Лот праведный. Лабиринт

– А разве у фараона нет сына? – удивился Лот.

– Есть, да хранит его Амон от всех напастей! – воскликнул Хенум и сразу перешел на шепот, даже настороженно оглянулся по сторонам. – Но говорят, что эрпат42 не очень-то рвется возложить священный клафт43 на свое чело, хоть и стар уже отец его божественный и пришла пора сыну понемногу брать власть в свои руки.

– Как же это может быть, чтобы не желал наследник имения отцовского? – еще больше удивился Лот.

– А вот так. Сызмальства у эрпата страсть к учению. Почти все детство свое и юность провел он в храмах за чтением папирусов, и посвятил бы он свою жизнь служению богам и изучению тайных наук, стал жрецом, если бы не отец его, что призвал сына властно. И вынужден был эрпат подчиниться фараону, и стал отец посылать сына по делам государственным по всей стране, надеясь отвлечь путешествиями деятельными от жизни в затворничестве. Но мягким оказался нрав у эрпата, словно у девушки. И хоть старался он выполнять поручения отца своего могущественного со всем прилежанием, но не всегда проявлял строгость в делах с хети и этим не раз вызывал неудовольствие фараона.

– И что с того, что у юноши характер добрый? – возразил Лот. – Как придет ему время воссесть на престол, как почувствует он власть свою над огромной страной и народом бесчисленным, так сразу и переменится. Власть имеет чудесную силу менять людей неузнаваемо.

– Может и так, – не стал спорить Хенум. – Только царевич пока что от власти бежит, а вот Аменанх к ней рвется всеми силами. Он уже и сейчас ведет себя так, словно дело решенное – и быть ему фараоном. И многие из знати на его стороне. Кого подарками щедрыми купил, кому должности хлебные пообещал, а кого и запугал угрозами.

– А что же фараон? Разве не знает он о происках племянника своего, если даже тебе, простому горшечнику, об этом известно?

– Фараон? – усмехнулся Хенум и снова оглянулся по сторонам. – Фараон наш, да живет он вечно, воистину бог Амон-Ра во плоти! И как полдневное солнце, зависшее над землей, кажется фараон иным людям бесстрастным в своем величии и даже бездеятельным. Но жестоко обманется тот, кто примет мудрость его предвидящую за слепоту неразумную, а неспешность величественную за нерадение беспечное. Как солнце пустыни, что слепит и иссушает все живое медленно, но верно жаром своим, от которого не укрыться нигде, так и фараон наш губит врагов своих одного за другим. И чем больше пытаются противостоять ему враги, обманутые кажущимся бездействием его, тем вернее гибнут, когда фараон вдруг обрушит на них свой неудержимый гнев всей мощью испепеляющей!

– Так как же ты говоришь, Хенум, что может стать Аменанх фараоном против воли могущественного дяди? – улыбнулся невольно Лот. – Верно есть у фараона средство надежное против козней племянника, раз он не спешит с ним расправиться?

– Есть, как не быть, – согласился горшечник. – На то он и фараон. Но и богам присуще милосердие и приязнь родственная. Один сын у фараона и один всего племянник кровный. И пока Аменанх не выказывает воинственно притязаний своих на трон божественный, жалеет его дядя и надеется, что образумится князь, довольствуясь долей немалой, что дарована ему, и встанет у трона не соперником царевичу, а защитой и опорой. Ведь храбрый муж Аменанх и в военном деле незаменимый. И мог бы он стать во главе войск фараоновых или даже получить должность чати,44 если бы выказывал больше смирения и верности. Хитрый он, Аменанх. Все на Нефрусебек45 облизывается. Надеется, что с этой стороны ему легче будет на трон Великого Дома взойти.

– Нефрусебек? А кто это? – заинтересовался Лот.

– А ты не знаешь? – удивился Хенум. – Дочь это фараонова. Принцесса. Красавица, говорят, каких свет не видел!

– И что?

– А то, что Аменанх мечтает взять Нефрусебек в жены! И даже осмеливался намекать на это дяде!

– Вот оно как? Хитро! – усмехнулся Лот.

– Хитро-то оно хитро, – прищурился лукаво Хенум, – но как бы Аменанх в этом деле не перехитрил себя самого. Не отдаст за него дядя дочь любимую. Всем известно о горячей любви фараона к Великой Дочери. Да и как не любить ему принцессу? И красива она, и умна, и характер у девушки воистину царский – ни то, что у эрпата. Говорят даже, что принцесса весьма искусна в стрельбе из лука и в метании дротиков! Такой бы девушке родиться мужчиной на радость отцу, чтобы сменить на троне, когда душа его переселится на поля Иалу.46

– А ты ее видел – принцессу?

– Я?! – изумился Хенум. – Да где бы я, бедный горшечник, смог увидеть дочь фараона? И разве бы я посмел поднять глаза на Великую Дочь? Да я бы ослеп сразу от сияния ее божественной красоты!

– Но ведь кто-то ее видел и не ослеп, раз о девушке ходит такая молва? – простодушно улыбнулся Лот.

– Никак и ты хочешь увидеть? – хитро сощурился Хенум.

– Почему бы и не полюбоваться на красоту девичью, если случай представится? Хоть одним глазом, хоть издали.

– Ишь ты, какой храбрец! Сразу видно, что чужеземец. Нет в тебе страха почтительного перед владыками земными. А что? Может и повезет тебе. Свиделся же ты с племянником фараона – и даже убытка не понес. Только лучше бы тебе о принцессе даже не мечтать. Дерзость это непростительная, грех святотатственный, что отягчит сердце твое в День Суда – и быть ему тогда в стозубой пасти Амат!47

– Д я и не мечтаю, – смутился Лот под осуждающим взглядом горшечника. – Просто любопытство разобрало от рассказов твоих необычных. Так что ты посоветуешь подарить мне Аменанху?

– Что подарить? – на секунду задумался Хенум. – А подари ты ему колчан! Какой же еще подарок может быть к стрелам твоим знатным? Я тебе даже подскажу, где купить лучшее. Только не дешево это будет стоить, если хороший колчан брать. Осилишь?

– Осилю! Я даже два колчана возьму, если золота хватит. Самых лучших. Хочется мне угодить столь важному вельможе. Вдруг еще купит он у меня стрелы? А если даже и не купит, не велика беда. Тому хотя бы рад буду, что не в убытке останусь. Я ведь и не надеялся уже, что продам их. Да и город мне посмотреть страсть как охота. Он ведь мне лично приказал стрелы к нему во дворец принести – Аменанх. Вот и посмотрю. И как это я сам не догадался – насчет колчана? Благодарю тебя, Хенум, за добрый совет!

– Да что совет? – смутился горшечник. – За совет и ржаной лепешки на базаре не купишь. Ты помни, что я тебе о князе говорил. Остерегайся его нежданной милости! Хитрый он – Аменанх. Нет в нем великодушия, хоть и царской крови от роду. Хитрый и жестокий.

5

Высоки стены Иттауи – выше самых высоких пальм возвышаются над равниной его квадратные башни. Сверкают его стены за тысячи шагов для всякого путника, идущего по фараоновой дороге, сотнями отполированных гранитных плит, равномерно вправленных в глыбы песчаника. И когда уже приближаешься на расстояние выстрела стрелы, сияние становится столь нестерпимым, что невольно щурится путник и склоняет голову перед этим великолепием. А ближе, если и захочешь, просто так и не подойдешь: окружены стены глубоким и широким рвом, заполненным водой. А за рвом – высокий песчаный вал. И стоят копейщики на возвышении вдоль всей стены, а на самой стене стоят наготове лучники. И чтобы пройти к воротам крепости, необходимо пройти через мост, отстояв в очереди, если нет у тебя специальной печати, дающей право на свободный вход. И всех на том мосту опрашивают: кто таков, и по какому делу в фараонов город пожаловал. И если не смог убедить стражника, что есть в том необходимость, или вид твой ему чем-то не понравился, отгоняют тебя. И лучше не пытаться даже спорить или в очередь снова становиться – отгонят тебя уже дубинами или, хуже того, схватят и отведут к писцу для допроса. А к писцу въедливому в руки лучше не попадаться – одурачит хитрыми вопросами самого умного и заставит трястись от страха любого смельчака, выставив неправым, даже если прав. И запишут твое имя на папирусе, и горе тебе, если и через десять лет попадешься с малой провинностью пусть и в другом месте и другому писцу – все припомнят и накажут вдвойне.

42

эрпат – царевич, наследник престола.

43

клафт – или «немес», царский головной убор – полосатый платок, завязывающийся сзади и спускающийся длинными фалдами вдоль лица.

44

чати – или джати, «великий управитель» и главный советник фараона – высшая административная должность в древнем Египте.

45

Нефрусебек – или Нофрусебек, «прекраснейшая для Себек», средняя дочь фараона Аменемхета Третьего. Некоторые ученые считают Нефрусебек первой полноправной женщиной-фараоном Египта.

46

Поля Иалу – «камышовые поля», часть загробного мира, в которой праведники обретают бессмертие и блаженство.

47

Амат – или Ам-мит, чудовище, пожирающее души грешников. Изображалось с головой крокодила, задней частью гиппопотама и туловищем льва.