Страница 4 из 37
Закончив работу, протягиваю листок парню. Бросаю мельком взгляд на часы. — Мать твою, пол пятого! Как я завтра на работу поползу? — А он мне новый документ дает, бумага исписана с двух сторон. — Издевается что ли? Да я сейчас с русского на русский перевести не способна, — устало кошусь на него.
Он внимания на меня не обращает. Отправляет ежедневник в кожаную офисную папку, берет телефон и начинает что-то корябать. Хочу уточнить, мне что сейчас делать, но боюсь этого нервного.
— Вставай давай, — вдруг отдает команду, а я подскакиваю и отпрыгиваю от него. — Где живешь? — Смотрит своими магическими зелеными глазами. А я, как безвольная, ему свой адрес диктую. — Пошли, — отправляется на выход, а я хромаю за ним.
На улице такая чудесная прохлада, на асфальте серые огромные лужи. Тихо, пусто, красиво. Улыбаюсь собственным мыслям, а ко входу подкатывает та же черная Тойота, что доставила меня сюда.
Садится на заднее сидение, а я стою. — А что еще делать? Рукой на прощание помахать? — Обхватываю плечи ладонями — все-таки прохладно.
— Тебе особое приглашение нужно? — выглядывает. — Или тут спать ляжешь? — Вот язва, забираюсь внутрь.
Обидно, но пытаюсь проглотить недовольство. Откидывает голову на кожаный подголовник, закрывает глаза. Спокоен, словно рядом никого нет.
Отодвигаюсь к противоположному окну, дублирую его же поведение. — Приятно! — Машина плавно трогается. Меня укачивает. Спать хочется безумно, не могу справиться с безвольными ресницами, захлопываются.
Вижу огромный продуктовый магазин. Полки ломятся от деликатесов. Я бегаю по отделам, хватаю все, что нравится. Ловко разрываю зубами упаковку и вгрызаюсь в содержимое. Но не до конца съедаю, остатки швыряю на пол и несусь за новой добычей.
— Мы на месте. — Кто это лопочет, размышляю. — Наверное, охранник супермаркета заметил беспредел и сейчас будет меня наказывать, — резко распахиваю ресницы, пытаюсь сфокусировать взгляд.
Где это я? — Вижу серый кожаный потолок, какое-то окошечко сверху. Поворачиваю голову вправо: мужские брюки, пряжка от ремня — сглатываю. Снова поднимаю глаза, ловлю на себе изумрудный блеск. — Капец! — проносится в мозгу. — Я что, уснула и рухнула к нему на колени?! — Стыд черным туманом душит изнутри. А этот от смеха давится. Веселится.
Рывком поднимаюсь, хватаю сумку и выскакиваю на улицу. Мелкие капли брызгают на сонное лицо, а я жмурюсь. Стекло медленно опускается, не вижу его, только слышу низкий грубый голос:
— Перевод чтобы к одиннадцати был на моем столе, — автомобиль трогается с места. А я, красная, как закат в пустыне, стою и провожаю его взглядом.
ГЛАВА 3. Попала!
Выдыхаю, шлепаю по щекам, чтобы прийти в себя. Прикрываю голову от дождя ладонью и бегу к подъезду. Распахиваю дверь, а там темень — хоть глаз выколи. — Что за придурок снова лампочки выкрутил? — Испуганно всматриваюсь во мрак, но все же вхожу внутрь. Лечу, перешагивая через три ступени, на четвертый этаж, сердце колотится, как бешеное, от страха. — Благо, все маньяки и алкаши уже спят, — беспрепятственно добираюсь до квартиры. Шарю рукой в сумке в поиске связки ключей. Открываю тихо и первым делом скидываю ненавистные туфли. — Вот оно, счастье! — Жму пальчики, чтобы размять. Мою руки в смежной с туалетом ванной и ковыляю к холодильнику в маленькую пятиметровую кухоньку.
Распахиваю белую дверцу, в лицо прыскает яркий свет, жмурюсь, отворачиваюсь. Разочарованно моргаю, потому что пусто. Только два натуральных йогурта, хлеб и вода со льдом. — Не густо!
Достаю пластиковую коробочку. На безрыбье и рак рыба. Быстро опустошаю и выбрасываю маленький контейнер в мусорное ведро, шлепаю к себе в комнату.
Слегка приоткрываю дверь, а она скрипит противно, зараза. Подсвечиваю себе фонариком из мобильника. Так и думала, — расстроенно выдыхаю. На моем стареньком, но таком родном диванчике, распластавшись, как звезда, спит пампушка Анфиска. Светлые кудряшки рассыпались по подушке. А рядом, на краешке, примостилась Лолитка. Нет, она даже близко не схожа со своей литературной тезкой. Длинная, худая и совсем плоская, вот совсем-совсем, да еще очки носит. Но зато милая и такая душевная. Люблю ее, знаю с пяти лет. Можно сказать, мы всю жизнь знакомы.
Кстати, только у нее и сложилась нормальная личная жизнь. Ну, как нормальная. Разница с Борькой у них три года, причем она старше. Познакомились, когда он девятый класс закончил, а она — первый курс. Отношения закрутились быстро, переросли в серьезные, а родители его в ужас пришли. Долго развести пытались. Но мальчишка взрослым не по годам оказался, отстоял свою красавицу, уберег.
Сейчас он в армии служит, а она его ждет, после планируют пожениться. Мы к этой сладкой парочке за пять лет так привыкли, что уже порознь представить не можем. Попугайчики наши, неразлучники.
Кошусь на соседнюю запертую комнату. Если все тут, значит, у Марго гости. Мама, видимо, приехала, она у нас часто останавливается. Зато утром завтрак полноценный будет, — потираю руки, — и заморозку на неделю оставит. Достаю надувной матрас с балкона. Он там всегда в готовом состоянии стоит на всякий случай.
Стаскиваю рваные колготки и бросаю на стул. Расстегиваю молнию на юбке и бреду в ванную. Под душем просто стою, потому что сил нет даже мочалку поднять. Обтираюсь полотенцем на автомате, натягиваю белую в сиреневый цветочек хлопковую ночнушку, снова возвращаюсь в комнату.
Анфиска храпит, как бронепоезд. Но я к этому давно привыкла. Просто падаю на надувное ложе. Все равно, что нет подушки и одеяла, главное — горизонтально. Успеваю заметить циферки на электронных часах — 6.10. — Значит, мне отдыхать максимум час, — проваливаюсь в сон.
Звуки вокруг громкие и свет в глаза. А ресницы словно клеем намазаны — не разлипаются.
— Насть, вставай, — ногой в бок пинает меня Анфиска. — На работу опоздаешь, — эти слова меня и мертвую поднимут. Сажусь вертикально, откидываю назад спутанные каштановые волосы, вся шея мокрая, липкая — жарко очень дома. А девочки суетятся вокруг, одеваются, прихорашиваются.
С горем пополам поднимаюсь на ноги, молча бреду умываться, чувствую себя зомби. Конечности ватные, в голове пусто. Силюсь наложить макияж, подвести большие синие глаза, но выходит криво, забиваю на это дело, решаю повторить попытку в офисе. Волосы собираю в высокий хвост, на более вычурную прическу сегодня не способна.
Из шкафа достаю платье-рубашку красного цвета. Одежду на неделю глажу в выходные, чтобы потом не заморачиваться, натягиваю — времени на кофе и остальное нет, поэтому сразу в коридор, обуваться. Жалобно кошусь на туфли-мучители, но для офиса только такие, вздыхаю. Купила в июне дорогие, чтобы
девки на работе в группу нищеброда не загнали. С меня ярлыка лесбиянки достаточно. Расчетливо выбрала бежевые — под любую одежду.
Вставляю лапки и болезненно жмурюсь, ранки не успели затянуться, щиплет очень. Хватаю сумку и, прихрамывая, топаю на остановку. Как ни странно, с транспортом везет, ждать приходится только минут пять.
Офис гудит, как улей, а я на свое место бегу, чуть не опоздала. Плюхаюсь на стул, включаю моноблок и скидываю под столом обувку. Красота! Сразу выволакиваю документ, который мне босс вчера вручил, чтобы успеть сделать за два часа.
А люди вокруг странные, нервные, мечутся. Что происходит, недоумеваю, а любопытно. Подъезжаю на кресле к Светке Володиной, мы с ней сдружились сразу, она постарше меня и поадекватнее многих. Давно здесь трудится, знает этот муравейник.
— В чем дело, не в курсе? — шепчу. — Почему такая обстановка суетливая? — полненькая брюнетка мне кусочек шоколадки протягивает и вздыхает.
— Ты не знаешь, — шумно отхлебывает чай из огромной чашки. — У нас каждые три месяца чистка проходит. Сокращают народ, кто неэффективно трудится. В течение суток людей к начальству приглашают. Но по опыту могу сказать: если вызвали, значит, выкинут. Вот наши и трясутся. Черный денек, — забрасывает в рот остатки молочной плитки и отряхивает руки.