Евангелии от Марка внушило мне робкую надежду:
«Иоанн сказал: Учитель! мы видели человека, который именем Твоим изгоняет бесов, а не ходит за нами; и запретили ему, потому что не ходит за нами.
Иисус сказал: не запрещайте ему, ибо никто, сотворивший чудо именем Моим, не может вскоре злословить Меня.
Ибо кто не против вас, тот за вас».[23]
Я понял этот текст так, что поскольку чудеса происходят по воле Господа, то и маг, колдуя с молитвой на устах, действует по его воле, и если я не буду причинять своей волшбой вреда и не забуду о Боге, то и греха на мне тоже не будет. Увы, это плохо помогало.
— А как другие ребята справлялись с этим противоречием? — спросила Элин.
— Никак, — вздохнул призрак. — Среди чистокровных уже тогда распространилось мнение о том, что Библию следует понимать иносказательно и считать ее лишь нравственным ориентиром, а не сводом законов. Они говорили, что запрещается лишь темная магия, и сравнивали запрет на волшебство с запретами на изображение людей и на поедание нечистых животных, которые в христианстве тоже не соблюдаются буквально. Те же, кто родился среди маглов, попав в волшебный мир, просто принимали эти утверждения как данность, не подвергая их сомнению. Хотел бы я оказаться на их месте...
Увы, я не мог поступиться своими принципами. Окончив школу, я отказался от предложения Вудкрофта занять пост целителя в Хогвартсе и отправился в паломничество, надеясь получить ответ. Палочку я решил не использовать до тех пор, пока не пойму, чем же является магия — даром Божьим или проклятием. Я останавливался в деревнях, чтобы выполнить какую-то простую работу в обмен на миску похлебки и ночлег. Иногда люди просили меня прочесть письмо или написать записку — за это я получал пару мелких монет, которые тратил на свои нужды. В Дувре я переправился через Канал, пешком дошел до Авиньона,[24] а потом и до Рима. Увы, путешествие не дало мне ответа на мучавший меня вопрос. Скорее наоборот, наблюдая царящие вокруг меня бедность, несправедливость и страдания, я начал сомневаться в самих основах своей веры. Только чудо удержало меня тогда от отпадения от церкви...
Желая укрепить пошатнувшуюся веру, я решил отправиться в Иерусалим, ибо где еще, если не в Святой земле, можно было услышать голос Господа? Я благополучно добрался до Венеции и нашел в портовой таверне капитана корабля, переправляющего паломников в Палестину. Поначалу он отказался иметь со мной дело без оплаты, я уже хотел было уйти, как вдруг заметил валяющийся на земле кошель, видимо, срезанный у моего собеседника неловким воришкой. Я отдал кошель капитану, и он, в благодарность за честность, согласился взять меня на борт.
Я тогда подумал, что это был знак, и Господь в самом деле хочет, чтобы я добрался до Святого города. Но я ошибался. На третий день плавания разразился шторм, корабль укрылся в небольшой бухточке на Далматинском берегу и неожиданно напоролся там на скалу. Никто не пострадал, но корабль получил пробоину и требовал ремонта. Когда шторм утих, команда занялась починкой, а я с одним из матросов отправился за помощью в стоящую на берегу рыбацкую деревушку.
Увы, помочь нам было некому. В деревню пришла черная оспа, половина жителей уже была мертва, а вторая готовилась к смерти. Увидев первого больного, моряк в ужасе бросился бежать, и я хотел последовать за ним — не потому, что боялся болезни, но полагая, что корабль сразу же выйдет в море, невзирая на повреждения. Но что-то меня остановило. Я зашел в ближайшую хижину, там на кровати лежала умирающая женщина с ребенком, это было ужасное зрелище... Вы когда-нибудь видели больного оспой?
— К счастью, нет, — ответила Элин. — Сейчас эта болезнь полностью побеждена.
— Неужели? Воистину, славен Господь, давший детям своим избавление от этой напасти! — воскликнул призрак.
По мнению Элин, славить в первую очередь следовало врачей Всемирной организации здравоохранения, сумевших вакцинировать все население планеты, но говорить об этом монаху она, конечно, не стала.
— Первым моим желанием, конечно, было вылечить больных, — продолжал между тем отец Себастиан. — Я был лучшим на курсе по целительству, магловские болезни не представляли сложности... Но что, если это было испытание, посланное мне Господом? Или, еще хуже, искушением от Сатаны? Что, если применив магию, пусть даже и во спасение чьей-то жизни, я ввергну свою душу в ад? Но с другой стороны, если я уйду, то тем самым я обреку невинных людей на мучительную смерть, по сути — стану убийцей!
Ту ночь я провел в сомнениях. Я сидел перед хижиной, в которой умирали несчастные, смотрел на звезды и все надеялся, что Бог даст мне ответ. Бог молчал и в какой-то момент я даже решил, что небеса пусты и отвечать мне некому. С этой безумной мыслью я заснул, и во сне ко мне пришла Дева Мария. Она не произнесла ни слова, просто посмотрела на меня и протянула мне младенца, покрытого оспинами...
Вот это и был тот ответ, который я искал, и который мог найти давным-давно, если бы был чуть умнее. Ведь еще наш деревенский священник на каждой своей проповеди говорил: если не знаешь, как поступить, спроси себя, как поступил бы Иисус на твоем месте. А разве Он прошел бы мимо больного, если бы мог его вылечить?
Проснувшись, я возблагодарил Господа за то, что просветил мой разум, и тут же приступил к делу. К счастью, хозяева хижины были еще живы, мне удалось их спасти. Затем я вылечил оставшихся жителей деревни, их было немного, всего десяток или полтора. Кажется, они приняли меня за какого-то святого, впрочем, не могу сказать наверняка, я не понимал их наречие.
— А что было дальше? — спросила Элин.
— Дальше я отправился домой, — ответил призрак. — Иерусалим мне был больше не нужен, зачем ехать за тысячу миль, если Господь может говорить с тобой в любой точке мира? Правда, на континенте уже началась охота на волшебников, но в Англии еще осталось несколько монастырей, настоятели которых признавали, что волшбой можно творить не только зло. Вот в одном из них я и принял постриг и в последующие двадцать лет исходил всю Англию, собирая пожертвования и используя свой дар в помощь людям. О моих способностях знал лишь аббат, остальные братья если и догадывались, то виду не подавали. Впрочем, я старался проводить в обители как можно меньше времени, чтобы не смущать их умы.
Отец Себастиан тяжело вздохнул.
— А потом в Англию пришла черная смерть, — сказал он. — Старый аббат умер до того, как я успел его спасти, а новый в первой же проповеди обвинил в эпидемии проклятых колдунов, наславших болезнь на честных христиан. Ворота монастыря были закрыты, чтобы не допустить заразу, но это не помогало, братья заболевали один за другим... Мне удалось вылечить пять или шесть человек, прежде чем один из них донес аббату о том, что я во время лечения читаю не молитву, а заклинание, и вожу над ним палочкой, а не распятьем. Меня схватили, отобрали палочку и заточили в темницу.