Страница 89 из 137
Смотреть на свои любимые извращения Лоок заставлял всех. Непонятно, из каких соображений: пытался напугать, думал таким образом возбудить или подразумевал, что наблюдая за участниками, другие вещички наберутся опыта. Но вид ужасов, разворачивающихся на глазах девушки, только укрепил её мнение, что не позволит себя склонить до такого. Будет бороться до последнего, любой ценой. А цена в самом деле была высока. Агресс держали в подвале, не позволяя выходить на свет. Побои палкой оказались самыми щадящими из всех возможных пыток. Но ни одна из них по какой-то причине не оставляла ран на теле, только многочисленные синяки. Примерно раз в пять дней её выводили из камеры, давали возможность помыться, чуть ли не силой заставляли проглотить какие-то витамины, не позволяющие внешности испортиться, а здоровью окончательно подорваться, после чего тащили либо наблюдать за сексуальным спектаклем или наказанием, либо в главный зал, где её хозяин, восседая на троне из женских тел, насаженных на фаллоимитатор, требовал от неё всегда одного и того же: лизать ему ноги. А вот наказания за отказ могли различаться. Иногда землянку избивали до потери сознания, иногда, что для девушки было намного мучительнее, её заставляли саму брать в руки кнут и истязать любую из рабынь Лоока. Агресс была не единственная, не желающая унижаться. Вот только другие не долго сопротивлялись. Кто-то не выдерживал собственной боли, а кто-то не желал способствовать мучению других женщин. Стоило новой непокорной рабыне просто отказаться от исполнения роли мучителя, как её, несостоявшуюся жертву, до полусмерти забивали эльсы-надсмотрщики, и ей приходилось во сто крат хуже. Не удивительно, что неспособные поднять руку на таких же рабынь, как сами, многие землянки принесли в жертву свою гордость, покорно опустившись на колени. Но Агресс не смогла. Возможно, не хватило силы воли, а возможно, потому что понимала — жертва бессмысленна. Если она сейчас сдастся, её место займут другие, и так до бесконечности, поскольку человеческие жизни тут словно поставлены на длинный конвейер. А главное, судьба всех смирившихся одинакова. Для них нет будущего, нет спасенья. Свежая, покорённая игрушка всегда интересна. Некоторое время, в зависимости от степени её сломленности, она становится любимой, потом надоедает.
Разнообразия ради, чтобы обновить угасший интерес, освежить впечатления, Лоок калечил свои вещи. Он обожал, когда во время его занятий сексом перед ним уродовали старую, приевшуюся рабыню. Способы уродства обычно не сильно отличались. Одно из трёх: выжечь или вырвать глаза, отрезать язык, отрубить руки. После прохождения «обновления» игрушки на первые дней тридцать превращались в дорогих домашних питомцев. Радость от беспомощности, боли, потерянности, неспособности о себе позаботиться порождало в Лооке некое подобие жалости и умиления. Обновлённые вещи жили у ног хозяина, есть им он давал только из своих рук, как будто настоящим любимым домашним животным… Пока не приходил к выводу, что их пора спарить с ещё каким-нибудь, теперь уже настоящим животным, превышавшим размером женщину в несколько раз. Это могли быть пиризи с Эльсода, привезённые с Земли кони, гориллы или другие инопланетные твари, отловленные специально на потеху лорду Стеону. И как в случае с обычными оргиями, на эти представления смотреть заставляли всех.
Агресс сомневалась, что когда-нибудь сможет забыть огромные вольеры на возвышении, с прозрачными барьерами, не позволяющими участникам шоу покинуть сцену. Неважно, сколько раз Агресс наблюдала эти зрелища, её всегда начинало выворачивать, рвать, пока в итоге сознание не покидало тело. Отвратительное зрелище, крики жертвы, искажённое от ужаса лицо — всё это преследовало землянку, пока чудовищные воспоминания не сменялись новыми, не менее отвратительными.
Большинства инопланетных животных Агресс не знала названия и не хотела узнавать, ей хватало одного вида, когда огромные лохматые или лысые твари под действием наркотика, разрабатываемого специально по заказу Лоока, теряли любые инстинкты, кроме необходимости к срочному размножению, и набрасывались на любую самку, оказавшуюся близко, независимо от её вида. Феромоны, вылитые на женщину, превращали её в глазах зверей в подходящую кандидатуру.
Но самое леденящее душу зрелище девушке пришлось досмотреть до конца. Её абсолютно шокированное сознание не соизволило отключиться, заставляя наблюдать жуткую картину с высоким, динозавроподобным, чешуйчатым монстром. Гадкое существо с острым хвостом, мощными задними лапами и укороченными передними, сначала набросившись на привязанную к жертвенному алтарю, ослеплённую рабыню, основательно обнюхивая, усиливая страх и без того едва живой перепуганной землянки. Сейчас у Агресс даже воспоминания вызывали помутнения, лишая на мгновения возможности двигаться. Но тогда… смотря на происходящее безумие… она похолодела. Только от вида капающей слюны на обречённую женщину крик застрял в горле. Даже в голове возникла бессердечная мысль: «Вещи повезло, что у неё нет глаз, и она не видит чудовище, уготовленное ей». Но отсутствие зрения никак не облегчило боли, когда монстр, обхватив хрупкое тело маленькими лапками, приступил к делу, пропихивая значительно превышающее нормальные, в человеческом понимании, размеры половой орган. Вид окровавленного члена, оглушающий, режущий душу вопль жертвы, которую просто разорвали, вызвали слёзы отчаянья у большинства женщин, понимающих, что с ними рано или поздно случится то же самое. А давно убитая надежда не позволяла даже помыслить об ином исходе. Над несколькими вещицами, особенно не привыкшими к подобным зрелищам, сознание сжалилось, оставив их до финала представления. Агресс же во всех подробностях смогла в полной мере разглядеть, как закончив спаривание, всё ещё оставаясь внутри рабыни с громким рычанием, слившимся с нечеловеческими воплями женщины и визгом зрителей, вырвало у жертвы руки, разорвало туловище, раскидывая органы вокруг, а в довершении перегрызло шею и уволокло с собой голову.
Непередаваемое кровавое зрелище, отличавшееся от всех прочих особой жестокостью, настолько повергло в шок Агресс, что это оказался единственным случаем, когда по факту оставаясь в сознании, она полностью потеряла связь с реальностью, ни на что не реагируя, не замечая восторга Лоока, который перевозбудился настолько, что подмял под себя первую же попавшуюся вещь, безвольно повисшую в его руках…
Девушка нервно моргнула, возвращаясь к реальности. В порыве эмоций она сама не заметила, как её захлестнули воспоминания. Картины из недавнего прошлого настолько живо встали перед глазами, что затуманили разум. Было очень странно обнаружить себя сейчас не в том кошмаре, где происходил весь этот ад, а сидящей в комнате-общежитии, сжавшись в комочек, дрожа от озноба под внимательным взглядом черноволосого мужчины.
«О чём мы говорили?» — её руки трясло. Она никак не могла понять, на каком моменте полностью переключилась.
— Почему ты не плачешь? — во взгляде Памира отразилось сочувствие.
— С чего мне плакать?! — мигом оскалилась Агресс, но поскольку ещё не совсем оклемалась, придать голосу грозное выражение не получилось. Скорее, её слова прозвучали жалобно.
— Люди обычно плачут, когда рассказывают такое.
— Какое тако… — понимание сути его вопроса словно окатило Агресс ледяной водой. — Я что?.. — она оцепенела. — Я… говорила это… вслух?
Девушка подняла на эльса растерянный взгляд, полный недоумения. Вместо того, чтобы просто подумать, она взяла и выложила обо всех кошмарах, терзавших её?! Это же до какой степени нужно было уйти в себя?!
— Забудь обо всём, что услышал! — то ли приказала, то ли взмолилась землянка.
— Нет, — Памир спокойно выдержал испепеляющий взгляд, последовавший за его отказом. — Я не собираюсь никому рассказывать то, что услышал, если тебя это беспокоит. Хорошо, мне не придётся вытаскивать из тебя информацию по кусочкам. Теперь я больше могу понять.
— Хм, — горькая усмешка выдала недоверчивое отношение девушки. Разве эльс может понять переживания человека, когда сам им способствует?