Последний крик банши

Ведьма, наблюдая за собой своими же глазами, снова застонала от охватившего ее возбуждения, которому жизненно важен выход, иначе, кажется, она умрет от переполняющих эмоций и чувств.

Он расплачивается крупной купюрой, даже не думая о сдаче, привычно выпрыгивает из такси первым и помогает ей, а потом подхватывает женщину на руки.

Катя сама говорит, куда идти, набирает код, третий этаж, на который инквизитор бегом заносит ее на руках. Потом поиск дрожащими руками ключей в сумочке. У мужчины нет сил терпеть, он выхватывает сумочку и с первого раза достает связку, сам открывает дверь, заталкивая ведьму в квартиру. Хлопок закрывшейся двери как сигнал к действию, больше нет ограничений, запретов и барьеров. Они один на один.

Шнуровка корсета не продержалась и тридцати секунд, босоножки держались примерно столько же, за ними лосины и бесшовные стринги. На ведьме нет ничего, в то время как мужчина одет и пожирает ее глазами. Но это ужасно, просто дьявольски заводит. Прохладный воздух квартиры ласкает кожу, но сильнее всего ощущается его взгляд. Взгляд инквизитора – осязаемый, волнующий, с разлитой в нем страстью, которой он щедро делится. Но мужчине мало смотреть. Он подхватывает ее на руки, почти сразу опуская на кресло. Закидывает ее ноги на подлокотники и встает перед ней на колени.

Коленопреклоненный инквизитор перед нагой ведьмой. За такое раньше бы сожгли обоих, да и сейчас просто так не простят – все это Катя, та, которая в реальности, отметила походя, стараясь сохранить в этот раз остатки разума. Ровно до того момента, как инквизитор умелыми руками, губами и языком приступает к активным действиям, оставившим те самые засосы.

Полное погружение в воспоминания подразумевает и ощущения, которые сейчас лились на Екатерину в избытке, когда не хочется и хочется одновременно. Но прервать ничего невозможно ни тогда, ни сейчас, заново переживая наслаждение.

И вот уже она пытается перехватить инициативу, пальцы чувствуют горячую кожу, теперь и инквизитор полностью разделся. Мускулистый, но по-юношески поджарый, он снова подхватывает ее на руки и садится на кресло сам, сажая женщину сверху, четко обозначая намерения. Но ведьма на то и ведьма, даже в одурманенном состоянии не спешит, прикасаясь и целуя, даря такую мучительную ласку.

И тогда мужчина не выдерживает, подхватывает ее под бедра, в два шага оказываясь у комода, сажает на него ведьму, а еще через мгновение оказываясь одним сильным и резким движением в ней. Его неистовство нарастает, превращаясь в бешеный темп. Они кончают вместе, ярко и мощно, до впившихся в плечи ногтей, до его грубого, почти болезненного поцелуя.

Затем кровать, странно нежные объятия и сон, позволивший Кате вынырнуть из прошлого и снова оказаться в настоящем. В том самом кресле, на котором сидела перед инквизитором обнаженная и с широко разведенными ногами. Сердце бешено колотилось от повторно пережитого удовольствия. Очень захотелось сжечь и выкинуть кресло, а еще сгореть от стыда самой.

Застонав уже не от наслаждения, женщина закрыла лицо руками. Черт дернул ее залезть в воспоминания, лучше бы вообще не видеть всего этого! Вот как теперь смотреть младшему лейтенанту в глаза? И ведь именно она его соблазнила, да еще приворожила!

Приворот инквизитора…

Катя резко подобралась, внутри у нее будто натянулась пружина. Только отрицание всего самим Авериным помогло избежать серьезных неприятностей, после которых она и правда могла попасть из пыточной в камеру. Значит, в довершение всего Екатерина у него в должниках. Главное, попытаться объяснить парню, что это лишь кратковременное воздействие, пусть сейчас и не определишь вложенную силу. Настолько неадекватна она была в тот момент, что даже на трезвую голову понять не смогла. Иначе у нее могут возникнуть серьезные неприятности. Очень серьезные. Особенно если дойдет до папы – главного инквизитора.

Женщина не сдержала тяжелый вздох. Вляпалась по полной программе. Если приворот сильный, то тяга младшего лейтенанта к ней уже скоро станет слишком очевидной и подозрительной. И в свете увиденного инквизиторами на пытках ничего хорошего ее не ждет. А значит, надо попробовать снять приворот. Только вот преодолеть иммунитет инквизитора на самом-то деле невозможно. Это все знают. И Катя в том числе. Просто она знает чуть больше.

Глава 5

Среди толпы

Звонок в шесть утра нарушил тишину в квартире. Катя потянулась к телефону, лежащему под рукой, и застонала, увидев, кто звонит. Успокаивало одно – столь рано этот человек станет звонить только по делу.

– Я слушаю, – сиплым со сна голосом, без всякого приветствия ответила ведьма.

– И тебе доброе утро, – отозвался Аверин.

– А оно доброе?

Для ведьмы, разбуженной инквизитором, – точно нет. А еще Аверин снова ей тыкает, но как после всего случившегося и увиденного потребовать обращаться на «вы»?

– Да не очень, у нас новый труп в переулке Сивцев Вражек, в двух шагах от Старого Арбата. Я уже выехал, скоро буду у тебя.

И отключился.

Екатерина вздохнула, предчувствуя, что времени даже на нормальный завтрак не хватит. Это расследование вносит ужасный раздрай в ее размеренную жизнь. И трупы один за другим…

Готовя в турке кофе, ведьма невольно задумалась. До этого убийства происходили раз в месяц и жертвами являлись животные, но стоило ей появиться, как преступница переключилась на людей, подтверждая слова главного инквизитора. Наверняка и остальные заметили данный факт, все-таки слишком явное совпадение. А ведь участие ведьмы в расследовании не афишировалось, комментариев по этому делу инквизиция практически не дает. Напрашивался естественный вывод: утечка. У убийцы есть информатор среди инквизиторов.

На телефон пришла короткая эсэмэска: «Я приехал». Катя не могла не отметить, что младший лейтенант не стремится к общению. С него сталось бы заявиться к ней домой, а не ждать в машине. Только хорошо это или плохо, понять пока невозможно.

Утреннее солнце еще не до конца разогнало туман, из-за чего было зябко и неуютно. Женщина побыстрее запрыгнула в машину, буркнув что-то среднее между «а вот и я» и «поехали уже скорее».

На входе в тихий арбатский переулок было многолюдно, около оцепления столпились зеваки, репортеры, делающие снимки над головами любопытствующих, по периметру снова стояли военные. Инквизиторов внутри собралось человек двадцать, многие использовали силу, от которой у ведьмы зашевелились волосы и побежали мурашки. Женщина непроизвольно поежилась и обхватила себя руками, чем привлекла к себе внимание как прохожих, так и журналистов.

По толпе прокатился рокот, кто-то даже, не стесняясь, начал тыкать пальцами, толпа колыхнулась в их сторону. Но Аверин не сплоховал и, быстро обхватив Екатерину за плечи, в пару мгновений оказался за периметром. Военные сразу за ними сомкнули шеренгу широкими плечами, но, к сожалению, от выкриков и проклятий это не могло уберечь.

Конечно, проклятия простых граждан не имели особой силы и физически никакого вреда не наносили, но Катя непроизвольно сжалась. Она знала историю, знала, на что способна разъяренная толпа. Знала, что не сможет обороняться, даже если набросятся, – не для этого она, будучи врачом, спасла столько жизней, чтобы начать потом убивать. Ведьма как никогда радовалась количеству военных и инквизиторов. Они давали хоть какое-то ощущение безопасности, пусть и абстрагироваться от выкриков, перерастающих в скандирование лозунгов о ведьмах на кострах, полностью невозможно.

Но Катя здесь для дела: сосредоточившись на месте проведения ритуала, женщина начала осматривать уже виденные руны вокруг пентаграммы, ища что-то новое, способное помочь. В голове невольно воссоздавалась жестокая картина ритуала, несмотря на то что на прикрытый черным полиэтиленом труп ведьма старалась не смотреть, а только, низко склонившись, водила руками над кровавыми символами.

– Да она занимается волшбой! – закричал кто-то из толпы, перекрикивая других орущих. – Вы посмотрите, даже шепчет чего-то!