Страница 13 из 16
Помню, командир бригады нас пригласил, всех своих командиров пригласил на ужин, даже мы по рюмочке вина выпили для храбрости, и как только стемнело… По машинам и вперед. Стрельба справа, слева, но ночью она не особенно эффективная. Мы прорвались, но немцы к рассвету оправились, и за нами! А мы уже к Могилев-Подольскому вышли, комбриг на пригорке КП организовал, вызвал меня и приказал дать залп по мостам и какому-то складу. Я это сделал, там взрывы. Переправа противника уничтожена, причем, когда мы подошли к урезу реки, середина моста стояла, а края были подорваны.
А в это время немцы уже подошли к нам. Два танка шли в боковом дозоре по оврагу и застряли. Немцы эти два танка окружили, прикладами бьют, хотели захватить. А мы как раз подъехали, командир бригады говорит: «Миша, надо что-то делать. Давай, пальни по ним». Я говорю: «Слушай, они внизу, и потом, я не гарантирую, что не попаду по машинам». Но комбриг говорит – стреляй! И я одной установкой прямой наводкой шарахнул. К счастью, в танки не попал, а немцы тут, конечно, все разбежались. Танкисты оправились, открыли огонь. Когда их подняли на дорогу, один командир танка подходит ко мне и выражается так, что в ушах море чертей. Но там весь экипаж оглушен был, и их отправили в санбат, а у меня старшина бывший механик-водитель. Я ему говорю: «Ты сможешь управлять?» «Смогу». Так и пошли – я за командира танка, старшина – механик-водитель, мы шли замыкающими колонны. Этот танк сыграл свою роль.
Когда немцы на нас стали наседать, в городе уже немецкие танки с мотопехотой были, я батарею с позиции снял и подъехал к городу. Мне комбриг говорит: «Ну, Миша, действуй», – и больше никаких задач мне не поставил. Я посмотрел, там крутая, узкая улица, ну, что мне там делать? А противник наседает. Думаю, что с тыла могут быть неприятности. Я решил развернуть свою батарею, причем расстояние минимальной дальности стрельбы два с половиной километра, а тут всего километра полтора. Ну я батарею развернул, задние колеса приподнял, и когда пехота перевалила через гребень и пошла в нашем направлении, я нанес один удар, причем он оказался очень эффективным. Снаряды – там был еще маленький гребень – некоторые снаряды коснулись этого гребня, и разорвались в небольшой лощине, где как раз немцы и были. И получился рикошет. Это очень эффективно. Потом еще дал залп. Все снаряды израсходовал.
Одна группа противника пошла вправо, а другая влево. Тут какой-то лейтенант-танкист оказался, я ему дал указание разгромить правую группу, и он ее рассеял. А вторую группу я даже не заметил, там слева был овраг, и эта вторая группа подошла к нашему расположению во фланг, там буквально 10 метров до наших позиций было. Открыли огонь, мы заняли оборону по кювету дороги, а немцы огонь ведут плотный. У меня на батарее один ручной пулемет, из него сначала стрелял старший сержант Усов, он с самого начала войны был в дивизионе, очень толковый человек. Вижу, он лежит, убит. Еще один сержант, Березин, он уже был награжден орденом Красного Знамени, тоже погиб, пуля попала в голову. Я взял пулемет, открыл огонь, и тут ко мне подбежал младший лейтенант-танкист. Даже не знаю, откуда он появился, взял у меня пулемет. Немцы начали гранаты бросать, а наши их хватали и обратно немцам отправляли. Вот мы так: они к нам, а мы к ним. И таким образом, они решили, что не захватят батарею, и ушли, спустились в город. У меня оказалось два погибших, несколько человек ранены, в том числе и один шофер, кто-то ранен был из мотопехоты.
Я решил, что надо вниз спускаться, там есть медсанбат. Погрузил на боевые машины раненых, сам за руль первой машины, приехали в деревню. Там действительно оказался развернутый медпункт. Тут и командир корпуса, но меня командир бригады обогнал на трофейной машине, остановился:
– Ну как?
Я говорю:
– Много потерь, но я вас спас, я вас прикрыл.
– Молодец. Доложу командиру корпуса.
Я приехал в деревню, а тут и командир дивизиона подъехал.
Я остро переживал потери. Это для меня был второй такой трагичный эпизод.
Михаил Гаврилович, вы выходили из окружения, 60 человек: какое было настроение?
У нас никакого сомнения в конечной победе не было. И даже в критической обстановке мы знали, что мы выйдем, мы победим, уверенность у всех была только такая. Это я четко помню.
В этой группе возрастной состав какой был?
В основном солдаты, молодежь. Были и офицеры. Кроме командира батальона, там было еще несколько офицеров из штаба дивизии, политработники, солидные люди. Командовал Ковалев.
Другие окруженцы примыкали к вам?
Нет, мы никакого не встретили.
Кроме богатых трофеев на повозках, как питались?
Плохо. В основном на подножном корме. В то же время мы за эти 20 дней несколько раз нападали на гарнизоны, небольшие деревни, где немцы были, и вот там нас местное население хорошо принимало, кормили до отвала и с собой всегда давали.
Отношение местного населения хорошее было?
Очень хорошее.
Тяжело было со ствольной артиллерии на реактивную переучиваться?
Там был заместитель, я представился, познакомился с личным составом, тогда некоторое затишье было, и спрашиваю у заместителя: «Как вы тут стреляете, таблица стрельбы есть?»
Мы в Рязанском артиллерийском училище учились на системы большой мощности, 203, 280 мм, там таблицы объемистые, а тут мне дают на двух листах, вот вся таблица стрельбы. Ну мне заместитель, он только недавно из Ленинградского училища прибыл, рассказал, что у «катюш» только залповая стрельба, одиночной нет. И пристрелку у них проводить нельзя, снаряды не слушаются.
И действительно, я потом уже, весной, попытался по одной цели, дал один снаряд, перелет, второй снаряд – недолет, думаю – значит, вилка, третий снаряд, а он еще дальше пошел. Я убедился, что это бесполезно, и поэтому боевое применение нашего грозного оружия, надо прямо сказать, в основном было по открыто расположенной и атакующей живой силе противника. В 5—10 секунд батарея выпускает 64 снаряда, причем мощных снаряда, 132-мм калибра. В секунды они накрывают противника, и тот, как правило, имел огромные потери.
Надо сказать, мне, как командиру батареи, неоднократно приходилось действовать отдельно от дивизиона. Помню, как-то полк пытался захватить одну высоту, а немцы там усиленно оборонялись. Мы с командиром полка сговорились, что как только атака, я наношу удар, его рота сразу идет в атаку и высота будет нашей. Действительно, так получилось – я нанес удар, рота пошла в атаку, немцы побежали. Только массированным огнем достигается цель.
Какая была матчасть?
132-мм БМ-13.
На каком шасси?
Сначала на ЗИС-5, а потом, в 1943 году, после ремонта в Москве, нас вооружили уже на шасси «студебеккеров», это такие машины!!! Мы когда стремились выйти на Днестр, так там танки на брюхо садились. А я решил по целине, причем две-три машины в спарке, и шли как паровоз. В результате к Днестру вышла только одна батарея нашего дивизиона, остальные преодолевали украинскую грязь. Очень мощные машины были.
Спасибо, Михаил Гаврилович.
Интервью А. Драбкин
Лит. обработка Н. Аничкин
Анашкин Иван Николаевич
Я родился 4 апреля 1919 года в Рязанской губернии (теперь Рязанская область) в семье крестьянина. Моя мать, Елизавета Ивановна, 1900 года рождения, очень рано вышла замуж, связав свою судьбу с Анашкиным Николаем Трофимовичем, ставшим моим отцом. Он был чуть старше – 1898 года рождения.