Выбор всей жизни

Когда они спускались по ступеням, Оксана злобно прошипела:

– Ты ещё пожалеешь!

– Ты о чём? Я двадцать лет змею на груди грел. Хватит!

Оксана подняла руку, остановила такси. Ну и пусть катится! Двадцать лет она его обманывала – наконец-то прозрел. Но теперь он свободен. Лёшку жаль, а к бывшей жене он испытывал лишь некоторую брезгливость. Как она дальше будет жить, его не волновало. Пусть идёт работать, как другие, глядишь – дури поубавится. Или любовники кормить будут. Только он что-то сильно в этом сомневался.

А на душе всё равно кошки скребли. Двадцать лет прожить с человеком, доверять ему, как себе, и неожиданно разочароваться – это нелегко.

Николай решил занять себя делом. Он накупил газет, рассчитывая найти подходящие объявления о сдаче жилья. Когда он ездил к Аксинье за Лёшкой, то увидел, как далеко живёт она от вуза и как сложно ей добираться до учёбы каждое утро. А всё потому, что на окраине дешевле. Но она же дочь его… он многого ей недодал, пора исправлять ошибки.

Он нашёл несколько объявлений, созвонился и даже успел посмотреть пару квартир. Обе ему не понравились. Одна, хоть и в центре почти, была очень неухоженной: штукатурка местами облупилась, везде грязно. Хозяева же набрались наглости заломить изрядную цену.

Вторая же квартира была ненамного лучше. Вот так. Вроде и город большой, миллионник, а снять нормальную квартиру – проблема.

Удача подвернулась, откуда не ждал.

Вечером следующего дня, когда сотрудники уже расходились по домам и оставался только дежурный персонал, Николай стал снова просматривать газеты.

В это время, постучав, вошла одна из медсестёр. Она была в возрасте, проработала в отделении почти тридцать лет и слыла довольно опытным и ответственным специалистом.

– Николай Васильевич, за назначения наркотиков распишитесь. – Медсестра протянула ему бланки.

Николай подмахнул бумаги.

– Что это вы газеты читаете? – поинтересовалась она.

– Квартиру в центре снять хочу.

– Так у вас же есть?

– Не себе. Родственница дальняя в академии учится. А квартирует на окраине, у аэропорта. Утром добираться сложно.

– Не знаю, смогу ли я помочь. У меня комната пустует. Если не побрезгует ваша родственница с хозяйкой жить, милости прошу. Надеюсь, она не из этих вертихвосток?

– Она девушка скромная. А если будут претензии, вы мне скажете. Дом хороший, с удобствами?

– Конечно, ещё сталинской постройки. Сейчас таких уже не делают.

Они тут же договорились о цене. Степановна просила по-божески – хотя бы расходы на ЖКХ покрыть. Известно ведь, какая зарплата у медсестры.

– Адрес свой запишите и телефон.

Медсестра всё записала на листке.

– Можете хоть сегодня комнату посмотреть. И мне веселее будет – одной-то тоскливо по вечерам.

– У вас же вроде дочери есть.

– Обе замужем давно, уехали.

Николай тут же позвонил Аксинье:

– Здравствуй, Аксинья.

– Николай Васильевич? Здравствуйте. С Лёшей что-нибудь случилось?

– Нет-нет. Я недавно с ним говорил, всё в порядке.

– Фу, а то я испугалась.

– Вы где сейчас?

– На квартире. Ну, куда вы за Лёшей приезжали.

– Через полчаса будь готова, я заеду.

– Хорошо.

Аксинья не задавала лишних вопросов, и это понравилось Николаю.

Когда он подъехал, девушка уже ждала его у подъезда.

Николай махнул ей рукой.

Аксинья села в машину, осмотрелась.

– Это ваша машина?

– Моя.

– Шикарная! Я на такой никогда не ездила.

Николай тронул машину, поехали.

Аксинья всю дорогу молчала, и только когда подъехали к дому, спросила:

– Мы зачем сюда?

– Комнату вам присмотрел, моя сотрудница сдаёт. С хозяйкой жить будете?

– Ой, дорого здесь. Почти центр, – Аксинья вздохнула.

– Ну, с оплатой я решу, это мои проблемы.

– Нет, я так не хочу, – неожиданно упёрлась Аксинья.

– Вам же ездить в академию далеко, а тут почти рядом. И с Лёшей видеться чаще будете – ему сейчас поддержка нужна.

– Это правда, что вы ушли из семьи? – неожиданно спросила Аксинья и густо покраснела. – Извините, я не должна была спрашивать, это личное.

– Правда. Ушёл. Но Лёше помогать буду. Как и тебе.

– Но ведь мы не женаты. Вдруг он другую найдёт, а меня разлюбит?

– Такую умницу и красавицу? Не может такого быть! Идём смотреть комнату, нас ждут.

Валентина Степановна уже пришла с работы, вскипятила чайник.

– Давайте чайку попьём, – радушно предложила она.

– Степановна, комнату покажите, Аксинья волнуется.

– Аксинья? – переспросила Степановна. – Имя-то какое красивое, старинное. Пойдёмте.

Комната и Аксинье, и Николаю понравилась. Чистая, уютная, окна во двор выходят, стало быть – тихо будет. Николай не постеснялся в ванную заглянуть, туалет посмотреть. Ему всё понравилось.

– Аксинья, что скажешь?

– Мечта!

– Валентина Степановна, мы согласны. Когда переезжать можно?

– Да хоть сейчас.

Николай посмотрел на Аксинью:

– Поздно уже, мне собраться надо.

– Хорошо, тогда завтра после работы я позвоню и заеду – вещи перевезём.

Они откланялись хозяйке, и Николай довёз Аксинью до дома. Неожиданно поразился: да как же она зимой по темноте сюда после занятий возвращается? Тут и ограбят – помощи не дождёшься. Тем более что девочка молодая, наглецов много. По темноте и мужику одному страшновато.

– Ну, как тебе комната?

– Просто слов нет. С девчонками только жалко расставаться.

– В академии встречаться будете.

– Ох и завидовать они мне будут, как скажу! Спасибо вам, Николай Васильевич.

– До свиданья.

Едва не вырвалось – «дочка». Она воспринимает его как отца Лёши, а его внимание к ней – тем обстоятельством, что сын его представил её как свою девушку, вероятную невесту.

На следующий день после работы, предварительно позвонив, Николай заехал за Аксиньей. Всех вещей-то и было, что две небольшие сумки – но одна довольно увесистая.

– Ты что, кирпичи туда положила? – пошутил Николай.

– Книги.

«Стало быть, все её пожитки уместились в одной сумке, – про себя подумал Николай. – Более чем скромно». Он довёз её до дома, помог поднять вещи.

Валентина Степановна была дома – ей по графику выходить было в ночь.

– Ну, Аксинья, располагайся.

– Не волнуйтесь, Николай Васильевич, я ей сама помогу, если надо будет. И ключик от двери дам. Я-то по графику работаю – да вы знаете.

Николай взял её под руку, провёл на кухню, отсчитал деньги.

– Что-то много, – удивилась хозяйка.

– До конца года.

– Ну, вот и славно, – она даже посветлела лицом.

Николай был доволен – хоть одно доброе дело для дочери сделал.

Зато на работе неприятности посыпались одна за другой. То проверка Роспотребнадзора, то областного Минздрава. И что хуже всего и непонятней – только его отделения. Обычно проверяли все.

Когда очередная комиссия ушла, к нему зашёл начмед. Он уселся в кресло и положил на стол бумаги:

– Читай, акт комиссии.

Николай бегло прочитал текст.

Любая комиссия приезжает не награды вручать, а найти недостатки. Причём чем больше найдут, тем лучше сработала комиссия. А у того, кто работает, недостатки найдутся всегда.

В акте были указаны даже мелочи – начиная с отсутствующего гигиенического сертификата на простыни для пациентов и заканчивая небрежным ведением документации. Под это выражение можно было и краткость изложения подогнать, и неточности или сокращения. А сокращения во врачебной среде приняты всегда. Если короче писать на латыни, именно так и делали, поскольку писанина просто заедала. Но один врач-профессионал легко читал и понимал другого. А вот проверяющие или прокуратура – не всегда.

Николай отложил текст:

– Ознакомился.

– Что-то зачастили комиссии по твою душу, Николай Васильевич. У тебя никаких ЧП не было?

– Не было, иначе бы вы знали.

– Может, дорогу кому-нибудь перешёл?