Страница 25 из 53
Отвратительные воспоминания захлестнули её как поток нечистот.
«Такая крошка-белошвейка как ты, не должна ходить вечерами в одиночестве» — рассмеялся в её памяти хриплый голос Джонни-Индийца, — «Особенно, если живет с одним из легавых. А может быть, я понравлюсь больше твоего худосочного дружка?»
Марии показалось, что кривой индийский нож снова прикоснулся к её горлу. На неё нахлынули запахи, звуки и ощущения той жуткой встречи в темном переулке, которые до сих пор были заперты где-то глубоко в подсознании. Беспросветная, пелена окутала её, сливаясь со жгучей болью, лапая грубыми ручищами, пятная своей вонью, нашептывая пошлости на ухо.
Мария закричала снова. Сделав над собой невероятное усилие, ей удалось изгнать отвратительный образ. Она не должна вспоминать то, что страшит её и давать демону оружие против себя.
«Мы найдем его. Я найду!» — обещал тогда Фредерик и исполнил обещание. Полицейские разыскали негодяя достаточно быстро по описанию индийского ножа. Бандит оказал сопротивление при задержании. Он набросился на Абберлайна и, прежде чем получил пулю в сердце, успел ранить ему плечо.
Но даже после смерти Джона-Индийца Фредерик не находил себе места, чувствуя вину. Он и Мария пережили этот ужас вместе, но из-за произошедшего даже весть о беременности, счастливая для каждой женщины, оказалась отравлена горечью сомнения. Фредерик же ни на миг не усомнился, что ребенок его, но ему пришлось слишком долго ждать, пока исчезнут и страхи Марии. Слишком долго.
Открыв глаза, пленница словно вынырнула из глубокого омута. Её тело вновь оказалось исцеленным, и это значило, что еще одна «смерть» уступила место страданиям. В пыточной камере царила подозрительная тишина. Демона нигде не было видно, но едкий дым, пахнущий серой и застилающий камеру, заставил Марию испытать приступ настоящего ужаса. Закашлявшись, она на какое-то мгновение решила, что палач решил сжечь её в огне или удушить дымом. Но замысел его оказался еще более жестоким.
Клубы, заполонившие все, постепенно начали принимать очертания темного переулка, вьющегося между глухими стенами домов. Мария обнаружила, что руки её свободны, но прежде чем она успела сделать хотя бы шаг, на плечо легла тяжелая ладонь, которая грубо развернула женщину лицом к новому облику её мучителя. Джон-Индиец криво усмехнулся, вжав жертву в стену, и приставил ей к горлу свой знаменитый кривой нож.
«Рад видеть тебя, крошка!» — прошипел он, прижимаясь к Марии грузным телом, — «Сейчас ты мне ответишь за все!»
Происходящее казалось настолько реальным, что страх потерять жизнь в грязном переулке, став одной из безвестных жертв преступного Лондона, сковал женщину вновь. Но на сей раз, реальность была лишь иллюзией. Вспомнив об этом гораздо быстрее, чем рассчитывал её палач, Мария решилась на то, о чем не помыслила бы при жизни. Встретившись взглядом с мутными глазами Джона-Индийца, который уже шарил по телу жертвы свободной рукой, женщина рванулась навстречу лезвию его ножа, напоследок ощутив лишь то, как заточенный металл врезается ей в горло. Затем она провалилась в благословенную, смертельную тьму.
====== Часть 8 “Спасающий дворецкий” ======
Себастьян внимательно наблюдал за всем, что происходило в морге. Пару раз он едва не рванулся к юному господину, чтоб защитить его от инспектора Рендалла, ведь демон отлично чувствовал нестерпимое желание лорда ударить, а желательно, убить на месте более удачливого конкурента.
Но наличие в помещении представителей прессы, помогло инспектору сдержать нахлынувшие эмоции и желание сказать все, что он думает о «нахальном сопляке». Это спасло ему жизнь. Ведь граф точно не спустил бы обидчику оскорблений, а в ответ наверняка получил пощечину.
Так у демона-дворецкого появилось бы новое деликатное задание – «медленно порвать Рендалла на сотню частей». Но, пожалуй, Михаэлис мог даже получить от исполнения такого приказа некоторое удовольствие.
Однако все прошло гладко. Сиэль внутренне ликовал, а Себастьян чувствовал все сильные эмоции принадлежащей ему души. И потому, как бы мальчик не старался изобразить хладнокровную благосклонность по отношению к журналистам, демон знал, что его подопечный счастлив.
Ощущать подобное — редкое настроение графа — было приятно. Незаметно следя за мимикой и движениями Сиэля, Себастьян слегка улыбался, и хотя сегодня ему предстояло провернуть аферу, которую демон готовил все эти дни, сначала он собирался устроить мальчику праздничный обед по случаю удачного завершения расследования.
Домой они возвращались, когда на город уже спустились ранние зимние сумерки, погрузив центральные улицы в сказочную атмосферу предрождественского убранства из гирлянд, пестрых витрин и разноцветных фонариков на деревьях.
Сколько Сиэль себя помнил, он никогда не праздновал Рождество. Однако подарки, наряженную ель, сладости и веселье в их доме это не отменяло, просто происходило оно чуть позже – в ночь на тридцать первое декабря.
Эту традицию юный граф Фантомхайв продолжил и с появлением в его жизни Себастьяна, хотя Мейлин, Бард и Финни упорно продолжали поздравлять хозяина с рождением Пророка, от которого отрекся еще его отец.
Сиэль давно привык к тому, что вся его жизнь сопряжена с Тьмой и словно взята в долг у демона, но если прежде мальчик готовился к скорой оплате, то теперь, можно было считать, он получил пожизненный заем.
И хотя граф отлично сознавал, что цена за все то, что он имел благодаря Себастьяну, после окончания земной жизни многократно возрастет, Сиэль все же надеялся избежать жуткой участи узника Ада, предложив демону в предсмертный час поглотить свою проклятую душу. Ведь, как точно отметил однажды Себастьян, последний из рода Фантомхайв действительно предпочел бы небытие вечным страданиям.
Но сейчас мальчику совсем не хотелось думать о далеком, но неизбежном конце. Впереди графа еще ждала долгая и счастливая жизнь с почти безграничной властью над окружающими, которую обеспечивал ему преданный демон-дворецкий.
Сиэль насмешливо улыбнулся, взглянув в окно кареты на суетящихся у магазинов людишек. Жалкие, слабые создания, они не знают об окружающим мире и одной сотой части того, что известно четырнадцатилетнему юноше, наблюдающему за ними из высокого черного экипажа.
Когда карета остановилась у подъезда графского особняка, а дворецкий помог господину выйти, мальчик вдохнул полной грудью морозный воздух и направился к высоким ступенькам, грациозно опираясь на свою трость.
В этот момент юный граф чувствовал себя темным кардиналом, мистическим хозяином этого бренного мира, до того момента пока не услышал…
— Сиэль!!! – звонкий голосок Элизабет буквально резанул по ушам, а ее объятья хоть и были не столь бесцеремонными как прежде, но все же выбили последнего графа Фантомхайв из драматического образа.
— Лиззи, как ты тут оказалась? – растерянно пробормотал Сиэль, придя в себя от первого шока.
— Я приехала тебя поздравить с успешным раскрытием дела! – с восхищением глядя в синие глаза жениха, пояснила мисс Мидлфорд — Ты мой любимый Шерлок Холмс!
Элизабет схватила обескураженного графа за руку и буквально втащила в дом.
— Себастьян все нам рассказал и пригласил разделить с тобой радость! – весело ворковала девочка, стягивая с жениха теплое пальто, которое полетело на пол вслед за тростью, цилиндром и перчатками.
Возникший в дверях дворецкий тотчас подобрал вещи господина и, встретив его возмущенный взгляд, ответил самой дружелюбной улыбкой.
— Гос-по-дин! – в один голос окликнули хозяина Бард, Финни и Мейлин, вместе с которыми стояла Паула. В руках всех четверых были дурацкие бубенцы.
— Дзинь, дзинь! – пропели они в один голос, позвякивая своими игрушками.
Сиэль мученически закатил глаза, понимая, что пока его не было эти идиоты еще и репетировали.
Однако, заметив, как счастливо Элизабет смотрит на все происходящее, по-детски хлопая маленькими, изящными ладошками, граф все же снисходительно улыбнулся.