Майя

Основной задачей роты было оказание немедленной, главным образом хирургической, помощи раненым, которых выносили санитары и санинструкторы прямо с поля боя, ведь если бы их пришлось сразу вести в медсанбат, как правило расположенного 5-7 километров от передовой, многие бойцы просто не дожили бы. Пока санитары устанавливали для него перевязочную палатку, Марк сортировал раненых: первая, вторая, третья очереди, «безнадёжные,» на каждые носилки санитары клали соответствующую бирку и подносили в очередь к столам.

Разобравшись с сортировкой, Марк сменил Павла Ивановича, дав ему возможность поспать час-другой. В перевязочной стояло три стола: на первом раненого готовили к операции, на втором столе непосредственно оперировали, а на третьем бойца перевязывали сёстры, затем его уносили. Это был своего рода живой, отлаженный конвейер, где каждый выполнял свои функциональные обязанности. В основном производили операции на внутренних органах без общего наркоза, используя от болевого шока хлорэтил или новокаин если был. Количество раненых вдвое превышало возможности роты, но два врача, фельдшер, сёстры и санитары безропотно продолжали работать, пытаясь спасти людей. Дзынь! Очередной вынутый осколок снаряда падал в стоящий рядом таз, затем следовала команда сестре :» Лидушка, зашиваем.»

На шипящем примусе, в большом стерилизаторе, продолжали кипятиться инструменты и шприцы, их катастрофически не хватало, как и необходимых медикаментов, даже формы. Простояв почти десять часов у стола, Марк Александрович совершенно не чувствовал ног, они так отекли и одеревенели, что казалось вот-вот порвут сапоги, забрызганный кровью халат нечем было заменить и ещё ему до смерти хотелось курить…

Прооперированных тяжелораненых санитары погрузили в грузовики для отправки в медсанбат, легко раненые бойцы пошли туда своим ходом.

«Доктор, у вас пятнадцатиминутный перерыв, в котелке ваш обед»- перекрикивая артиллерийский грохот, сказала Марку старшая сестра Даша. Он сидел на ступеньке грузовика, в окровавленных халате и фартуке, вытянув уставшие ноги и жадно докуривал сигарету, напоминая мясника с бойни, но ожидавшие своей очереди бойцы, смотрели на него, как на Бога. Тоненькая, совсем юная санинструктор, тащила на плащ-палатке очередного раненого солдата и Марк поспешил к ней на подмогу. Сколько героизма и неподдельного мужества было в этих маленьких женщинах, выносящих на себе с поля боя мужчин, порой вдвое тяжелее их самих. Под свист пуль и разрывающихся снарядов, находясь в самой гуще сражений, они оказывали раненым первую помощь, приговаривая: «Потерпи, милый потерпи!» и гибли наравне с бойцами. Это их, невиданному ранее, подвигу многие выжившие обязаны своим спасением.

Шли тяжелейшие бои и поток раненых всё возрастал. Оба врача не отходили от операционных столов вторые сутки. Марк Александрович начал сложную операцию, в ходе которой оказалось, что кровь нужной группы закончилась и тогда он вспомнил о себе, ведь у него такая же группа крови. Доктор лёг рядом с раненым и произвёл прямое переливание крови, а затем встал и продолжал оперировать, попросив лишь санитара приготовить ему кружку кипятка с сахаром.

Санитары несли на носилках бойца с тяжёлым лёгочным ранением. Марк бросился к пострадавшему на помощь и к огромному ужасу узнал в нём своего двоюродного брата, весельчака и балагура , Якова. Доктор так и не успел, что-то предпринять, у Якова обильно пошла горлом кровь и он тут же скончался.» Прости брат!»- только и смог сказать Марк, прощаясь.

Снаряды рвались просто над головой, когда один из них упал и прямым попаданием разнёс в щепки грузовик, все поняли, что наши вновь отступают. Получив команду свернуть ОРМУ, весь медицинский персонал под нарастающие звуки приближающегося боя, стал грузить тяжелораненых и оборудование в грузовики, крытые брезентом, для доставки в медсанбат. Легко раненые бойцы, не успевшие уйти, помогали санитарам, чем могли. Отступать пришлось в спешном порядке, под постоянной угрозой окружения, под непрерывно падающими бомбами.

Трясясь в кабине машины по ухабистой дороге, Марк пытался осмыслить происходящее вокруг, оно крайне отдалённо напоминало ту красочную театральность, с какой Красная армия легко и победоносно громила врага на его территории, показанную в кинопрокате в многочисленных фильмах о войне. Истинное положение дел было столь ужасно, что не поддавалось описанию, армия не просто отступала, она драпала семимильными шагами, уступая напористому натиску противника, неся тяжёлые потери, оставляя немцам город за городом. Армия, которую все советские люди считали сильной и которой так гордились, попросту оказалась не готова к войне. Безалаберность военного руководства, полное отсутствие радиосвязи и согласованности действий между фронтами, непонятный простому смертному паралич высшей партийной власти отличал эти первые дни войны и обошлись в миллионы человеческих жизней.

Марк был поражён ещё тем, что многие люди совершенно не хотели воевать и массово сдавались в плен. Немецкие самолёты разбрасывали над окопами агитационные листовки призывающие солдат сохранить свои жизни и сложить оружие и они сдавались, держа эти листовки в руках, целыми отрядами. В те дни, нередко случалось, когда командир с криком:» В атаку!» бежал вперёд, а за ним следовало десяток патриотов, так и не успевших добежать до цели и павших смертью храбрых под огнём неприятельских пулемётов, остальные бойцы отсиживались в окопах, а затем толпами сдавались врагу. Вследствии крайне стремительного наступления немецких войск и немее стремительного отступления советских, сотни тысяч солдат оказались в окружение. Многие из них пытались пробиться к военным частям, но были и такие, которые просто возвращались в свои сёла.

На западном фронте число пропавших без вести и попавших в плен в 1941 году превысило число убитых более чем в семь раз.

За тридцать два дня, своего существования летом того же года, Центральный фронт потерял:

-Убитыми бойцов и командиров - 9199 человек.

-Пропавшими без вести и пленными - 45824 человек.

-Проходящих по графе «небоевые потери» - 55985 человек.

Этих данных Марк знать не мог, их гораздо позже раскопали историки, изучающие тему трагедии первых дней войны, как не мог знать и того, что в последующее лето 1942 года, поднимать советскую пехоту в атаку будут пулемёты заградотрядов НКВД, уютно расположившись за спинами бойцов.

Простые крестьяне не хотели воевать, не спешили погибнуть за правительство отнявшее у них землю. Они не простили ему, изымавшую последнее, продразверстку, не забыли страшную безысходность голодомора и то глубокое отчаяние, постигшее многих, во время массовых репрессий.

Марк раздумывал о колоссальных потерях и ошибках в организации медицинского обеспечения войск на военный период. «Как могли допустить, чтобы основные склады материально-технического имущества, мобилизационные запасы медицинской службы были размещены в районах, которые подверглись нападению противника и, из- за быстрого продвижения немцев, были безвозвратно потеряны в первые часы войны?»-задавался вопросом Марк и сам себе отвечал: «По видимому, стоявшие у руля настолько были уверены в себе, что случившийся расклад событий не представлялся им возможным.»