Страница 5 из 14
Теперь у нас остались европейские очевидцы. И в первую очередь посланцы папы римского, как главы Католической церкви, ко дворам монгольских императоров. Это, скажем прямо, самые оригинальные «пассажиры и посетители». Дело в том, что как Плано Карпини, так и Вильгельм Рубрук был высококвалифицированным послом в широком смысле этого слова, то есть разведчиком, вербовщиком, агитатором в одном лице. Начнём с труда Плано Карпини. Иоанна де Плано Карпини, архиепископа Антиварийского (около 1182–1252). История монгалов, именуемых нами татарами. (В российских и советских источниках этот труд известен также под названием «Путешествие в восточные страны».) Человек этот был образован, умён и прилично напуган монгольским могуществом. Дело в том, что он посетил земли улуса монголов в 1246–1247 гг. Сразу после окончания Западного похода монголов, вселившего страх в европейцев. Причем для европейской элиты это был не меньший шок, чем для русской. Ведь в 1204 г. крестоносцы взяли православную духовную столицу – Константинополь. Их войска также находились и на Ближнем Востоке, где в 1220-х гг. им снова удалось заполучить Иерусалим [73]. Имея в своей воле и власти две такие духовные торгово-экономические и знаковые столицы, они уже видели себя властелинами мира. Или хотя бы его Западной ойкумены, куда они были намерены включить богатейшие земли Ближнего Востока и не менее богатые, но при этом политически рассыпавшиеся земли Руси. И… тут вдруг появляется военная сила, которая имеет подавляющее над католиками могущество. В этот момент не просто рухнули их планы о мировой гегемонии, но и встал вопрос о самом своём дальнейшем существовании. И Плано Карпини отправляется за главным вопросом: каковы настроения в ставке Великого хана? И куда двинется (или не двинется) закалённая в боях монгольская конница. Итак, слово путешественнику.
Гл. 2. § V. Об их имуществе. Они очень богаты скотом: верблюдами, быками, овцами, козами и лошадьми. Вьючного скота у них такое огромное количество, какого, по нашему мнению, нет и в целом мире; свиней и иных животных нет вовсе. Гл. 3. § I. О богопочитании татар. Они веруют в единого Бога, которого признают творцом всего видимого и невидимого, а также и признают его творцом как блаженства в этом мире, так и мучений… Гл. 8. § II. Об оружии и устройстве войск I. Все же желающие сражаться с ними должны иметь следующее оружие: хорошие и крепкие луки, баллисты, которых они очень боятся. Достаточное количество стрел, палицу из хорошего железа или секиру с длинной ручкой (острия стрел для лука или баллисты должны, как у татар, когда они горячие, закаляться в воде, смешанной с солью, чтобы они имели силу пронзить их оружие), также мечи и копья с крючком, чтобы иметь возможность стаскивать их с седла, так как они весьма легко падают с него, ножики и двойные латы, так как стрелы нелегко пронзают их, шлем и другое оружие для защиты тела и коня от оружия и стрел их. А если некоторые не вооружены так хорошо, как мы сказали, то они должны идти сзади других, как делают татары, и стрелять в них из луков или баллист. И не должно щадить денег на приготовление оружия, чтобы иметь возможность спасти душу, тело, свободу. II. Ряды надлежит подчинить, подобно татарам, тысячникам, сотникам, десятникам и вождям войска. Эти вожди никоим образом не должны вступать в сражение, как не вступают и их вожди, но должны смотреть за войском и поддерживать порядок. Они должны также установить закон выступать на войну одновременно или иначе, смотря по тому, как они построены, и всякий, кто покинет другого, или идущего на войну, или сражающегося, как всякий, кто побежит, если не отступают все вместе, должен быть подвергнут тяжкому наказанию, так как тогда часть воюющих (татар) преследует бегущих и убивает их стрелами, а часть сражается с теми, кто остается, и таким образом приводятся в замешательство и подвергаются избиению и остающиеся, и бегущие. И равным образом всякий, кто обратится к собиранию добычи раньше, чем войско противников будет окончательно побеждено, должен быть подвергнут самой тяжкой пене. Ибо у татар такого человека убивают без всякого сострадания. Как видим, подготовке к новой (и страшной для европейцев) войне уделяется особенное, даже, можно сказать, первостепенное значение. Особое внимание уделено дисциплине и тактике. Тут же приводятся и примеры народов, которые, по мнению автора, оказали особенное мужество в боях с новой грозной силой. Но что интересно: перечисляя богатства монголов, он на первое место ставит именно верблюдов. Гл. 8. § III. О землях, которые оказали им мужественное сопротивление. Имена земель, оказавших им мужественное сопротивление и доселе еще не подчиненных им, суть следующие: великая Индия, Мангия, некая часть Аланов [74], некая часть Китаев, Саксы. Заметим, что более всего сказано о мужестве саксов (германцев), которые реально ничем особо доблестным и не запомнились [75]. Это не что иное, как начавшаяся работа со своим электоратом (ну, или с личным составом). То есть автор, католик из Европы, увидев вблизи совершенство и высокую эффективность монгольской армии, делает свои первые практические выводы как разведчик, побывавший в стане врага и очень надеющийся, что его информация пройдёт через руки умнейших людей Ватикана. И что эти люди подойдут к информации серьёзно и ответственно, а главное, сумеют сделать нужные выводы и хоть как-то приготовить мир католической Европы к большой надвигающейся войне. Едва ли громоздкая и не очень быстро управляемая машина западного воинства, основанного тогда на тяжёлой рыцарской коннице, смогла бы быть эффективно реализована. Даже если бы проявила желание к этому. Особенно в части наведения дисциплины с делением на десятки, сотни и тысячи. Кроме того, у монголов были уже очень неплохие китайские технологии по строению стенобитных орудий и применению «греческого огня» [76]. В отличие от рыцарских армий, где на первое место ставилась личная доблесть, Чингисхан превыше всего ценил в своих командирах качества весьма осмотрительных полководцев, знающих возможности своих войск. «Путь и работа по слабейшему из вас», – говорил он, предвосхищая современную российскую армейскую мудрость: «Взвод прибегает по последнему». Служба и железная дисциплина сверху донизу уравняли монголов и сцепили их в один большой кулак. Важнейшим решением стало также образование специального элитного тумена – десятитысячного ханского «кешика». Задолго до Наполеона, использовавшего тот же принцип, Чингисхан отбирал для своей «гвардии» лучших солдат и «офицеров» из обычных частей, и таким образом она представляла всю армию (автоматически «кешиктенами» становились только сыновья сотников и тысяцких). Во время боя эти лучшие из лучших оставались, как и наполеоновские ворчуны [77], в стратегическом резерве под командованием самого императора. Это, в свою очередь, позволяло гвардии, сберегая силы, служить школой командиров. Каждого «гвардейца» учили управлять любым подразделением монгольского войска, кроме тумена. Далее, любимцы Чингисхана, подобно петровским семеновцам и преображенцам, исполняли не только особые военно-дипломатические, но и административные поручения своего государя. «Гвардейцы» – сыновья общевойсковых командиров – были всем обязаны хану. НО. Западной Европе повезло. И следующий поход монголов остриём своим был направлен уже не на католиков, а на Ближний Восток. С другой стороны, пользуясь своим положением посла папы римского, Карпини не теряет времени на попытки склонить русских князей к принятию католичества.
ГЛАВА ПОСЛЕДНЯЯ (9). § I. П.II. …туда прибыл господин Василько, [78] князь Руссии, от которого мы полнее узнали о настроении татар. Именно он посылал туда своих послов, которые вернулись к нему и брату его, Даниилу [79], с охранной грамотой для проезда к Бату для господина Даниила. П.III. Отсюда он [Василько] повез нас в свою землю. И так как он задержал нас на несколько дней на своем иждивении, чтобы мы несколько отдохнули, и, по нашей просьбе, приказал явиться к нам своим епископам, то мы прочли им грамоту господина папы, в которой тот увещевал их, что они должны вернуться к единству святой матери-церкви; мы также увещевали их и даже склоняли к тому же самому, насколько могли, как князя, так епископов и всех других, которые собрались. Но так как в то время, когда вышеупомянутый князь поехал в Польшу, его брат, князь Даниил, поехал к Бату и его не было налицо, то они не могли дать решительный ответ, и нам для окончательного ответа надлежало ждать возвращения Даниила. § III. О пути, который мы совершили при возвращении. I. Тогда мы направились в обратный путь и проехали всю зиму… [к Бату и далее] до русского города Киева. II. Приехали же мы туда за пятнадцать дней до праздника блаженного Иоанна Крестителя. Киевляне же, узнав о нашем прибытии, все радостно вышли нам навстречу, именно они поздравляли нас, как будто мы восстали от мертвых; так принимали нас по всей Руссии, Польше и Богемии. Даниил и Василько, брат его, устроили нам большой пир и продержали нас против нашей воли дней с восемь. Тем временем они совещались между собою с епископами и другими достойными людьми о том, о чем мы говорили с ними, когда ехали к Татарам, и единодушно ответили нам, говоря, что желают иметь господина папу своим… господином и отцом, а святую Римскую Церковь владычицей и учительницей, причем подтвердили все то, о чем раньше сообщали по этому поводу чрез своего аббата, и послали также с нами касательно этого к господину папе свою грамоту и послов.