Златые горы

Что-то трещало, звякало, шуршало, привыкая к новому месту во вселенной. Не успело оно успокоиться, как из под завала раздался дикий визг. Острыми иглами он метил в уши любому, кто оказался в радиусе мили. Том бросил Силенцио. Безрезультатно. Колдун и не рассчитывал, что простенькое заклинание сладит с вопящим черепом. В свое время Риддлу потребовалось четыре фунта зачарованной глины, чтобы заполнить черепушку изнутри и щедро обмазать снаружи. В добавок, он извел три пинты молока девственной козы на магические знаки.

Разобраться, что именно случилось: глина ли треснула или знаки подвели, не было возможности. Череп голосил не в памяти. Выбравшись из пустыни молчания, гаденыш чуть ли не захлебывался собственным криком, спеша утолить жажду, мучившую его так долго. Магия Риддла крутилась по комнате, ворошила ящики и коробки, ища волшебный сундук. В таких ситуациях время удобнее мерить не минутами, а словом «дерьмо». Что Том и делал: «Дерьмо! Дерьмо! Дерьмо!» Проклятый сундук никак не находился. «Дерьмо! Дерьмо!» Его голова готова была лопнуть. «Дерьмо!». Колдун в отчаянии сжал кулаки. Магия поднырнула под опрокинутую этажерку, змеей потекла по полу, волоча за собой осколки битого стекла, снова зарылась в груду магических артефактов и, наконец, ухватила искомое. Сундук взмыл вверх, развалив кучу коробок, а на другом конце комнаты в воздух выстрелила болванка с вопящим черепом. Черная гладкая крышка распахнулась, сундук чуть наклонился, темный зев готов был проглотить любую добычу. И болванка не заставила себя ждать: описала широкую дугу и нырнула в сундук, тот сразу захлопнулся. Наступившая тишина вернула Риддлу и Хоуп потерянный рай.

Том обернулся проверить, как там его милая. Она стояла на ящике с перевернутым котлом в руках и высматривала что-то на полу. Риддл хотел вмешаться, но его помощь не потребовалась. Котел упал на пол, и Хоуп хищно перепрыгнула на его днище. Может быть, она крикнула победное «есть», которое Том не расслышал из-за звона в ушах. Она повернулась, на губах играла довольная улыбка, глаза сверкали.

- Что случилось? – колдун едва разобрал собственный вопрос.

Потребовалось дважды повторить заклинание и сделать двенадцать щелчков пальцами (по одному на каждый слог), только тогда звон начал стихать. Риддл попробовал начать разговор снова.

- Ты в порядке?

- Да, а ты?

Том собирался ответить, что тоже в порядке, но помешал стук сверху. Соседка, троллиха, свихнувшаяся на балете, колотила шваброй в пол. Отголоски концерта, устроенного вопящим черепом, забились колдуну в голову и для новых громких звуков там определенно места не было. Швабра долбила пол, а боль, как злобное эхо, долбила его правый висок. Том закрыл глаза, говоря себе: нужно подождать пару минут, ведь ни одно разумное создание не будет стучать в пол больше пары минут. «Просто подождать», - повторил Риддл, стараясь не думать о том, как каждое утро в шесть часов эта сволочь начинает топать у него над головой. Укус зудел, и все тело ныло, как после драки, но в этот раз его измочалила усталость, а не какой нибудь громила. Том пошатнулся. Стук продолжался, и он не выдержал. Подброшенный магией, Риддл вскочил стоявший рядом ящик и заорал:

- Возьми эту чертову швабру и повесься с ней на суку, глина драная!

Ящик длинный и неустойчивый закачался. Магия удержала своего хозяина. Том дышал хрипло, прислушиваясь к каждому звуку. Перед глазами у него плясало, колдун зажмурился. Под веками все было черно-красным, беспокойным и каким-то пульсирующим. Он хотел тишины. Он ее получил, но тишина не принесла облегчения. Он открыл глаза. Хоуп все еще стояла на котле. Волосы спутались в неопрятную копну, все ее шпильки валялись где-то между лестничной площадкой и его гостиной. Она не стала застегивать блузку и Том видел как поднимается и опускается грудь под белой майкой или как там женщины называют эти свои кружевные штуки.

- Прости.

- За что? Ты ведь не на меня кричал, - она посмотрела вверх.

Том задрал голову и громко произнес:

- Извините, мисс Химдельбрунк, мне очень очень жаль.

Забытый в воздухе сундук грохнулся на железную вазу, постав громкую дребезжавшую точку в затянувшемся фарсе. Риддл опустился на ящик, уперся ногами в бок коричневого кофра, сгорбился уставившись на сцепленные в замок руки. Как исправить ситуацию, он не представлял. Пора было признать: единственное, что он умеет делать блестяще – это ошибки.

Медленно переступая с ящика на ящик, Хоуп пробралась к нему и села рядом.

- Сегодня у тебя неудачный день.

- День закончился часа четыре назад.

Ее рука обвила его руку и горгона прижалась к нему.

- Я всегда старался быть сильным, - продолжил Риддл. – Не сдавался, не жаловался, боролся, работал как проклятый и ничего. Все что я делаю, не приносит результата, лишь новые неприятности. Можешь сказать почему?

- Нельзя воевать со всем миром, Том, - сказала Хоуп ласково.

- Мир начал первым.

- О, само собой.

- Каким ты меня видишь, Хоуп? – он опустил голову ей на плечо. Расслабился.

- Иногда у тебя взгляд больной собаки, в остальное время ты смотришь, так будто хочешь всех вокруг убить.

Ее слова должны были обидеть, но Риддл слишком устал, чтобы обижаться.

- Как ты думаешь, я могу измениться?

- Сам знаешь, что можешь. Ты сильный, умный, упертый. Злой, как змей. Но есть в тебе что-то… - она запнулась, - что-то хорошее. Не отказывается от этого, пожалуйста.

Они немного поерзали. Ящик покачнулся, пресекая все попытки устроиться поудобнее. Наверно, стоило найти место получше, но Риддл так редко чувствовал себя по настоящему счастливым, что хотел растянуть тот момент, когда чужое тепло ненадолго встало между ним и его старыми врагами: прошлым, настоящим и будущим.

- Том, - беспокойство в голосе Хоуп не обещало ничего хорошего. – Там из угла дым идет.

Пора было открывать глаза и возвращаться к реальности, но Риддл медлил.

- Синий?

Впрочем, ответ он и так знал.

========== Глава 11 ==========

Когда Том проснулся, Хоуп уже ушла из его постели, из его квартиры и из его жизни. Простыни воняли дымом, но на подушке остался запах сирени. Он закрыл глаза, прислушался к зуду в руке, который то затухал то снова разгорался, будто отвечая на стук его сердца.

Снова один. Шабаш закончился, и утро расставило все по местам. Риддл откинул одеяло, перед тем как сбежать Хоуп укрыла его. Вместо прощания. Секунду другую он сидел, уткнувшись лбом в сцепленные пальцы, потом встал. Запах дыма потянулся следом, намертво прилипнув к волосам, коже, одежде. Том спал не раздеваясь. Он задумался, изменилось бы что-то, если бы они занялись любовью. Чувствовал бы он себя лучше? Осталась ли она? Какая разница. «Белтейн закончился», - повторил себе Риддл и поволокся в ванную начинать новый день.

Зубная щетка опустилась в стакан, еще один утренний ритуал был завершен, вода смыла остатки зубной пасты в слив раковины. Том до упора закрутил подтекающий кран, поправил резиновую затычку, которая лежала слишком близко к краю. Поднял глаза. Отражение в зеркале казалось чужим. Мокрые всклокоченные волосы, торчавшие во все стороны, сжатые губы, глаза больной собаки. Кожа немного онемела, не отошла еще от утреннего умывания. Риддл яростно плескал в лицо ледяную воду раз за разом, будто тушил пожар. Забрызгал бортики раковины, залил пол, намочил повязку и укус теперь зудел сильнее, но внутри все так же горело.

Том протер щеку, еще гладкая. Крем Саливанна обещал на неделю избавить от бритья, что ж время покажет, стоит ли маленький тюбик своих денег. В шкафчике давным давно что-то сдохло и не желало покоиться с миром, поэтому все нужные мелочи Риддл держал на полочке под зеркалом. На правой стороне теснились туалетные принадлежности, на левой стояли лекарства и стакан из под виски. Каждый раз перед сном колдун проделывал одну и ту же процедуру: наливал в стакан воду, запивал две желтые пилюли из зеленой бутылочки – снотворное, потом капал зелье сна без сновидений, пока остаток воды не становился темно-коричневым, вливал в себя эту горечь цвета стаута, споласкивал стакан и ставил обратно на полку.