Страница 11 из 26
— Подойди-ка сюда, посмотрю на тебя, — проговорила женщина, поманив ее пальцем.
— Вы кто? — насторожилась Ярогнева.
— А то ты не знаешь, кто я, — незнакомка подошла ближе. — Ты мое благословение носишь. Молитвы мне возносишь, силу мою питаешь.
— Вы… это вы были в лесу? — девица пошла навстречу. — Что там случилось? Что со мной сталось?
— Ненадобно тебе этого помнить, — Мара погладила ее по щеке, руки у нее были холодными, как ледышки. — Благословение мое — тебе подарок. Не будешь знать ни старости, ни смерти за свои мучения в лесу пережитые, не вспомнишь и того, что тебя привело к тому. Но запомни: если подарок мой предашь, все до последнего мига вспомнишь, и смертной станешь, — она прищурилась, зацепив пальцем сережку в ухе у Яры. — Наслаждайся своей жизнью, мир весь объедь, погляди на людей, но люби всех одинаково. А станешь любить кого-то больше других, сердце станет мягким, остаться захочешь подле него.
Яра хотела было что-то сказать или спросить, но услышала вдалеке окрик Куницы, зовущего ее по имени. Она обернулась в ту сторону, откуда доносился голос волка, а затем глянула на Мару. Но не нашла ее. Рядом с ней не было никого. Девица нахмурилась, пнув камень. Не успела, а ведь столько хотелось спросить!
Куница выскочил к озеру, рассекая светом факела кромешную темноту, и вся мягкая атмосфера рассеялась.
— С кем ты разговаривала? — спросил он, осматриваясь по сторонам, и подтверждая, что не примерещилось.
— Сама с собой, — выдохнула Яра, отвернувшись, стараясь не глядеть в лицо Куницы.
— Со мной поговори? Насчет того, что в яме случилось… — начал Куница.
— Конечно, это было ошибкой, — девица торопливо вынула из мочки уха сережку и протянула ее скифу. — Нам смерть грозила, вот и наговорили чепухи со страху. Вот, возьми, и забыли.
Куница застыл, но затем сережку взял и в свою мочку вставил, нахмурившись. Яра подняла с земли зайцев и лук со стрелами, и бросила на него украдкой взгляд. Скиф смотрел на нее, обескураженно и словно потерянный какой-то.
— Волк не боится смерти, — отчеканил Куница, глядя ей прямо в глаза.
— Ты сам знаешь, что я такое, — Яра застегнула ремень от колчана со стрелами на поясе, и пошла вперед, сжимая зайцев и резной лук, найденный у лесных людей. — Как говорил один человек, для твари немертвой нет ни дома, ни стола, ни ложки, ни того, кто с ней хлеб переломит.
— Яра, — окликнул скиф.
— Ну, что еще? — огрызнулась она, обернувшись. — И так погано.
Куница опустил факел в воду, и все вокруг погрузилось в черноту. Ярогнева услышала его шаги, и напряглась, натянулась, как тетива лука, готового к выстрелу. Каждый шорох пугал, заставлял гадать, что произойдет в следующий миг. Девица закрыла глаза и ощутила на своей спине легкое, неуловимое прикосновение. Куница положил руку ей на спину, и медленно повел вверх, к шее. Она чувствовала себя дурой набитой, стоя с парой мертвых зайцев в руке, и не в силах уйти или сопротивляться ласке. Хотелось и не хотелось одновременно, и Яра не понимала, чего она хочет больше: убежать прочь, или бросить лук, добычу и прикоснуться к нему.
Чернота застилала очи пеленой, рука Куницы снова запуталась в ее волосах, и его голос, чем-то похожий-таки на рык дикого зверя, произнес прямо над ухом:
— У стаи нет дома, столов у нас нет, хлеб не преломляем, а ложек у нас больше, чем того, что есть ими можно. На тебя одна точно найдется.
— Куница, — выдохнула она, сжав лук. — Подожди, постой.
Его руки скользнули по ее талии, и мужчина прижал Яру к себе, прикусывая шею сзади. И она сдалась, выпустив из рук и добычу, и оружие. Сдалась, почти без боя. Куница продолжал целовать ее шею, бережно прижимая к себе.
— Скоро мы дойдем до пустоши, — прошептал Куница, целуя ее в ухо и прикусывая мочку, — ты сама поймешь, что среди нас тебе место. Рядом со мной.
Яра рвано выдохнула, дрожащей рукой прикоснувшись к его лицу, колючему от щетины. Куница по-звериному потерся щекой о ее ладонь, словно ластясь. Он повернул ее к себе лицом, крепко обнимая, и от этих объятий по спине Ярогневы пробежал холодок. Куница сжимал крепче, положив голову ей на плечо, и она уперлась ему в грудь руками, прошептав:
— Не могу, — она заставила мужчину разомкнуть объятия и подняла дичь и оружие. — Ты делаешь меня слабой и глупой, несобранной, когда ты рядом мне целиться в дичь труднее и думать тоже, — Яра быстрым шагом направилась к пляшущему вдалеке огоньку, хмурясь, но одновременно радуясь тому, что ее рожи не видно в темноте.
Она шла быстро, слыша шаги позади себя и то, как Куница тихо посмеивается над ней. Девушка вышла к костру и, схватив нож, стала свежевать зайца, сев подальше от брата и главное — постаравшись сесть подальше от Куницы. Но тот, не обращая внимания на недовольное пыхтение Лютобора, взял и себе нож, и сел рядом, начав потрошить второго зайца.
Яра подняла на него взгляд и, встретив улыбку, вздрогнула, крепко порезав палец. Выругавшись, она отложила нож и осмотрела рану, кровь шла быстро, капала на камень. Куница осторожно взял ее за руку и лизнул порез, а затем — еще раз и еще, зализывая рану. Его янтарные глаза, как у зверя, были чарующими, удивительными. Яра моргнула, пытаясь избавиться от наваждения, и покачала головой, намекая на Лютобора, сидящего у них за спинами.
— Я закончу, — проговорил он. — Пусть кровь идти перестанет, не делай пока ничего.
Едва Ярогнева села напротив Лютобора, он попытался заговорить, но был оборван на полуслове.
— Как только Татьяну спасем, и племянника моего, распрощаемся, — отчеканила Яра. — Не место мне рядом с вами.
— Яра, прости, что ударил, — проговорил боярин. — Прости, я не хотел.
— Что, заставил кто-то? — огрызнулась она. — И это не из-за пощечины. Не хочу больше терпеть татьянины попытки из меня княжну слепить, устала с ней собачиться. И от женихов устала, которых вы мне подсовываете. Торгуете мною, как на ярмарке, смотреть на вас тошно.
— Куда же ты пойдешь? — виновато проговорил Лютобор. — Ты мала еще.
— Мала, чтобы свою жизнь жить, за то не мала, чтоб убогому какому-то меня продать, как лошадь? — язвительно цыкнула девица. — Своей женой и сыном занимайся, а меня в покое оставь. И не смей против моей воли что-то замыслить. Я узнаю, приду за тобой, и так тебя стрелами утыкаю, что ежа дух в тебе поселится, а не берендеев.
Куница хмыкнул, подсев к костру с освежеванными и нанизанными на палки зайцев. Яра зыркнула на него гневным взглядом, хмурясь. Разговоры сами собой завяли, повисла тяжелая обстановка, недобрая. Лютобор зыркал то на Куницу, с гневом, то на Ярогневу, раскаиваясь. Куница, пока Лютобор не видел, поглядывал на Ярогневу и улыбался той, едва ловил взгляд. Яра же старалась не глядеть ни на кого: на брата было больно смотреть, а на скифа — тяжело.
Устав от всех этих переглядок, она схватила колчан со стрелами и стала проверять их сохранность, пересчитывать, тетиву нового своего лука проверять, древесину. Ярогнева представляла, как будет из этого прекрасного резного лука стрелять, охотясь, чтоб себя прокормить, какие дивные дали увидит, когда уйдет ото всех. За мыслями о том, куда бы ей отправиться, так и не заметила она, что уснула сидя, с луком и стрелами обнимаясь.
========== Глава 8. Ауруса ==========
Спустя день пути лесистая и горная местность сменилась более засушливой. Сосны да камни, холодные, сокрытые поутру туманами, изумрудного цвета листва, уступили засушливой местности, преимущество получил янтарный цвет, коричневый. Серое небо постепенно развиднелось, в пустоши были видны островки света.
Куница, почувствовав свою территорию, повеселел, осмелел. Его поступь стала увереннее, даже казалось, что в глазах у скифа заплясали озорные чертята. Все чаще, когда Лютобор отворачивался, он по-звериному ластился к Яре. Она уже привыкла, что Куница, проходя мимо, мог за ухо куснуть, по волосам погладить, да приобнять и нежность какую на ушко прошептать. Девица и сама уже привыкла класть ему голову на плечо, пока брат не видит, да по руке ласково проводить.