Страница 14 из 17
Привыкнув к иностранным словам и словечкам, иные литераторы то ли для солидности, то ли, как им порой кажется, для иронии вставляют их в самые неподходящие речи и описания. Тем легче поддаются этому соблазну переводчики.
У автора буквально: едва герой достиг (добрался до) клочка тени, места, где можно укрыться от палящих солнечных лучей, едва он туда дополз... А у переводчика "едва маневр был завершен"! У автора: the greatest journalistic scoop. Тут даже можно бы сказать, что описываемое событие стало величайшей сенсацией за все время существования газет. Но переводчику этого мало, он вставляет два иностранных слова: это, мол, был рекорд информации!
В подлиннике просто: How would you like it? - А как бы вам это понравилось? В переводе: "Улыбалась бы вам такая перспектива? "
В подлиннике suggestions - намеки, можно перевести: напрасно вы намекаете, что с вами поступили непорядочно, я не хочу этого слушать. А в переводе: "Я не желаю выслушивать инсинуации (!), что с вами поступили непорядочно". О человеке сказано: faithful - верный, преданный, можно бы - воплощенная преданность, но переводчик ставит: воплощенная лояльность!
Два брата ехали, "оцепенев в атмосфере темного купе и стараясь симулировать сон". Через 20 лет при переиздании "исправлено": имитировать сон! Одно французское слово заменили другим, даже менее верным. А смысл этой невнятицы по-русски очень прост: братья забились каждый в свой угол и притворялись (прикидывались) спящими, делали вид, будто спят.
Что было бы с человеком, попади он "в аналогичную ситуацию"? Это уже не из перевода, а из оригинальной повести. Почему-то хорошему, думающему литератору легче написать так, чем хотя бы: окажись он в таком же (подобном) положении или попади он в такой переплет. Тем легче злополучную situation перетаскивает в русский текст переводчик:
"Братья... когда сумма всех необходимых факторов с учетом возможных ошибок покажет, что ситуация сложилась с балансом риска два - один в нашу пользу, мы начнем восстание". Это не пародия! Это опубликованный перевод фантастического рассказа, причем обстановка - средневековая, действуют воины и монахи, а разговаривают они, как заправские канцелярские крысы XX века.
Увы, так переводят не только начинающие, и отнюдь не только фантастику (которой и вправду нередко занимаются неопытные переводчики, непрофессионалы).
"Такую ситуацию нелегко распутать" - а почему не узел?
"В такой отчаянной ситуации" - почему не в беде?
"Ситуация не оставляла мне выбора" - а почему не просто у меня уже не было выбора?
Одаренный переводчик, притом не новичок, не смущаясь пишет: "Таков был итог трезвого анализа ситуации корреспондентом". Хотя вполне в его силах и возможностях сказать: Вот к чему пришел корреспондент, трезво оценив (обдумав) положение. Тем более что рядом, в рифму к ситуации, есть еще "кто согласится быть свидетелем эксгумации? ". А надо просто: кто захочет смотреть, как извлекают мертвецов (или трупы) из могилы...
"Он был упрям, но тут он нарвался на другого упрямца. На этот раз инициатива оказалась в руках собеседника". Да, initiative в подлиннике есть. Но не лучше ли, не вернее ли даже в современном романе о хитросплетениях парламентской политики сказать хотя бы: Конечно, он был упрям, но тут нашла коса на камень. Хозяином положения оказался собеседник.
"Командирам предоставили полную инициативу" - а лучше бы: командиры могли действовать самостоятельно.
А если переводчик пишет: "Инициатива разрыва исходила от него", он еще и глух, ибо не замечает совершенно не нужную тут рифму!
И не надо переводить буквально: "отозвался с сарказмом" - не нужен и плохо звучит этот "свист". Не лучше ли по-русски: язвительно (а может быть, даже ехидно) отозвался?
* * *
Есть тут и еще одна беда.
Слова яркие, нестандартные - те же самые ехидно, язвительно, едко становятся редкостью, даже насмешку встретишь не часто: их вытесняет одна и та же ирония. Пусть и она по-своему неплоха, но плохо, когда какое-то одно слово заменяет многие, живые и образные, и они постепенно выпадают из обихода, "вымирают, как мамонт со льда".
Странно звучит (о человеке, который считался в определенных вопросах знатоком и высказывался немногословно, но весьма уверенно): "его спокойный, сдержанный детерминизм". Философский термин не очень к месту, вполне хватило бы уверенности или решительности.
Насколько естественней, когда, скажем, cynical переводится равноценным русским словом (и не всегда одним и тем же, смотря о ком и о чем речь). Конечно же, у коровы глаза не циничные, а равнодушные, и у какого-нибудь мальчишки физиономия едва ли циничная - скорее попросту дерзкая, нахальная. И конечно, ни к чему в хорошем английском рассказе:
"Даже движения его ног казались циничными"!
"Террор в лесу" - а смысл: лесные страхи, ужасы.
К сожалению, очень и очень многие авторы и переводчики уже не ощущают чужеродности заемного слова в русской фразе - страницы их так и пестрят иноплеменными словами.
В неплохом переводе сложного и впрямь иронического текста сказано: "Простые механизмы жизни раздирали деликатную розовую кожицу моего тельца". Не знаю, как насчет "механизмов", но кожица, вероятно, просто нежная (чувствительная).
Из другого, тоже очень неплохого перевода: "Дом... был одним из тех курьезных зданий", которые столько достраивают и переделывают, что в них уже ничего толком не разберешь. Переводчик не догадался подставить русское: несуразных, нелепых, а может быть, хватило бы и своеобразных.
О ручье: мягкий вкус профильтрованной листьями воды - а надо бы: процеженной сквозь листья, отцеженной листьями.
И еще: человек слушал "птиц, насекомых, нервный шорох сосновых иголок" вот тоже коварное слово! Как часто nervous переводят буквально, и оно некстати придает повествованию то ли медицинский, то ли "дамский" оттенок. Шорох сосновых иголок скорее уж тревожный, беспокойный. Когда у героя художественной прозы неспокойно на душе, ходить из угла в угол или постукивать пальцами по столу ему тоже хорошо бы не нервно, а тревожно, беспокойно, взволнованно. Но, к сожалению, и в обыденной нашей речи, и в литературе нервы встречаешь поминутно, словно в истории болезни.