Страница 9 из 11
19. Special Eurobarometer 225. Social values, science and technology / Office for official publications of the European Communities. – Luxembourg, 2005. – Mode of access: http://ec.europa.eu/public_opinion/archives/ebs/ebs_225_report_en.pdf
20. Special Eurobarometer 340. Science and technology / Office for official publications of the European Communities. – Luxembourg, 2010. – Mode of access: http://ec.europa.eu/public_opinion/archives/ebs/ebs_340_en.pdf
21. Science and engineering indicators. 2012 / National science board. – Arlington. – Mode of access: http://www.nsf.gov/statistics/seind12/start.htm
22. Science and engineering indicators – 2014 / National science board. – Arlington. – Mode of access: http://www.nsf.gov/statistics/seind14/index.cfm/chapter-7/c7h.htm
23. Gokhberg L., Shuvalova O. Russian public opinion of the knowledge economy: Science, i
24. Shuvalova O. The higher scientific competence – the more opponents to use new technologies // Newsletter of the research committee 23: Sociology of science and technology / Ed. J. Jimenez. – Mexico, 2010. – Is. 6. – P. 35–43. – Mode of access: http://142.103.127.32/wordpress/wp-content/uploads/2010/10/Issue-6.pdf
Социология науки и науковедение14
Ключевые слова: социология науки; социальные исследования науки; наукометрия; социальная история науки; исследовательская программа.
Keywords: sociology of science; social studies of science; scientometrics; social history of science; research program.
Аннотация: В статье рассматривается развитие теоретических исследовательских программ в социологии науки. Анализируются сходства и различия между социологией науки, «наукой о науке» и наукометрией. Социальные исследования науки периода 1970–1980-х годов представлены как альтернатива междисциплинарному проекту науковедения.
Abstract: The article discusses recent development of the theoretical research programs within sociology of science. We analyze the similarities and differences between sociology of science, science of sciences and scientometrics. Social studies of science (STS) during 1970–1980th are shown as an alternative to the interdisciplinary project of science of science.
По поводу определения границ, сходства и различий между науковедением и социологией науки существует большое количество мнений. Это справедливо как для отечественной, так и для западной научной дискуссии. В зависимости от того, что понимается автором под термином «науковедение», рождаются версии в диапазоне от их дисциплинарного единства до полного антагонизма. Однако никто не берется отрицать наличие определенного «семейного сходства», которое проявляется порой в языке описаний, методологии и предмете исследований.
Несмотря на то что текстовый редактор «Word» подчеркивает слово «науковедение», не знает его, в отечественной социальной науке науковедение широко представлено и как концепт, и как направление исследований, и как дисциплинарная область между философией, социологией и историей науки. Одна из причин такой популярности связана с идеологической стигматизацией термина «социология» в СССР и обоснованными подозрениями ее в «буржуазном» характере. А значит, и название «социология науки» было не самым удачным выбором в то время. То же касалось и социальной истории науки, немарксистской философии и методологии науки. «Науковедение», во-первых, стало более приемлемым и менее проблематичным названием для определенных исследований в социально-организационном смысле, а во-вторых, позволяло уместить весь спектр тенденций и пристрастий ученых, изучающих науку, знание или поведение других ученых, внутри гносеологически удобной ниши, которая впоследствии оказалась еще и примером модной междисциплинарности.
Решая вопрос кодификации и дисциплинарной классификации науковедения как феномена, удобно будет показать генезис этой научной специализации в векторе развития социологии науки. Социология науки может быть определена как дисциплинарная область социологии, изучающая взаимовлияние института науки и общества, а также создание, поддержание и генезис научного знания в различных институциональных, организационных и культурных контекстах.
Характерно, что для всех социологов науки, пусть даже принадлежащих к различным парадигмам и школам, основополагающей и неизменной является точка зрения, что социальная организация науки – фактор, определяющий характер научного знания. Это инвариантная основа теоретической солидарности и внутреннего «здравого смысла» социологии науки как дисциплины. Далее в ее теоретических ветвлениях и исследовательских программах авторами может по-разному пониматься термин «характер» научного знания, т.е. что именно подвержено влиянию социального фактора. Для одних социологов науки научное знание – это продукт, оцениваемый с точки зрения понятий эффективности, идеологической нейтральности, глубины и качества его общественного принятия. Научное знание анализируется как форма упаковки научных идей, а социальный фактор – как теория социального интереса. Другие социологи науки научное знание могут понимать как процесс, в котором социальные факторы производства научного знания влияют на его содержание. Научное знание здесь изучается через интерпретативную природу научного метода, а социальный фактор понимается как коллективная работа по управлению научными наблюдениями.
В противовес этой базовой установке социологии науки подлинный науковед может придерживаться совершенно обратной логики. Известный специалист по истории институционализации отечественного науковедения Н.Л. Гиндилис так формулирует базовую науковедческую интуицию: «Здесь мне хотелось бы отметить, что трансформация науки как социального института не индифферентна по отношению к изменению характера научного знания. Содержание последнего во многом определяет как его институциональные формы, так и формы его трансляции». Далее она приводит показательный пример логического рассуждения науковедческого подхода: «Так, единство знания, характерное для античности, породило платоновскую академию и аристотелевский лицей. В университетах Средневековья было всего четыре факультета; расширение корпуса знания повлекло за собой увеличение их количества. В ХХ веке дифференциация наук привела к образованию сети специализированных научных институтов. В последней четверти прошлого столетия вследствие тенденции к междисциплинарным исследованиям были созданы междисциплинарные лаборатории и институты». [2, с. 102] Социолог науки, будь он приверженцем марксизма, мертонианцем или постмодернистом, с этим не сможет согласиться, потому что не принимает тезис об автономном генезисе систем научных идей, считает идею Карла Поппера о «третьем мире» «мистификацией» объективного знания15. В этом индикаторе дисциплинарного различия между социологией науки и науковедением заложено противостояние социального и гуманитарного образа наук о культуре. Если социология науки генетически привязана к социальному кластеру, что делает ее эмпирической наукой и роднит с науками точными, то науковедение в своем базовом варианте относится к гуманитарному кластеру, к философии и истории науки.
В западной традиции выражение «наука о науке» (science of science) не прижилось как дисциплинарное название: оно практически сразу стало распадаться на два разных смысла, две разные категории исследований. В первом смысле «наука о науке» приближается к нашему науковедению в базовом, описанном выше варианте: комбинированное осмысление феномена науки в философско-историческом ключе. Однако начиная с ранних этапов возникновения «науки о науке», еще в первой трети XX в., появился и ее второй смысл: наукометрия как эмпирическая наука, направленная на количественное измерение института науки, научного производства, его наблюдаемых эффектов и причин. Наукометрия по духу своему близка к социологии науки и является ее субдисциплиной. Так, например, когда голландский науковед и «саентометрик» Питер ван ден Бесселар (Peter van den Besselaar) предпринимает попытку [11] анализа социальной и когнитивной структуры современной социологии науки, он уже исходит из представления о том, что журнал «Наукометрия» (Scientometrics) есть журнал по социологии науки. Из массива цитирований в социальных науках (Social Science Citation Index) им были отобраны 3579 записей по четырем журналам, которые, по мнению Бесселара, характеризуют актуальное состояние социальных исследований науки в целом. Это журналы «Социальные исследования науки» (Social studies of science) и «Наука, технологии и ценности человека» (Science, technology and human values), которые представляют сегмент исследований преимущественно с качественной методологией в основе, журнал «Наукометрия» (Scientometrics), который репрезентирует кластер количественных исследований науки, и журнал «Политика исследований» (Research policy), который собирает исследования, ориентированные на научную политику. Таким образом, наукометрия и в ее лице – науковедение представлены в дисциплинарном дискурсе современной социологии науки.
14
Работа выполнена в рамках темы «Концепты “знание” и “сознание” в социологической теории: историко-социологическая реконструкция и перспективы дальнейшей разработки» (№ гос. регистрации 012013157044) в отделе истории и теории социологии Института социологии РАН.
15
Речь идет о рецензии британского философа и одного из авторов «программы сильной социологии знания» Дэвида Блура, написанной в 1974 г., под громким названием «Попперовские мистификации объективного знания», опубликованной в журнале «Science studies» (1974, Vol. 4, N 1). – Прим. авт.