Младший инквизитор

Я был шокирован, удивлен и даже потрясен тем, что меня шесть лет назад предупредили, что со мной произойдет сегодня. «Может, мне следовало ждать и быть настороже в этот день, и тогда бы ничего со мной не произошло? Если бы я только поверил этому странному пророку! Но ведь инквизиторы не верят магическим существам», – покачал головой я.

– Повожусь еще немного в лаборатории, проведу еще пару опытов с твоей кровью, попробую обнаружить, чем тебя отравили, – сказал после обеда Тимофей Дмитриевич. – А ты лучше ко мне туда не суйся, опять чего-нибудь наделаешь. Иди лучше в сад: ничто так не успокаивает, как природа.

– С чего вы взяли, что я волнуюсь?

– Ты выглядишь напряженным, погуляй, отвлекись. Когда спокоен, легче контролировать магию.

Я уселся на скамейку под тень огромной старой груши. Попытался расслабиться, как посоветовал мне маг, но в голове сами собой возникали тревожные мысли.

Я подумал, что все мои мечты разбиты вдребезги. Ту жизнь, какую я видел для себя, то, к чему я шел и на что надеялся, вмиг исчезло. Доступ в инквизиторские круги мне будет закрыт, друзья и знакомые отвернутся от меня. Можно и не мечтать, что, закончив инквизиционное училище, я поступлю на работу в испанский офис и дослужусь до старшего советника Великого Инквизитора, а может, даже и до Великого Инквизитора Европы. Отец говорил, что я должен добиться большего, чем он, получить больше власти, больше денег. Он говорил, что в отличие от него мне не надо строить карьеру с низов, что благодаря ему я могу достичь небывалых высот, завоевать весь мир.

Я встряхнул головой. Мое нынешнее непонятное состояние не давало и шанса на будущее, о котором я грезил. Черт побери, сижу в саду у мага, сам почти что маг, а еще смею надеяться дослужиться до звания Великого Инквизитора Европы?!

Я попал в безвыходнейшую ситуацию, у человека в шлюпке, оказавшегося посреди океана в бурю, и то больше шансов на спасение, чем у меня. И навряд ли этот старик способен меня избавить от магии. А вдруг розовое облачко не зря притянулось ко мне? Вдруг оно почувствовало, что я всамделишний маг, а не обыкновенный заколдованный человек.

Как, вот так вдруг, я стал магом? Да и кто такое смог со мной сотворить? Оставалась лишь одна надежда: если уж меня отравили, то найдется противоядие.

Я увидел, как репка, видимо только что выскочившая из грядки, билась о ствол груши, будто высмеивала мое чувство безысходности.

Опять пройдя через шкаф, я вернулся в лабораторию. Я ожидал, что старик сообщит хорошую новость. Тимофей Дмитриевич задумчиво сидел, подперев рукой голову. Я спросил:

– Вы смогли определить, чем меня отравили?

– Я знаю четырнадцать заклинаний, которые помогают определить состав примененного к кому-то зелья, но мне всегда хватало трех или четырех. Для твоего же случая нужно, видимо, что-то особое. И я знаю, кто силен в зельеварении и способен изготовить почти любое противоядие.

– И кто он?

– Она. Ольга Ершова. Жена моего лучшего друга. Отправимся к ним прямо сейчас?

– Вы помните, что обо мне никто ничего не должен знать?

– Я скажу, что ты сын одного моего знакомого мага, Николай…м… Иванов, тебя отравили чем-то, и я не могу определить, чем. Потому нужна помощь, – сказал старик.

– Я согласен.

– Черт! – вдруг выругался старик. – Жду сообщения от Лоло, а сам еще вчера наложил заклинание недосягаемости! И все из-за твоего отца! Видите ли, его раздражает наша доставка писем! Черт, черт.

Тимофей Дмитриевич прошептал что-то, и в тот же миг перед ним с легким треском возник сложенный листок бумаги.

Он поспешно развернул его.

– Ну конечно, – возмущенно сказал он, – отправлено еще два часа назад!

Но как только он начал читать письмо, недовольство ушло с его лица и он счастливо заулыбался.

– Лоло сообщает, что его освободил сам Великий Инквизитор, да еще и под свою ответственность – видимо, где-то хвост ему прижало, раз так поступает… Это слова Лоло, не мои, – хмыкнул дед. – А теперь он спешит к своим родственникам в… – тут дед проглотил адрес: видимо, боясь проболтаться мне. – А вот в конце письма в благодарность отправляет немного пророчества для меня. Как мило, – улыбнулся дед, но прочитал дальше и стал мрачным. А потом сквозь зубы сказал: – И тебе он пару слов передает. «Скажи своему новому другу Коле, чтобы он передал привет Иву, когда встретится с ним через пару дней. Пусть скажет, чтобы не налегал так на бэйлис. Хотя печень у него как у лошади, но к добру это не приведет». И все.

– Я не знаю никакого Ива. Кто он такой? – спросил я.

– Откуда мне-то знать, – буркнул старик.

Старик свернул в несколько раз письмо и молча вышел из комнаты. Видимо, его необыкновенно сильно взволновало адресованное ему пророчество синего пушистика.

Тимофей Дмитриевич вышел в гостиную, одетый в старенький серый костюм.

– На электричку опоздаем, – буркнул он.

– Не любите ездить на электричках? – спросил я, увидев, с каким недовольным видом он это произнес.

– Естественно. Если бы не это, – он подтянул правую штанину, демонстрируя одетую на тощую бледную щиколотку черный пластмассовый браслет, – были бы у Ершовых через минуту. А теперь два часа трясись как идиот.

Я хотел было сказать: «Нечего было нарушать закон», но промолчал. Антителепортационный браслет применяется и вместо подписки о невыезде, и как мера наказания. А значит, старик или находится под следствием, или уже осужден. Что было неудивительно: я помнил, каким длинным был перечень дел, заведенных на Тимофея Дмитриевича.

Дед глянул на меня и сказал:

– А ты что, так пойдешь?

– А что? – Я посмотрел в полированную дверцу старого серванта. Я выглядел как обычно: гладкие, аккуратно причесанные темно-каштановые волосы, черный костюм-тройка, черная рубашка и фиолетовый галстук.

– Только инквизиторы носят все черное. Так что твоя черная одежда выдает тебя с головой. И, кстати, о голове – взлохмать, пожалуйста, волосы.

Я переоделся в джинсы и футболку, что прислала мне мать. А рубашку, галстук и пиджак скинул в сумку.

– Все равно что-то не то, – недовольно оглядел меня дед, – что-то тебя выдает.

Он взмахнул рукой, и из угла комнаты примчалась обувная щетка, что вчера остервенело натирала дедовские штиблеты. Она кинулась на мои блестящие новизной дорогие ботинки и принялась их тереть какой-то серой грязью.

– Какого… – возмутился было я.

Старик снова махнул рукой, и щетка улетела прочь.

– Вот теперь ты выглядишь как простой человек, – довольно сказал Тимофей Дмитриевич.

– Скорее как бомж. – Я с неприязнью глядел на ноги: замарались даже края джинсов.

– Зато не как инквизитор. Ох, чуть не забыл. – Старик отправился на кухню и вернулся с клеткой, в которой сидела сова. Взял из кучи одежды, сваленной в углу, большой клетчатый платок и накрыл клетку.

– Разве до дня рождения не два месяца? – спросил я.

– Еще два месяца слушать эти песенки я не выдержу. А Орест любит со всякими загадками возиться, будет ему развлечение.

Глава 6 – Ершовы

На электричке ехали часа полтора. Старик всю дорогу возмущался: как так можно жить, без телепортации, это же полжизни на дорогу должно уходить.

– Нет, никогда по собственной воле не согласился бы на обыкновенный способ доставки людей, – пробормотал старик.

А посреди пути сова вдруг вздумала запеть и старик заволновался, что она привлечет слишком много внимания, и поспешил с клеткой в тамбур.

Вышли на каком-то полустанке. Тимофей Дмитриевич дожидаться автобуса не захотел, и пришлось идти пешком по проселочной дороге, бежавшей среди полей и пролесков. Через полчаса, когда мы прошли через какую-то заброшенную деревеньку, на холме показался белый дом с колоннами. Когда я зашел в открытые настежь высокие кованые ворота с вензелями и завитушками, мне показалось, будто я попал в девятнадцатый век.