Выбор всей жизни

Лёшка успокоился. Хоть и пьян был, а сообразил, что неуместно перед Аксиньей растекаться лужей.

– Лёш, идём домой. – Николай взял сына под руку.

Лёшка не сопротивлялся. Парня пришлось поддерживать – его качало из стороны в сторону.

– Аксинья, спасибо, что позвонила. Куда бы он такой пошёл?

– Да ничего, я понимаю. Вам помочь?

– Сам справлюсь.

На лестнице Лёшка едва не упал. Николай с облегчением посадил его в машину.

Как-то сразу навалилось всё: разговор с женой, Лёшкина выходка, предстоящий разговор. То, что они разведутся, Николай уже решил твёрдо. Имущество он делить не будет, всё оставит им. Хотя оба – формально чужие ему люди. Заберёт только личные вещи – одежду, книги да машину.

В своём доме он поднял Лёшку на лифте – парня совсем развезло. Слава богу, не попались соседи навстречу, иначе ненужных разговоров было бы много.

«Ой, а мы думали – семья такая приличная! А вчера Николай Васильевич сына домой привёл – ну чуть тёпленький, на ногах не держится. А вроде с виду – порядочный парень, в академии учится». Или типа того – кумушкам только повод дай. Хотя говорить будут, всё равно развод, как шило в мешке, не утаишь.

Николай открыл дверь ключом, и Лёшка буквально ввалился в коридор.

На шум выбежала Оксана. Увидев, в каком состоянии сын, всплеснула руками:

– Что с ним?

– С выпивкой не рассчитал.

– Лёша пьяный? – поразилась Оксана. Она сняла с сына туфли и повела в комнату. Николай сам разделся, разулся.

Спустя какое-то время Оксана вышла из Лёшкиной комнаты.

– Сделай что-нибудь, ему плохо.

– Отойдёт, время нужно. Вот завтра ему будет плохо, похмелье наступит.

– Ой, что творится! – всплеснула руками Оксана.

Николай хотел сказать, что всему причиной именно она, но сдержался. Нет смысла теперь выяснять отношения, которых уже нет.

Николай ушёл в свою комнату, посидел. Нелёгкая выдалась суббота, но сегодня что-то предпринимать уже поздно.

Он прошёл на кухню, выпил чаю, и то не потому, что хотелось есть, а по привычке. Спать улёгся рано и спал на широкой двуспальной супружеской кровати один – Оксана сидела с сыном.

Утром, после лёгкого завтрака, он поехал в центр – купил несколько газет, в которых можно было найти объявления о сдаче квартир внаём. Предложений было много, но ему хотелось снять квартиру недалеко от больницы и обязательно меблированную. Понятно, что жильё нужно на время, и не покупать же мебель? Он созвонился с хозяевами и половину дня ездил по адресам, смотрел квартиры.

Николаю удалось подыскать однокомнатную квартиру после недавнего ремонта. Мебель была старой, но ещё добротной, а главное – в квартале от больницы, и до работы можно было добраться неспешным шагом за четверть часа. Утренние пробки уже в печёнках сидели, дорога на работу растягивалась на час, а то и больше.

Вернувшись домой, он собрал в две большие спортивные сумки вещи. Собранное оценил скептически: «Немного я нажил за двадцать лет». Зашёл к Лёшке – тот сидел за столом, разложив учебники, и что-то писал.

– Поговорить хочу с тобой, сын. Ухожу я. Ты взрослый уже и сам понимаешь, что жить здесь я не могу. Снял квартиру. Деньгами тебе помогать буду. Вот, держи на первое время.

Николай положил на стол деньги.

– Хочу попросить тебя, сын. Веди себя достойно, не наделай глупостей, иначе я буду думать, что воспитал тебя плохо. А мне бы этого не хотелось. Видеться мы с тобой будем регулярно, и если потребуется моя помощь – помогу. Телефон ты знаешь. И девочку свою, Аксинью, не обижай, хорошая она.

Лёшка поднялся со стула – выглядел он потерянным. Обнял Николая Васильевича, прижался к нему, как в детстве. От нахлынувших чувств глаза у обоих увлажнились. Оба чувствовали, что в жизни настало время больших перемен. Не самых радостных, но такова жизнь. Рубикон перейдён, и возвращение назад уже невозможно.

Николай подхватил сумки. С женой, которая была на кухне, он прощаться не стал – зачем? Она и так нанесла ему удар в спину, разрушила семью. Каждый мужчина, если он настоящий мужик, всегда чувствует, есть ли за спиной крепкий тыл, надежда и опора, дом, где любят и ждут. Теперь у него такого дома нет.

Он выгрузил вещи на съёмной квартире, машину отогнал на стоянку у больницы. Охранник на въезде удивился:

– Николай Васильевич, вроде время неурочное. Или вызвали, случилось чего?

– Нет, пусть постоит.

Домой он прошёл пешком. Фактически придётся начинать жизнь сызнова.

По дороге зашёл в супермаркет, купил продуктов на ужин и завтрак – теперь о бытовых мелочах придётся заботиться самому.

Утром оказалось, что Николай забыл взять с собой бритву, благо время позволяло забежать в магазин. Он купил станок и помазок с кремом для бритья. Придя в отделение, заперся в своём кабинете и побрился – негоже начинать рабочий день с неопрятного вида. И ладно бы ещё, кабы он после ночного дежурства был.

День выдался сложный, загруженный, и Николай вспомнил, что собирался позвонить в ЗАГС, только к вечеру. Но, надеясь на удачу, нашёл в справочнике номер, набрал.

Ему ответили, объяснили порядок подачи документов на развод, и он тут же перезвонил Оксане:

– Ой, Коленька, я так рада, что ты позвонил, – тут же защебетала она, как будто бы ничего и не произошло.

– Я завтра подъеду к шестнадцати часам. Будь, пожалуйста, готова и не забудь взять паспорт. Всего хорошего, – и тут же отключился. Сразу набрал номер Лёшки:

– Здравствуй, сын. Как ты?

– Нормально, курсовую пишу.

– Здоров?

– А что со мной будет? Здоров. Ты как?

– На работе, день сложный. Новости есть?

– Нет.

Лёшка отвечал односложно, впрочем – как и всегда.

– Тогда удачи.

– И тебе.

Ну да, а папкой не назвал. Всё-таки пролёг между ними некоторый холодок. Развал семьи – не его вина, но переживает парень. Поддержать бы его как-то – а как? Не маленький, в кино не поведёшь и мороженым не угостишь, как в детстве.

После работы Николай зашёл в магазин и купил продуктов, а в соседнем магазине – утюг. Бытовая мелочь, но дома-то всё было. А сейчас за что ни возьмись – того нет, другого нет.

По небольшому телевизору, стоявшему на съёмной квартире, посмотрел новости. Дома он бы занял себя, штудируя научные медицинские журналы и вестники, но сейчас настроения нет и делать ничего не хочется.

Он походил по комнатушке и улёгся спать. Дома так рано он никогда не ложился.

Утром приготовил яичницу, кофе, позавтракал, побрился, глядь – а времени впритык.

На работу шёл быстрым шагом, но к утренней планёрке едва успел.

Сегодня был операционный день. Пока он расписал операционные бригады, посыпались звонки, впрочем – как всегда. То знакомые просили проконсультировать родных, то техотдел интересовался, почему не забирают из ремонта высокочастотный нож. Телефон как прорвало – так бывает почти каждое утро. И с консультациями не откажешь, неудобно. Иногда и болезнь пустяковая, рядовой хирург из поликлиники справится. Но – нет, пусть лучше заведующий посмотрит, знакомый ведь…

Потом позвали в операционную, потому как кровотечение долго остановить не могли. Так в заботах день и пролетел.

Николай едва успел переодеться и подъехать к бывшему дому. Отзвонился Оксане, подождал. Та нарядилась, как на торжество.

– Здравствуй, Коленька. Куда мы едем?

– Паспорт взяла?

– Фу, какой ты грубый! Хоть бы поздоровался сначала.

– Прости, завертелся. Добрый день, – Николай тронул машину.

Остановился у ЗАГСа.

– Приехали, нас ждут.

Лицо Оксаны сделалось злым:

– Ты хорошо подумал?

– Сын взрослый, алименты не нужны. Квартиру оставляю вам – делить нечего. Так что в суд идти не вижу смысла.

В ЗАГСе им задали несколько формальных вопросов, попытались дать время на раздумье, но Николай Васильевич настоял, чтобы развели сейчас.

– Решение окончательное, не передумаю, – твёрдо сказал он.

Сотрудница ЗАГСа пожала плечами и сделала запись об аннулировании брака.