Мифы Древнего Китая

В качестве контраргументов такому взгляду можно привести следующие факты: а) «Медноголовые» и «железнолобые», т. е. Чию и его братья, выступают в качестве коллективного образа в отличие от строго персонифицированного Хуан-ди. Правда, данный аргумент может служить лишь косвенным подтверждением нашей концепции, т. к. «братья» и Чию могут быть просто соплеменниками, а вовсе не членами жреческого сообщества; б) Хуан-ди не использует магию вплоть до того момента, когда оказывается в безвыходном положении, хотя ни в одном сообществе, в котором господствует шаманизм, военные действия (даже выступление в поход) не совершаются без соответствующих магических процедур. Хуан-ди ничего подобного не предпринимает и лишь потом вынужденно обращается к помощи магов. Примерами сходного поведения единодержавных правителей последующая история изобилует. В минуты особой опасности используются не социальные рычаги воздействия на массы, а самые глубинные, древние, если так можно выразиться, «архитипические» – стереотипы, «вьевшиеся» в сознание и быт людей благодаря «усилиям» предшествующей «идеологии», которые еще долгое время продолжают подпитываться сохраняющимися элементами старого ритуала. Чтобы подчеркнуть вневременной характер этого явления, приведем пример из совсем недавней истории России (при желании читатель сам найдет достаточное количество примеров). Таким примером может служить речь Сталина после начала Великой отечестенной войны, открывающаяся обращением «братья и сестры» и выдержанная в древнерусском жанре «слова» (с которыми обращались деятели православной церкви во время вражеских нашествий к народу). Сюда же можно отнести учреждение ордена Александра Невского, а также обращение к его образу в непосредственной пропаганде (кинематограф). Можно упомянуть еще тайный обнос Москвы по кругу иконой Владимирской Божьей матери. Возможно, в действиях легендарного китайского императора Хуан-ди лежали сходные мотивы. Но возможен и другой вариант. Война Хуан-ди и Чию и последующий эпизод разрушения «лестниц на небеса» относятся к совершенно разным, удаленным друг от друга во времени эпохам и являются плодом позднейшей склейки, когда потребовалось каким-то образом объяснить уничтожение сословия жрецов в правление Чжуаньсюя (здесь важно то, что Чжуаньсюй объявляется преемником Хуан-ди; если это не имело фактических оснований, значит, основания были идеологическими). «Вынужденность» обращения Хуан-ди за помощью к жрецам (шаманам), соответственно, также нужна была для его идеологического (а не только военного) противопоставления Чию и его сторонникам. Соответственно, третий аргумент – в) Войной Центра и Юга оправдывается последующее «разрушение лестниц на небеса». При этом данный аргумент подтверждает наше построение в обоих случаях – и в том случае, если два эпизода не являются результатом последующей склейки, и в том случае, если являются. Если не являются, а отражают реальную причинно-следственную связь и действительную последовательность событий, то наши предположения подтверждаются прямым образом. Если же все-таки являются результатом последующей склейки, то наша гипотеза доказывается негативным образом: подтверждается сама необходимость именно в такой склейке (а соответственно, причинно-следственной связи), и это свидетельствует о том, что речь в мифе о разрушении «лестниц на небеса» идет именно о ликвидации жречества как социального института и запрещении магических практик, а не о чем-то ином. К слову сказать, «лестницами на небеса» у древних египтян и представителей культур Месоамерики (тольтеки, инки) часто именовались пирамиды, так что, возможно, в мифе речь идет и о разрушении соответствующих культовых сооружений.

Но вернемся к поэтапному анализу мифа о противостоянии Хуан-ди и Чию с его 72 братьями. После того, как Хуан-ди, обратившись к магии, одерживает первую победу, он, желая закрепить успех и окончательно разгромить противника, прибегает к самому сильному средству – жертвоприношению. Характеристики и описания жертвенных животных не носят конкретного характера – они наделяются функциональными чертами того, что из них предстоит сделать: палка, бьющая по барабану, производит гром, соответственно зверь называется «зверь-гром», бык (по крайней мере говорится, что это бык) замечателен своими необычными качествами: одноногий, безрогий, специфического цвета. Вероятно, здесь отразился бытующий у многих народов обычай приносить в жертву животных, особо «отмеченных», т. е. обладающих какой-либо особенностью, отсутствующей у остальных его сородичей. Логика здесь примерно такая: необычность – проявление божественного, т. е. вещественное свидетельство присутствия иных миров в мире земном, поэтому, выбирая «посланника» в эти иные миры, вполне логично остановиться на том, кто и так носит на себе их печать, в этом случае «посланец» точно доберется и сделает это быстрее, чем остальные (т. е. в случае с быком речь идет явно о мотивации времен шманизма). Ряд источников также свидетельствует, что предметами культа в Китае были камни, имеющие сходство с животным. При подобных жертвоприношениях камень (как и многие другие культовые предметы, в частности, колокол и барабан) обмазывались кровью жертвы. Один из источников упоминает о находящемся в районе одного из озер подобном камне, похожем на быка. Так что, возможно, речь в мифе идет именно о жертвоприношении такому «природному» идолу, являющемуся воплощением тотемистического предка.

В образах жертв кроме зооморфных присутствуют и антропоморфные черты (бык говорит человеческим голосом, у второго зверя – голова человека). Вероятнее всего, в данном конкретном случае речь идет не о жертвоприношении животных, а о человеческом жертвоприношении. Зооморфизм жертв объясняется наложением друг на друга двух составляющих: а) обряды принесения человеческих жертв восходят к тотемистическим культам, состоявшим, в частности, из ритуального каннибализма, в особенности в отношении плененных во время военных действий (явление, неоднократно описывавшееся в литературе), и последующего погружения в экстатическое состояние (под звук барабана), во время которого каждый член сообщества переживал свое непосредственное тождество с тотемистическим животным (божеством-первопредком). Жертва в этом случае являлась прямым средством к переживанию означенного тождества. Позднее, в связи даже с ритуальным запретом на каннибализм (который, безусловно, не служил снижению внутривидовой агрессивности), во время ритуалов поедать стали (по смежности) тотемистическое животное. Данное замещение (перенос по смежности свойств тотема на жертву) устраняет своего рода парадокс, содержащийся в имеющихся описаниях тотемизма: строжайший запрет охотиться на тотемистическое животное во все время, кроме соответствующих тотемистических ритуалов. Запрет охотиться на тотемистическое животное, соответственно, возник намного раньше и означал запрет на убийство внутри группы, а потом был (также по смежности) перенесен и на то животное, которое служило знаком самоотождествления группы. Характерно, что ритуальный каннибализм просуществовал в архаичных обществах вплоть до XIX века. Возможно, это объясняется тем, что война (как явление, несмотря на утверждения некоторых исследователей, достаточно редкое, по крайней мере не бытовое, в жизни архаичных сообществ) активизировала неактулизированные в обычное время архетипы, т. е. устойчивые стереотипы, сформированные в древние времена и дремлющие обычно в непроявленном состоянии, в подсознании. Внешними «сигналами» могли быть удаление от социума, агрессивная среда и т. п. (к слову сказать, сходные вещи о возможности пробуждения внешней средой дремлющих поведенческих стереотипов утверждает и «гештальт-психология»). Итак, первая причина зооморфизма жертв – перенос на них черт животного тотема; б) Еще одна причина – вторая волна вытеснения, связанная уже с шаманскими практиками, когда запрет на человеческие жертвоприношения инициировался уже не каннибализмом, а совершенно иными вещами. Дело в том, что шаманизм представляет вселенную как сосуществование нескольких миров. Человек живет в них одновременно. Его самоориентация, ощущение своего присутствия в том или ином мире, определяется большей или меньшей проявленностью человека именно в каком-то из миров. Изменяя свое восприятие, человек может путешествовать по мирам. В этой связи жертва мыслится уже как посланник в иные миры, помогающий понять волю богов, состоящую в советах по гармонизации наземного мира с небесным. Функция человеческой жертвы из пищевой становится социальной. Жрецы «гадают» (в соответствии с законом подобия) по легким, печени, сердцу жертвы, надеясь почерпнуть из наблюдений над ними конкретную волю богов. Конкистадоры, попавшие в Новый Свет, ужасались обилию человеческих жертв, приносимых своим богам ацтеками (что им, правда, потом не помешало многократно превзойти их в этом). Разница заключалась в том, что испанцы знали, что совершают убийство, и сознательно проводили в целях обогащения то, что сегодня бы назвали «геноцид», в то время как ацтеки не совершали убийства, а лишь отправляли посланцев в иные миры, своего рода «почтальонов» к своим богам. Хотя ради справедливости следует признать, что отголоски былых «пиршеств» в ритуалах порой ощущались. Так, жрецы вполне могли и съедать органы жертвы, по которым производилось «гадание». В силу потребности в еще большем снижении внутривидовой агрессивности (социальная структура общества усложнялась, плотность населения росла) убийство сородича начинает караться еще строже, чем раньше (принцип равной ответственности – «око за око», «зуб за зуб»). В связи с этим ритуальное человеческое жертвоприношение (которое и так применялось лишь в экстраординарных случаях в качестве самого «радикального» средства) окончательно заменяется жертвоприношениями животных (т. е. убийство табуизируется в целом как явление). Если и дальше продолжать этот вектор, исходя из необходимости (в связи усложнением структуры общества и ростом плотности населения) снижать внутривидовую агрессивность, то достаточно легко прочертить прямую через отмену жертвоприноешний животных (и осуждение корриды, как «варварского пережитка» этих жертвоприношений) до полного вегетарианства (как отказа от убийства животных вообще). Следующим шагом, видимо, будет запрет на убийство растений и переход на непосредственную утилизацию энергии путем выработки в организме хлорофилла.