Страница 27 из 33
Кое-где деревья напирали на забор, будто хотели повалить его и вырваться на волю, но забор выстоял. Ржавые прутья врезались, вдавливались в древесину, некоторые погнулись, а другие вросли в кору. И видно, что это упорное немое противостояние будет длиться еще долго.
Было бы опрометчиво заявить, что за покореженными деревьями притаилось все, что угодно. Бойскаутов с печеньями там точно не встретишь, так же как продавцов горячих сосисок и пушистых котяток с бантиками на хвостах.
Поэтому применительно к данной местности заезженное выражение нуждалось в небольшом уточнении. За покореженными деревьями могло прятаться все, что угодно, мерзкое, вонючее, прожорливое, бросающее в дрожь, кровожадное и сверх всякой меры наделенное острыми когтями, клыками, шипами, ртами и конечностями.
«Но, по крайне мере, кроликов там точно нет», – подумал Риддл и на его губах появилась мимолетная ухмылка.
Идя вдоль забора, Том вскоре добрался до покосившихся ворот, от которых уходила прямая тропинка, почти вся покрытая мхом, будто зеленым ковром. Она вела к белому сооружению, едва заметному в дали. Чародей осторожно шагнул на проклятую землю. По неосторожности он глубоко вздохнул и едва удержался на ногах: от дурного, гнилого воздуха закружилась голова. Он почувствовал себя Ионой, попавшим во чрево кита, вот только кит уже дней пять как был мертв и вовсю разлагался. С трудом удержав тошноту, Риддл закрыл нос рукавом мантии и, зажав палочку Локхарта в левой руке, начертил заклятие, отгоняющие заразу. Стерильный воздух стал совершенно безвреден, и хотя он все еще отдавал затхлостью, дышать было можно.
Любой просвещенный человек, живущий в 21 веке,скажет, что болезни вызывают микробы, бактерии и вирусы. А любой мало-мальски образованный колдун напыщенно возразит, что наш мир, как и медаль, имеет две стороны -материальную и не материальную. Но не ждите, что он объяснит вам структуру мироздания на примере обычной медали, помещенной в четвертое измерение. И пусть вас не обманывает выражение самодовольного превосходства на лице, ибо самоуверенность - результат не наличия глубоких познаний, а полного их отсутствия.
Так признаем же, что реальность весьма непредсказуемая штука, которою можно описать совсем как ситуацию на дорогах в центре города в час пик – сложная и напряженная. Ее проще увидеть, чем представить.
Но то, что вы увидите, зависит от того, через что вы смотрите: через микроскоп или волшебный кристалл. Риддлу повезло, он родился с волшебными кристаллами в глазах, и с самого детства мир для него был полон странных, загадочных, а порой и ужасающих существ. Сама по себе эта способность вреда не приносила, но мальчишка не сразу понял, что о некоторых вещах никому не следует говорить. И как потом он ни старался, какие чары не наводил, в приюте его все равно продолжали считать психом.
Изучая легилименцию, Том заодно научился ограничивать собственное восприятие. Но стоило зажмурить глаза и сосредоточится, как перед его взором открывалась странная картина:среди покореженных деревьев стояли, сидели, бродили мрачные тени, похожие на людей, животных, а иногда и на тех и на других одновременно.Среди этих существ не было ни одного, к которому вы бы не побрезговали прикоснуться.
Кто беззубый, кто хромой, кто посиневший, кто пожелтевший, а кто бледный как смерть. Кто в язвах, кто в струпьях, кто худой как скелет, а кто раздувшийся как гигантская жаба. Всех их уродств не перечислить, как не перечислить симптомов всех существующих в мире болезней. Но эти существа не были больны, они сами являлись воплощениями болезней.
Любой герой, пусть он силен как бык и отважен как лев свалился бы замертво прямо у ворот, едва вдохнув отравленного воздуха, а Том спокойно пошел дальше. Влажный мох пружинил под ногами, дорогая обувь из мягкой кожи легко пропускала воду, и пальцы начинали зябнуть, а до белого здания было еще шагать и шагать. Оно казалось немного искаженным, будто перекошенным. Колдун оглянулся: его следы уже начала заполнять вода. Он посмотрел на ворота вдалеке, словно неведомая сила отодвинула их назад.
- Нет, со мной такие фокусы не пройдут, - пробормотал Том и, направив палочку вниз, начертал над тропинкой сложный символ. По дорожке будто судорога пробежала и расстояние до строения сократилось, а перспектива пришла в норму.
Риддл зашагал дальше, с любопытством оглядываясь по сторонам. Его скромных медицинских познаний хватило, чтобы опознать несколько болезней из сотен, что толпились вокруг. Справа от него от него прогуливалась чахотка-бледная меланхоличная дама, сжимающая в руках окровавленный платок. Слева под деревом сидело бешенство - двухголовая болезнь: одна голова человечья, а вторая собачья. Четыре пары глаз провожали чародея обезумевшим взглядом, из звериной пасти падали хлопья белой пены.
Хоть и разозленные наглым вторжением, болезни предпочитали держаться от Тома подальше. Правда, толпа блудливого вида девиц в платьях когда-то цветастых и дорогих, а теперь превратившихся в лохмотья, едва прикрывающие воспаленную кожу, встала поперек дороги. На гортанной смеси всех наречий они приглашали уединиться и недвусмысленными жестами уточняли для чего именно. Сгорбленный безносый старик скромно держался за спинами своих шумных, но вполне излечимых подруг. Кто они догадаться было не сложно - венерические инфекции во всей своей красе. Том не стал тратить на них время, просто направил палочку и, ощущая почти физическое блаженство, произнес:
- Авада Кедавра.
От ярко-зеленого луча болезни бросились врассыпную. Авада была билетом в один конец и для смертных, и для чудищ, и для всяких полуматериальных существ, поэтому ее и называли самым страшным темномагическим проклятием.
Риддл спокойно продолжил путь не оглядываясь, хотя вслед ему еще долго доносился поток отборной, забористой брани. Так умеют ругаться лишь разъяренные шлюхи, которых кинули с оплатой.
Наконец колдун вышел к дому. На его ступеньках сидела красивая молодая женщина - темноглазая и черноволосая. По ее лицу вились причудливые узоры, которые плавно сбегали по оголенным ключицам и исчезали в глубоком вырезе темно-желтого платья. Маленькая бледная девочка не старше Вики прижалась ее правому боку. Малышка громко и часто шмыгала носом. В ярком свете фонаря, стоящего рядом, она перебирала кости, сваленные на ступеньке, и передавала женщине, чтобы та растерла их в порошок в тяжелой каменной ступке.
Девочку Риддл узнал сразу - это была Инфлюэнца, в Хогвартсе он мог увидеть множество ее братьев и сестер, бледных, сопливых, постоянно чихающих и горячих на ощупь. На первом курсе Томми даже специально их отлавливал, уверенный, что лучше вечер провалятся в лазарете с температурой, чем идти на урок полетов. А вот женщину он признал не сразу. И только когда чародей заметил, что узоры на лице, которые он издали принял за татуировки – это трупные пятна, у него возникла одна догадка. Увидев живого человека, женщина отложила пестик и поправила сшитое из крысиных шкурок манто, небрежно наброшенное на плечи.
- Какой красавчик, - произнесла она тягучим, мелодичным голосом – На лицо бледен, худ и еще и жив-живехонек. Такие редко к нам заглядывают
- Госпожа Alta Mors, я полагаю? – Том вежливо поклонился.
- Приятно, когда тебя помнят после стольких столетий,– Черная смерть звонко рассмеялась.
- Уверен, человечество еще не скоро забудет те времена, когда вы наводили ужас на всю Европу, – любезно ответил чародей, будто разговаривал не с чумой, а с чистокровной аристократкой.
- Да, славные были времена, – она улыбнулась, как стареющая кокетка, которой напомнили о прошлых победах. – Жаль, что они давно прошли.
Риддл сочувственно кивнул и произнес:
- Я пришел за маленькой девочкой, и мне бы очень не хотелось, чтобы вы мешали мне.
- Угрозы, как занятно, – чума провела ладонью по вьющимся, жестким волосам. Широкий рукав соскользнул, обнажив часть предплечья, так же густо усеянного черными пятнами. – Человечество научилось меня избегать, но так и не научилось со мной бороться.