Последний крик банши

Екатерина не оборачивалась, боясь показать лицо. На работе мало кто знал о ее колдовском даре, только самые проверенные, кто гарантированно не проболтается. Кто понимает, что нет ничего важнее спасенной жизни ребенка и не имеет значения, чьими руками это совершено. Да и редкие родители доверят свое дитя колдунье. И никакие доводы не дойдут, что она лучший оперирующий хирург во многом именно из-за дара и умения проводить ритуалы крови. Надвинув капюшон ветровки максимально низко, женщина придерживала его свободной рукой, желая лишь, чтобы ее лицо не попало в прессу, иначе о работе можно забыть, свои же врачи загрызут. Это ее и спасло. Кинутый камень попал в руку, а не в висок. Следом полетели новые предметы – палки, мусор из ближайших урн, кто-то даже мобильный телефон сгоряча запустил.

Толпа неистовствовала, наваливаясь на оцепление, отбрасываемая военными, затем накатывалась вновь. Екатерина, упавшая на колени, замерла, не в силах даже подняться. Это действительно страшно: будто зачумленные, люди пытались прорваться за оцепление, не жалея себя. Военные, у которых не было ни дубинок, ни касок, ни щитов, не могли и минуты сдерживать натиск. Беснующийся народ, около сотни человек, буквально смел преграду и кинулся к ведьме.

Аверин схватил Катю и рывком поставил на ноги. Короткое «Бежим!», и они понеслись как можно дальше от многолюдного Арбата, подгоняемые толпой. Свернули в первый же переулок и вскоре оказались у одноименного отеля «Арбат». Максим без колебаний влетел внутрь.

– «Право инквизитора»! Запереть входные двери!

Командный голос у молодого младшего лейтенанта поставлен как надо. Стоящие охранники бросились исполнять приказ, вставляя железные блокираторы в створки дверей. Но стеклянные двери, пусть и наверняка укрепленные пленкой, долго не сдержат напор людей, вооруженных подручными средствами.

– Где запасной выход? – Аверин схватил ошарашенного и испуганного менеджера, выскочившего из-за стойки ресепшена.

– Т-т-там, – заикаясь, ответил парень, ровесник Максима.

– Ключи?

Кажется, голос инквизитора действовал не только на ведьм. Или это личностные качества самого Аверина-младшего прорезались, но менеджер дрожащими руками достал связку. Инквизитор без лишних слов выхватил ее и потащил ведьму к выходу. Но и в эту дверь уже тоже стучали.

– Наверх!

Инквизитор побежал по лестнице, крепко, до боли, стискивая Катину руку. На втором этаже они ворвались в первый попавшийся номер, напугав постояльцев – пожилую семейную пару из Азии.

– Может, стоило подняться выше? – немного придя в себя, спросила ведьма.

– Нет, толпа хлынет наверх, и, если здесь найдут, есть хоть какой-то шанс удачно спрыгнуть вниз. – Аверин расстегнул китель и жестом показал мужчине, чтобы тот помог придвинуть к двери комод, а потом и кровать.

Вовремя, потому что через минуту в комнату начали ломиться.

Аверин запихнул в ванную обоих постояльцев. Пожилая женщина плакала, и Катю грызла совесть – они-то ни в чем не виноваты. Впрочем, и она не виновата, только обезумевшей толпе этого не объяснишь.

Дверь пока держалась, кровать поставлена в узком проходе враспор, но почти сразу стало ясно: придется прыгать. От звонка мобильного Аверина вздрогнули оба.

– Да, па! – Максим, пусть и держался хорошо, нервничал, и именно сейчас, отвечая на звонок отца, его нервозность и запрятанный вглубь страх прорвались наружу. – Мы в отеле «Арбат», второй этаж, крайние окна справа.

Дверь номера уже приоткрыта настолько, что еще немного, и человек сможет протиснуться. Аверин повернул ручку на окне одной рукой, второй доставая табельный пистолет «Гюрза» и отточенным движением большого пальца снимая его с предохранителя. Катя поняла по лицу молодого инквизитора, что тот будет стрелять, если к ним прорвутся. Неужели та кровь на асфальте не последняя, увиденная ведьмой за сегодня?

А потом все звуки заглушил вой сирены.

– Операция инквизиции! Всем разойтись! – вещал громкоговоритель, но расходиться заведенная толпа не собиралась.

И в этот момент Екатерина почувствовала высвобождение настоящей силы инквизитора. Как ударом под дых из нее выбило воздух, она согнулась пополам и упала, буквально у самого пола подхваченная Авериным.

– Он успел, – услышала она шепот Максима прежде, чем окончательно отрубиться.

Екатерина пришла в себя на широком кожаном диване, на котором уже как-то раз сидела. Приподняв голову, женщина заметила расположившегося в соседнем кресле Аверина-старшего. Сергей Максимович внимательно просматривал листы в большой папке, на которой крупными буквами красовалась надпись «Екатерина Владимировна Яблонева».

– Как вы себя чувствуете, Екатерина Владимировна? – спросил, отложив папку, главный инквизитор.

Ведьма прислушалась к себе:

– Вроде вполне нормально.

– Вы попали под сильное воздействие, следующие несколько дней возможны приступы слабости и головокружения. – Инквизитор взял два пузатых бокала на короткой ножке и налил в них французский коньяк, одна лишь бутылка которого могла многое сказать о стоимости.

– Я не пью крепкие напитки, – принимая сидячее положение, попробовала отказаться ведьма.

– После всего пережитого алкоголь не повредит. Да и такой коньяк во вред точно не пойдет, – усмехнулся в пышные усы Аверин.

Женщина неуверенно приняла бокал из рук инквизитора, слегка крутанув и наблюдая, как тоненькая пленка остается на стеклянных стенках. А потом сделала глоток. Коньяк, как ни странно, оказался мягким, после него не выступали слезы и не пробивал кашель. Все-таки своих денег он стоит. Наблюдая за ней, мужчина будто невзначай пододвинул поближе коробку конфет, дорогих под стать напитку. «Не к добру», – подумала ведьма.

– Я слушаю. – Катя поставила пустой бокал на стол и, взяв конфету в золотистой обертке, медленно и аккуратно, будто боясь порвать, принялась разворачивать фольгу.

– Я хочу узнать, какие у вас отношения с моим сыном, – не стал ходить вокруг да около главный инквизитор.

– А почему бы вам не спросить об этом своего сына?

– Потому что он не ответил, сказал, что исключительно рабочие. Но я же вижу, что это не так. – Инквизитор мог бы использовать силу, да хоть как Аверин-младший в первый день в машине. Но хотел получить ответ без принуждения.

– И почему же вы не верите словам сына?

– Его отношение к вам слишком необычно, несвойственно для Максима. И меня, как его отца, данный факт не может не волновать. Особенно в свете приворота. – Последнее слово мужчина выделил интонацией.

– Вы же понимаете, что приворота не могло быть. Инквизиторы иммунны к колдовству. – Екатерина предполагала ответ, но обязана была проверить.

– Знаю, но некоторые факты в вашем досье вкупе с отказом от «сыворотки правды» и «зеркала памяти» и заменой их на пытку, помноженные на поведение Максима, наводят на определенные мысли. – Сергей Максимович ждал честности. И он все равно ее получит, вопрос только по-хорошему или все-таки нет.

– Приворот был, но в тот момент я не контролировала себя, в коктейль в клубе что-то подмешали. Не могу сейчас сказать, какова сила воздействия, вполне возможно, действие окажется долгосрочным. – Ведьма даже себе боялась полностью признаться. На то, чтобы сказать эти слова главному инквизитору, понадобилась вся ее смелость. Она чувствовала себя мышью перед сытым тигром. Он не заинтересован, но может убить одной лапой. Так зачем злить и провоцировать?

– Понятно. – Аверин налил себе и Кате еще коньяка и откинулся на спинку кресла, грея напиток в руке.

– И что теперь со мной будет? – Ведьма напряженно смотрела на главу инквизиции. Ее жизнь, судьба, карьера – все было в руках сидящего рядом мужчины, как и бокал с коньяком. Он без труда может сломать хрупкое стекло, и точно так же он может и даже вправе сломать ее не менее хрупкую жизнь.

– Есть возможность снять приворот? – спокойно, словно речь идет о чем-то обыденном, поинтересовался инквизитор.