Златые горы

Шпагоглотатели, жонглеры, уродцы и нищие то и дело преграждали путь и тут же убирались с дороги наткнувшись взглядом на острую холодную улыбку Риддла. Глаза щипало от дыма и странных запахов, уши закладывало от музыки. Том не слышал своих мыслей. Он часто моргал, пытаясь прогнать резь в глазах, но видел все хуже и хуже. Жар, дым и магия будто сплелись в тонкую серую дрожащую вуаль, которая прилипла к лицу. Майский шест, победно воткнутый в темной ночное небо, ничуть не приближался.

Толпа играла с ними, кружила в своем водовороте и вдруг по какой-то прихоти выбросила на узкую полоску тишины между ярмарочным балаганом и кругом из костров, с другой стороны которого вихрем носилась майская пляска. Эта полоска походила на песчаную гряду, зажатую между двумя бурлящими морями. А люди оказавшиеся там могли сойти за жертв кораблекрушения, все еще не понимавших на каком они свете.

Брошенный кем-то шар с пикси катался туда сюда на одном месте. Пленники не могли договориться куда именно двигать свою тюрьму и дело, как обычно у них бывает, закончилось дракой. Тощая жилистая баба сидела на чурбанке, спиной к высокому костру, по ее телу бегали маленькие огненные ящерки, одна из них скользнула прямо между широко расставленных ляжек. Баба не шелохнулась – она грезила. Другой мечтатель взывал к соседнему костру:

- Гори! Гори!

И тот тянулся все выше и выше, пытаясь слизнуть с неба звезды. Искры летели во все стороны, как разъяренные черти. Горгона подозрительно покосилась на Риддла, высматривая в его лице признаки страха или слабости, но колдун выглядел сосредоточенным и спокойным.

- Грезы Белтейна! - снова взвыл безумец. - Вы мои боги! Мир больше не делится на черное и белое! Есть только жизнь и смерть! И ради победы жизни мы должны отдаться страсти без сожалений и чувства вины! Гори! Гори! Отдай нам свой жар, верни земле пепел, чтобы она могла плодоносить яркой зеленью!

- Почти поэт, - хмыкнул Том и дернул Смит в сторону.

Мимо, вертясь юлой, пронеслась худая женщина ее пестрая юбка крутилась вокруг ног, как мандала. Она выскочила прямо из огня или из земли, а может из круга майской пляски, которую танцевали сейчас или сто лет назад? Кто знал? И кто кроме Риддла задавался этим вопросом, пытаясь найти закономерности там где их быть не могло.

Воздух дрожал и земля, казалось, тоже. Босые ноги женщины чертили узоры на высушенной жаром поляне. Прошла секунда и картинка поменялась. Вместо узкой спины танцовщицы колдун и его пленница увидели недовольную рожу карлика. На поводке он тянул за собой маленького израненного дракона. Дракон стремился к костру. Карлик уступил с неохотой. Ящер тут же сунул морду в пламя и принялся жадно пить. А его хозяин с любопытством уставился на старухиных саламандр устроившихся на дряблых ляжках.

Джагнара колдун и горгона заметили одновременно.

- Это он? – спросила Смит. Впрочем подтверждение ей было не нужно. Кем еще как не охотником мог быть огромный мужчина, ходячей башней торчавший над толпой? Одурманенный народ расступался перед ним, бросался в стороны как клочья тумана от света мощной фары.

Том внимательно наблюдал за своей невольной помощницей. Она наклонила голову, из под ресниц внимательно оценивая противника. И если до сих пор у нее были сомнения, то теперь они исчезли. Джагнар пугал до самого нутра, не до романтичных мурашек по коже или дыбом вставших волос, до нутра означило до обгаженных штанов.

Он был как огромная шестифутовая дубина. По обнаженному торсу змеились и вились странные татуировки, они заползали на щеки и лоб взбирались по бритому черепу, переплетались между собой будто побеги ядовитого плюща. Джагнар был настолько же уродлив настолько силен. Но пьяный белтейнский народ испугала не его внешность и даже не огромный меч за спиной, а странная пустота в лице: он не поворачивал голову, когда мимо проходила красивая женщина, не морщился, когда невидимые скрипки взвизгивали особенно громко, не чувствовал жара, не смотрел на костры.

- Амулет о котором вы говорили… его можно снять? - на шее Джагнара горгона заметила, овальный серебряный медальон. Магический кристалл в центре круга ловил рубиновые отблески пламени.

- С живого нет, только с мертвого.

Она задумчиво прикусила губу, сравнивая охотника и колдуна, и сравнение вышло не в пользу последнего. Риддла это задело, но не удивило, людей часто обманывала его худоба, они принимали ее за слабость. Он собирался прошептать ей, что в драке побеждает не тот кто сильнее, а тот кто злее. Впрочем к чему слова, скоро мисс Смит сама все увидит.

- Пожалуйста, давайте убежим пока не поздно.

- Я знаю, что делаю. Пойдемте к нему - поздороваемся.

Охотник как раз вынырнул из толпы и остановился чуть в стороне от костра, где сидела старуха с саламандрами. Он наблюдал за приближающейся парой пустым взглядом шамана, впавшего в транс. Кто знает, что видели его глаза? Может он как змея различал лишь холод и тепло: добыча горела для него ярким костром, а все остальное тонуло в сером сумраке.

Том остановился в десяти шагах от Джагнара, Смит по умному спряталась у него за спиной. Их лица оставались бесстрастными, но если Риддл и горгона тренировались прятать свои чувства, то охотник таким родился.

- Ты привел мою добычу, колдун?

Последнее слово Джагнар выплюнул, будто прожеванный табак. Охотник не делал секрета из своего презрения к волшебникам. В его понимании настоящим мужчиной мог называться только тот, кто умел обращаться с мечом. А махание палочкой - это работа для детей и женщин. Риддл уловил презрение врага, но взбесился из-за другого. Суккубин сын его не помнил. Складки в уголках рта стали глубже и жестче. “Ничего, - Том с вызовом посмотрел на Джагнара, - скоро мое лицо навсегда отпечатается в твоих глазах, охотник”.

- Теперь это моя добыча.

- Думаешь, сможешь ее удержать?

- Смогу.

Пока эти двое прожигали друг друга взглядами, маячивший рядом карлик размышлял как бы половчее убраться подальше. Затюканный дракончик почувствовал, что хозяин ослабил хватку. Он не смело сделал шажок другой, а потом рванулся вперед, ускользающий поводок ожег грубую ладонь карлика. Короткие толстые пальцы снова сжались и поймали пустоту. Дракончик побежал не видя дороги, страх застилал ему глаза. Паника подсказала ему сделать то единственное, что мелкие ящеры вроде него умели лучше всего - плюнуть огнем. Том отпрыгнул назад, закрываясь магическим щитом. Пламя растворилось в темноте, но какая то его часть впиталась в зрачки колдуна и теперь бушевала внутри, вернув его туда, откуда он старался сбежать. Туда, где его ждали огонь, боль и смерть.

Смерть и вправду нацелилась на Тома. Действовала она не огнем, а сталью. Узкий нож метил ему в горло. Сознание все еще отбивалось от старых кошмаров и не успевало отреагировать на реальную угрозу. Риддла спасло зелье, улучшающие реакцию: оно дало толчок мышцам, тело отклонилось в сторону, разминувшись с тусклым лезвием. У охотника был наготове другой нож, но метнуть его Джагнар не успел. Пузырь, набитый пикси, врезался в плечо и он рефлекторно ударил по нему. Едва кончик лезвия соприкоснулся с магической оболочкой, та лопнула. Синие человечки, злобно звеня крыльями, вырвались на волю, готовые рвать всех, кому не повезло оказаться поблизости. Они брали не силой, а числом и злобой, как осы. Ватага быстро сгруппировалась в тучу сильно похожую на грозовую и стремительно поглотила голову Джагнара. Пикси метили острыми когтями в глаза, а попадали куда получится. Замелькали кулаки. Сквозь прореху в туче мелькнуло свирепое лицо охотника. Щеку гиганта рассекала тонкая красная полоса. Другая появилась на плече. Две маленькие тушки хрустнули раздавленные стальными пальцами. Джагнар быть может растер бы их тонкие косточки в порошок, но дружки убитых, подстегнутые жаждой мести, снова бросились в атаку. Облако редело, неутомимые руки охотника выхватывали то одного летуна, то другого, едва успевая защитить лицо от коварных ударов. Предплечья оплели узкие кровавые ручейки, то и дело меняющие свое направление.