Страница 17 из 18
В 1560-е годы была образована опричнина – «полицейское государство в государстве» (3, с. 88). Б. Зентара полагает, что опричнина «служила царю для осуществления террористических акций на всей территории России» (там же). Так, например, в январе 1570 г. опричники выступили против подозревавшегося в участии в «заговоре» против царя Новгорода, где убили от 25 до 40 тыс. человек. Подобная участь постигла также другие города и села. Центральные районы страны были опустошены, крестьяне «бежали в степи на юго-восток или прятались в лесах на севере» (3, с. 89–90).
В сфере внешней политики московская экспансия охватила волжские татарские ханства, Крымское ханство, Ливонию, Сибирь. Однако в 1583 г. Ливония была потеряна, и эту неудачу «не могли компенсировать успехи в Сибири» (3, с. 92).
В четвертой главе автор рассматривает путь Российского государства к самодержавию, который начался, по его мнению, с правления Федора Иоанновича (1584–1598), последнего Рюриковича на московском троне (3, с. 93). Еще при его жизни, когда стало очевидным, что он не оставит преемника, «началась борьба боярских группировок за наследство» (там же). Сначала победил шурин царя Борис Годунов, сделавший карьеру, используя женитьбу на дочери Малюты Скуратова. Управляя государством от имени Федора Иоанновича, Годунов обеспечил себе трон, «убив младшего брата Федора Дмитрия, а также освободившись от влияния своих противников – бояр Шуйских и Захарьиных-Романовых» (там же). В 1598 г. на Земском соборе Борис Году-нов был избран царем, и это «был факт огромного значения» (там же). Теперь, когда династия Рюриковичей перестала существовать, ответственность за государство легла на общество. В правление Годунова произошли крестьянские бунты и началась Смута – гражданская война 1605–1613 гг., которую дополнила интервенция Польши и Швеции. А судьбы Дмитрия Самозванца и Марины Мнишек, военные триумфы гетмана С. Жолкевского и пребывание поляков в Кремле оказали «важнейшее влияние на московское общество, на быстро развивающуюся политическую мысль различных политических группировок молодой России, которые, временно лишенные как уважения к царскому авторитету, так и страха перед властью, начали создавать новые концепции государства, опирающегося на единодушие общества и контролируемого его представителями» (там же). После Лжедмитрия I в России в 1606–1610 гг. правил Василий Шуйский, боярский царь, который первым «принял правовые обязательства (не карать без суда и не привлекать к ответственности родственников виновного, не принимавших участия в преступлении)» (3, с. 96).
Смута закончилась с воцарением в 1613 г. избранного Земским собором Михаила Федоровича Романова (1596–1645), при котором было созвано 10 соборов. Но в правление его сына Алексея Михайловича (1645–1676) роль соборов ослабела. Последний Земский собор состоялся в 1653 г. Закончилась «эпоха выборов». Алексей Михайлович сам назначил наследником престола своего старшего сына Федора III (1661–1682), правившего в 1676–1682 гг. После смерти Федора Алексеевича боярские группировки начали борьбу за власть. В этой борьбе победили сторонники реформ, такие как Ф. Ртищев, А. Ордин-Нащокин и В. Голицын.
Пятая глава посвящена политическим изменениям в Российском государстве от начала правления Петра I до общей политической характеристики XIX в. Петр I (1682–1725) был «гениальным самоучкой и не останавливающимся на своем пути реформатором» (3, с. 115). Он имел представление об отсталости России и был убежден в необходимости поисков выхода из тяжелого положения, но, к сожалению, не обладал необходимыми знаниями для осуществления данной цели. Детство и молодость Петра проходили в сложной обстановке, отразившейся на его психике и не позволившей ему получить систематического образования. Следствием этого стало самостоятельное приобретение опыта, учеба на собственных ошибках, что «стоило российскому обществу многих трагических жертв» (там же). Единственным верным методом реформирования страны Петр I считал «принуждение», поэтому свои политические планы реализовывал с «варварской жестокостью» (2, с. 116).
Автор анализирует итоги деятельности Петра I, «создавшей основы Российской империи (название и новый титул императора для царя с 1721 г.), которой суждено было просуществовать до революции 1917 г.» (там же). Петр переделал жизнь своих подданных на европейский манер, учредил ассамблеи, построил новую столицу – Петербург, ввел новую систему летоисчисления, усиленно развивал техническое и военное образование. Эти перемены касались «дворянства, связанного с двором и государственной службой, а также богатых мещан» (2, с. 118). Представители других сословий относились к реформам Петра «с ненавистью». В целом же его реформы упрочили «самодержавие, а также захватнический характер российской государственности» (3, с. 134).
Другой правительницей XVIII в. была Екатерина II Великая (1729–1796), чье царствование «можно считать завершением процесса формирования российской политической системы» (3, с. 137). Оно характеризовалось захватнической внешней политикой и национализмом, подкрепленным мифом об историческом предназначении России, который родился из теории «Москва – Третий Рим». Такая политика «затрудняла усвоение демократических и либеральных идей Запада» (там же).
XIX век, по мнению Б. Зентары, в политическом отношении изменил многое, но большинство российских демократических деятелей и мыслителей не решились поступиться прежними принципами, хоть и осуждали царизм (там же).
Государственное управление в России (XVI–XVIII вв.)
(Аналитический обзор)
Вопросы возникновения и развития системы государственного управления в России привлекают внимание многих современных исследователей. Ю.Г. Алексеев пишет, что борьба с ордынским игом и литовской экспансией, кульминация конфликта с Tверью и Рязанью, обострение отношений с Новгородом, осознаваемый рост значения великокняжеской власти вызывали нужду не только в воеводах, наместниках и послах, но и в советниках, ближайших помощниках – думцах. Усиление великокняжеской власти при Донском – это одновременно и усиление значения бояр как основного проводника этой власти (1, с. 27). При нем произошло упразднение института тысяцких – последнего осколка старых древнерусских порядков, что вело к новому порядку управления столицей: усилению роли великого князя и назначаемых им бояр-наместников. Развитие крупного феодального землевладения и хозяйства – важный фактор, воздействующий на рост и значение боярства в эпоху Донского.
Как и при Донском, полагает Алексеев, в период княжения великого князя Василия Дмитриевича имело место смешивание служб московских бояр и приехавших из-за рубежа князей, потерявших уделы. «Те и другие назначаются наместниками и воеводами. Высший служилый слой растет, включая в себя выходцев из-за рубежа, но сохраняя ядро, сложившееся при прежних князьях. Рост числа бояр ведет к обострению борьбы за старшинство – до нас дошли отголоски о сведении первых местнических счетов, восходящих именно к этому времени» (1, с. 32).
Бурная эпоха Василия Васильевича, отмечает Алексеев, ознаменовалась ростом роли великокняжеской канцелярии и ее главного деятеля – дьяка – в политической и административной практике. В оформлении великокняжеских актов дьяк вытесняет боярина, приобретая значение непосредственного и ответственного секретаря великого князя. Постепенное превращение дьяка из полусвободного министериала в ближайшего к князю технического помощника, процесс, впервые обозначившийся при Василии Тёмном, – показатель большой социальной эволюции в верхах русского общества и в то же время свидетельство серьезных изменений в технике управления великим княжеством накануне превращения его в Русское государство. Характерно при этом, что новые явления в управлении заметны, прежде всего, в великокняжеском аппарате, тогда как удельные княжества и немосковские земли (Рязань, Тверь, Ярославль) сохраняют в большой мере консервативные и даже архаические черты. Победило превосходство военно-политической организации великокняжеской власти, отражавшей прогрессивные тенденции развития русской государственности (в принципе однородные с соответствующими тенденциями в других государствах Европы) (1, с. 78).