Страница 7 из 13
Идея коренизации основывалась на марксистском видении исторического прогресса, согласно которому национализм представляет собой неизбежную стадию развития, которую должны пройти «отсталые» народы на пути к социализму. Именно поэтому территориальное деление проводилось на основе принципа национальности, причем к государственной деятельности были привлечены этнографы, создававшие многомиллионные нации «буквально из ничего», как это произошло в 1924 г. с Туркменией (с. 101).
В начале 1930-х годов возрастают противоречия между политикой коренизации и задачами государственного строительства, что привело к выдвижению идеи единого советского патриотизма «с довольно сильным русским оттенком». Было широко объявлено о том, что большевики являются наследниками России, что включало как ее статус великой державы, так и культуру. Новая политика шла рука об руку с репрессиями по этническому принципу. Первыми насилию подверглись украинские националисты во время показательного процесса 1930 г., а жесткая политика по отношению к Украине во время голода 1932–1933 гг. уничтожила всякие стремления к «украинизации» (с. 103).
Принцип примордиализма, лежавший в основе политики коренизации и подразумевавший, что нации базируются на общности языка, культуры и территории, при изменении политического курса привел к массовым арестам и депортациям целых народов. В 1935–1936 гг. репрессиям подверглись немцы, поляки и финны на западных границах, эстонцы, латыши и финны в Ленинградской области, затем очередь дошла до дальневосточных и южных рубежей. Во время Большого террора примерно четверть миллиона человек были расстреляны в рамках «национальных операций». В годы войны последовала новая волна этнических депортаций: сначала это были немцы, а в 1943–1944 гг. – народы, признанные виновными за сотрудничество с оккупантами. В конце 1940-х годов началась кампания против евреев, и только благодаря смерти Сталина, пишет С. Ловелл, она не превратилась в массовые репрессии (с. 103–104).
Решительный отказ от этнического насилия, реабилитация депортированных народов при Хрущёве, в том числе и сделанные им широкие жесты в сторону украинцев – в частности, передача им в 1954 г. Крыма (имевшая под собой, однако, вполне прагматические основания) – не свидетельствовали о радикальной смене курса в отношении национализма, начатого еще во времена политики «коренизации». Цель советской национальной политики оставалась прежней – создать условия для «отсталых» народов, но теперь лидеры начали говорить о «сближении», а не «слиянии» народов СССР и об управлении национализмом, а не его преодолении (с. 106).
Автор прослеживает процессы, происходившие в 1959– 1989 гг. в союзных республиках: «дерусификация» городов, куда двинулись представители коренных национальностей за образованием и жизненными благами; количественный рост республиканских образованных элит, обгоняющих по уровню образования проживавшее там русское население. Ловелл отмечает, что крупные города не стали «плавильными котлами», жители которых теряют связь со своей этничностью. Новое поколение образованных профессионалов, подготовленное в 1950–1960-х годах на Кавказе и в Средней Азии, не принимало русифицированную советскую идентичность. Армия также делала крайне мало для преодоления национальных различий, а, напротив, разными путями подчеркивала их.
Появились разные формы националистических притязаний и в широких массах: в Прибалтике, на Западной Украине, среди немцев и евреев, начавших перебираться на «историческую родину». Возникает и русский национализм, с немалой долей ксенофобии. Широко распространяется убеждение, что поддержка других республик Союза происходит за счет русских.
И все же, полагает С. Ловелл, подъем национальных чувств и притязаний не может считаться главной причиной падения СССР. Причины, скорее, заключаются в поведении московского руководства, которое в 1980-е годы резко поменяло правила игры. Именно в ответ на возникавшие проблемы происходит разворачивание национальных движений в республиках, причем конфликты разгорались не только между центром и периферией, но и между отдельными регионами, как это было в Нагорном Карабахе. Распад Союза продемонстрировал парадокс советского этнонационального эксперимента: государство большевиков явилось создателем, а не разрушителем наций, и процессы социальной и культурной модернизации сделали национальную принадлежность более значимой, чем класс (с. 115).
Последняя глава книги посвящена одной из неувядаемых тем – проблеме «Россия и Запад», которая в ХХ в. стала исключительно политизированной. Автор рассматривает эту тему преимущественно во внешнеполитическом ключе, отмечая, что большевиками с самого начала была проведена граница между «прогрессивным советским государством» и захватническими буржуазными державами, «которые только и ждут, чтобы оно оступилось» (с. 116).
В книге прослеживается история внешней политики молодого советского государства: Брестский мир 1918 г., установление дипломатических отношений с европейскими странами и США, развитие экономического сотрудничества с Западом в годы индустриализации, заключение пакта Молотова–Риббентропа в августе 1939 г. как попытка Сталина оттянуть начало войны, возникновение «большой тройки» – союза Сталина, Черчилля и Рузвельта в борьбе с фашизмом.
Начало «холодной войны», которая фактически была неизбежной, учитывая остроту геополитических противоречий и идеологические различия между двумя сверхдержавами, ознаменовалось вспышкой советского шовинизма, когда были запрещены браки с иностранцами, а «низкопоклонство перед Западом» стало считаться преступлением. В то же время вновь начала культивироваться западная массовая культура, что особенно было заметно в области кинематографа. Эта двойственность сохранялась и позднее, отмечает С. Ловелл. Как известно, на ХХ съезде Хрущёв провозгласил политику мирного сосуществования с Западом, активно встречался с лидерами мировых держав, однако была воздвигнута Берлинская стена, а затем Карибский кризис поставил мир на грань атомной войны (с. 130–131). Тем не менее расширялись контакты с иностранцами, был подписан ряд соглашений о культурном и научном обмене, открывались международные выставки, начал развиваться туризм.
Возможно, одним из самых важных последствий распространения западного влияния, пишет С. Ловелл, стало его воздействие на формирование мировоззрения политиков, которые пришли к власти в 1980-е годы, – Горбачёва, А.Н. Яковлева и др.
Подводя итоги, автор подчеркивает, что хотя к моменту окончания «холодной войны» Советский Союз и представлял собой разрушавшуюся политико-экономическую систему, которая не могла выдержать соревнования с либеральным капитализмом, достижения советского государства неоспоримы. СССР проложил новый путь исторического развития, превратившись из отсталой страны в современную державу. В 1941–1945 гг. Советский Союз ценой огромных потерь спас мир от фашизма. При этом Запад всегда оставался для СССР ключевой точкой отсчета: в качестве источника страхов, а иногда и в качестве примера. Вопрос о том, была ли Советская Россия «западной» или «восточной», автор считает бессмысленным. Точно так же бессмысленно, утверждает он, говорить о «провале» СССР: сложные общества и цивилизации не поддаются однозначным определениям. «Несомненно одно: мы не имеем ни малейшего шанса понять ХХ век – и началоXXI – без того, чтобы отдать должное советскому вкладу в мировую историю», – заключает С. Ловелл (с. 142).
Бандиты и партизаны: Антоновское восстание в период Гражданской войны в России
(Реферат)
В книге Э. Лэндиса, состоящей из девяти глав, освещается история выступления крестьянства Тамбовской губернии против советской власти в 1920–1921 гг., известного в историографии как «антоновщина», которое автор считает одним из самых значительных и символических событий Гражданской войны в России, не оставившим, однако, почти никаких следов в памяти народа. Особо подчеркивается в книге та роль, которую сыграло восстание Антонова в определении дальнейшей политики большевиков в отношении крестьянства, что, прежде всего, проявилось в отмене продразверстки и введении нэпа. В монографии, основанной на источниках из центральных и местных архивов, исследуется роль всех участников конфликта с особым вниманием к следующим вопросам: источники и сущность враждебного отношения крестьян к политике большевиков; организационная структура антибольшевистской партизанской армии и ее попытки сформировать движение; реакция партийцев и чиновников разных уровней на «бандитскую» угрозу.