Страница 37 из 37
— Но-но-но, — веду указательным пальцем рядом с его носом, — если подавишься костями, спасать не буду, — делает разочарованную моську, помогает мне подняться с него.
— Правду говоришь, синеглазая. Есть в тебе нечего, можно только мослы грызть, но я все же не собака, так что за продуктами вперед, ать-два! — выбираемся на воздух каждый со своей стороны.
Он быстро обходит машину и тут же по-хозяйски накидывает руку на мое плечо, снова притягивая ближе.
— Ты вся дрожишь, — хитро щурится, — это я на тебя так действую?! — А я сильней на груди запахиваю пиджак, прячась от сильного ветра, обнимая себя за талию. После сна и теплой машинки меня знобит, аж зубы стучат. Не могу управлять телом — самовольничает.
— Естественно, так впечатлена видом начальника, что еле сдерживаюсь, чтобы в обморок не грохнуться! — прозрачные двери быстро разъезжаются в стороны, и я практически вбегаю в лоно небольшого светлого супермаркета, довольно щурясь от желанного тепла.
Герман подхватывает корзину на колесиках, ставит меня между собой и коляской. Прижимается теплой грудью к моей замерзшей спине, согревая собой.
— Сейчас оттаешь, льдинка, — активно растирает руку от плеча до кисти большой ладонью. Подталкивает нашу тележку к продуктовым полкам. А я не могу поверить, что рядом мой вредный начальник, и постоянно оборачиваюсь. Может, чудится виденье? Кто расколдовал чудовище?
— Так, — внимательно ведет глазами вдоль витрин, — и что нам надо? Я редко ем дома, не люблю один, поэтому в холодильнике держу напитки, фрукты и ягоды. Ты что предпочитаешь на ужин? — опустив на меня взгляд, смотрит участливо. Я задумчиво почесываю за ухом. Представляю себе полный накрытый стол. Сглатываю неожиданно набежавший тайфун слюней. И хоть не кровожадная, но с удовольствием растерзала бы огромный сочный кусок мяса с овощным салатом и запила б все это счастье ароматным чаем с листочками мелиссы.
Но возможность побыть наедине тает, как солнышко за горизонтом, потому что в кармане джинсов Грановского начинает громко стонать мобильник. А я разочарованно надуваюсь. Даже пожрать нормально не дают мужику!
— Насть, похозяйничай, — оставляет меня наедине с телегой. Принимая вызов, отходит в сторону. — Творог и сметану на утро возьми, — кидает вдогонку.
Как это на утро? Эта невзначай брошенная связка слов вводит меня в ступор. Я с ним спать не собираюсь! Размечтался, Нервный, разогнался! Раскатал губу до колен! Ха!
Но глупую улыбку, растянувшуюся на лице в широкий полумесяц, спрятать не получается. Настроение ярче радуги. Мы как пара молодоженов, только въехавших в новенькую квартиру, привыкающих друг к другу. Затариваем холодильник, налаживаем быть вместе. Какими же прекрасными, оказывается, могут быть самые просты вещи. И пусть это всего лишь игра девичьего воображения, призрачная иллюзия, я благодарна Грановскому за то, что он позволил приобрести столь бесценный опыт.
Итак, много набирать нет смысла, раз он питается за пределами квартиры. Поэтому возьму творог, сметану, яйца. В корзину с барской руки падают пластиковые коробочки с сухофруктами: изюм, курага, чернослив, груша, папайя. Грановский, не прерывая разговора, рукой треплет на макушке мои темные волосы и снова исчезает из виду.
Ага, — задумчиво таращусь на дно тачанки, приглаживая распушенную шевелюру. — Зачем ему столько сморщенных, как столетний дед, плодов, на улице лето? Свежее есть надо, — постукиваю пальцами по ручке, размышляю. — А может, приготовить сладкий плов? Мой папа очень его любил и сам колдовал на кухне, а я часто крутилась возле него, как маленькая шустрая белка, играла и параллельно впитывала мастерство вместе с чарующими восточными запахами. Почему нет? Это недолго, легко — и Грановского удивлю. Хотя это еще бабушка надвое сказала, он избалованный мальчик и не такое вкушал, уверена. Ай, надоело мучить мозг. Значит, берем рис, шафран, масло сливочное и телятину. Вон тот симпатичный молочный кусочек, который игриво подмигиваете мне с мясной лавки. И фартук, мне пачкаться нельзя, потому что другой одежды нет.
Немного помидоров, огурцов, пучок хрустящего салата, тепленький багет. И гранатовый сок, он улучшает кровообращение, что после бессонной ночи самое то. Чай и шоколадку с цельным фундуком. Ням-ням. Вот я набрала! — Оглядываю размеры захвата харчей. — Грановский меня прибьет. Кстати, а где он?
Забывшись выбором еды, я потеряла парня из виду и теперь не могу понять, откуда у него большой бумажный пакет с незнакомым мне логотипом женской одежды. Вроде водитель его вещи домой потащил. А у самого вид серьезный, в трубку практически не говорит, в основном слушает собеседника.
Да какая разница? Меня это не касается. — Пытаюсь заставить себя не распускать слюни. — Мало ли что у него там. — Отворачиваюсь, чтобы не пялиться, топаю к полкам с пирожными. — И зачем я себе вру? Любопытно, до безумия! Может, там мой подарочек тихонько лежит, очень к хозяйке будущей хочет? А я и не знаю. — Профессиональным заносом Шумахера разворачиваю корзинку, быстро приближаюсь к всецело захватившему воображение пакету.
Грановский в этот момент завершает беседу, выключает мобильник, шагает мне навстречу. А я со всей силы пытаюсь не выдать свой интерес. Не корыстная я, только учусь.
Загребущими руками обхватывает мою талию. Пытливо рассматривает содержимое корзины, вопросительно сводит брови, но ничего не говорит. А я зорко слежу за выражением его лица. Жду, когда начнет отчитывать и выкладывать ненужное, но он только спокойно произносит:
— Все, на кассу? — А Самосвалович не жадный, улыбаюсь собственному открытию, тяну нашу честную компанию в сторону зелененьких овальных лаймов.
— Это и еще мед, — делаю заключительные штрихи, а Грановский прихватывает парочку бесцветных стеклянных бутылок минералки.
Расплачивается картой, сгребает все пакеты, а мне вручает тот странный бумажный, очень желанный, с ярким лейблом. Глаза зажигаются демоническим огоньком, прячу растянувшуюся в шпагате улыбку. На улицу выходить не приходится, есть сквозной коридор прямо к лифту, что радует до безумия, потому что поливает серой стеной дождь.
— А это что? — не могу устоять, чтобы не задать вопрос. Пытаюсь хоть одним глазиком заглянуть во врученную кладь. Любопытство проедает мозг, а Грановский усмехается:
— Дома посмотришь, это тебе, — радостно потираю ладошки, а он улыбается. Подходим к квартире: — Набирай код — 88ГГ781, - замок тихонько щелкает, я нажимаю на ручку, распахивая перед нами входную дверь. Ну, здравствуй, уютная квартирка Грановского, давно не уделывала.
Но не успевает мужчина опустить пакеты с едой на столешницу в кухонной зоне, как снова берется завывать его мобильник. Я разочарованно вздыхаю. Тоже хочу внимания зеленоглазого. Ну, задолбали, честное слово! Достали!
— Прости, мышонок, работа не ждет, — вытаскивает из сумки стеклянную тару с газировкой, забирает ее с собой. — Я в душ и переоденусь. Если не сложно, сделай небольшой перекус, я быстро, — снова принимает вызов: — Да, вернулся, я в курсе, буду… — сверкая широкой, сильной спиной, удаляется с глаз долой.
У людей вообще совесть есть, человек только приехал?! Или они избавились от нее в процессе взросления? — Ворчу себе под нос, укладывая часть припасов в холодильник. — Так, первым делом сварю рис с добавлением шафрана. Пряность придаст блюду солнечный оттенок и усилит аромат. Распечатываю цветастый, яркий фартук, цепляю себе на шею, а завязки затягиваю на узкой талии. Мою руки мылом.
Где лежит посуда, знаю сама, когда вылизывала кухню Грановского, разведала обстановку. Споласкиваю рис в небольшой нержавеющей кастрюльке, набираю фильтрованную воду из соседнего краника — и на огонь. Быстро нарезаю на деревянной дощечке шикарный кусочек молодой телятинки с розовыми бочками. Крупные квадратики солю, перчу — и в сотейник, тушиться. — Кстати, я ж про пакет со шмотками забыла! — Аж подпрыгиваю на месте, пронзенная воспоминаниями. Тут же все бросаю и, ухватив нужную сумочку, шлепаю к пышному, удобному дивану. — Так-так. — С предвкушением сую внутрь руку и удивляюсь содержимому.
Конец ознакомительного фрагмента.