Страница 42 из 49
Первый способ представляется целесообразным только в тех случаях, когда недостатки решения, на которые будут жаловаться стороны, возникли не по вине суда, в результате случайной ошибки или в результате не зависящих от него обстоятельств, когда, например, суд вынес свое решение на основании документа, который, как потом оказалось, был сфальсифицирован, либо на показаниях свидетелей, которые, как потом было доказано, лжесвидетельствовали, и т.п. Но в иных случаях, когда решение было результатом неправильного понимания закона судом, ошибочного истолкования фактических обстоятельств, небрежного и невнимательного ведения дела, словом, когда стороны приписывают суду какую-либо вину, тогда проверка правильности их жалобы не может быть оставлена тому же суду, на который они будут жаловаться, поскольку никто не в состоянии достойно контролировать самого себя. «Суд состоит из людей, а люди неохотно и не всегда исправляют свои действия и изменяют свое мнение по указанию других лиц; обычно они, обвиненные в неправильности поступков или взглядов, с еще большим упрямством отстаивают один раз избранное мнение или направление»455. Следовательно, если исправление случайных ошибок суда без опасения необоснованного упрямства и предвзятости можно поручить ему самому, то этого нельзя делать в случае его сознательных ошибок, решение о них и повторное разрешение дел в таких случаях нужно отдать другим судам. Представляется желательным и естественным, чтобы второй суд, проверяющий правильность действий первого, был выше по служебному положению и состоял из лучше подготовленных и более опытных членов. При таких условиях рассмотрение дел вторым судом будет иметь опору в иерархической подчиненности судов и обладать необходимой авторитетностью в глазах граждан. Отсюда вытекает необходимость создания двух категорий судов: низших, первой степени или инстанции, и высших, второй степени или инстанции.
2. Однако этого было бы недостаточно не только потому, что иной суд, вновь решающий дела, также может ошибиться или нарушить предписанные законом процедурные формы, но и по другой, еще более важной причине, а именно: в каждом законодательстве, даже наилучшем, существует больше или меньше пробелов, неясностей и противоречий. Вследствие этого неизбежны различия в его понимании и применении предписаний не только среди граждан, но и между судами. Один суд толкует законы так, другой – иначе, третий – еще иначе; в каждом судебном округе может выработаться своя собственная практика и совершенно одинаковые дела будут разрешаться в различных округах различно. В итоге создастся такая ситуация, словно в каждом судебном округе действуют иные законы. Это нельзя признать нормальным. Закон, принятый для всего государства, должен везде применяться одинаково. «Одно государство, одно право, один суд», – эти слова, сказанные суперинтендантом Pankʼом во время закладки нового здания верховного суда Германской империи, должны быть главной мыслью любого государственного строя. Отсутствие единообразия в судебной практике разрушает единство государственного правопорядка, ослабляет силу закона и подрывает принцип равенства всех граждан перед законом. Необходимо поэтому установить наблюдение за деятельностью всех судов с целью обеспечить одинаковое толкование и применение ими законов456.
II. Обе указанные функции – новое разбирательство решенных судами дел по жалобе недовольных сторон и установление единообразия судебной практики – могут быть предоставлены нераздельно одним и тем же судебным институтам так, чтобы каждый высший суд являлся контролирующей инстанцией для низших судов в обеих этих функциях либо разделен таким образом, чтобы новое рассмотрение дел по существу было возложено на одну группу высших судов, а забота о сохранении единообразия судебной практики – на специальный верховный суд. Из этих двух систем лучшей кажется вторая благодаря следующим ее существенным достоинствам457.
Во-первых, если верховный суд избавлен от проверки фактической стороны разрешенных низшими судами дел, то он может сосредоточить все свое внимание на их юридической стороне. Благодаря этому его решения будут более основательны и в то же время производство ускорится, а количество разрешаемых дел увеличится. Во-вторых, при таком порядке совершенно устраняется опасность проявления верховным судом пристрастия в пользу одной из сторон, участвующих в процессе, поскольку, решая только отвлеченные юридические вопросы, «безотносительно к лицам, времени, месту, обстоятельствам, он не имеет искушения кому-то угодить, и если бы был склонен оказать предпочтение одной из сторон, не мог бы этого так легко сделать, не мог бы разрешать противоположным образом безусловно одинаковые вопросы, каковы зачастую вопросы чистого права»458. В-третьих, новое рассмотрение дел по существу верховным судом было бы связано с огромными трудностями для сторон, свидетелей и других участвующих в деле лиц, которым приходилось бы совершать далекие путешествия, чтобы явиться на заседание этого суда, находящегося в столице или в другом центральном городе государства. В-четвертых, не только нет никакого основания думать, что верховный суд мог бы установить фактическую сторону дела лучше низших судов, но, наоборот, не подлежит сомнению, что он делал бы это хуже, чем они, потому что они стоят ближе к сторонам и лучше знают местные отношения и условия жизни. Те достоинства, которыми члены верховного суда превосходят низшие суды, а именно большие способности, лучшая юридическая подготовка и практический опыт, могут проявляться исключительно при юридической оценке фактического материала процесса, но не при его установлении, которое в современном процессе осуществляется сторонами при помощи суда. В-пятых, если бы обременить верховный суд новым разбирательством дел по существу, тогда бы пришлось с учетом громадности возложенной на него работы либо значительно увеличить его состав, для чего не хватило бы ни достойных кандидатов, ни ресурсов казны, либо искусственно ограничить количество подлежащих рассмотрению дел, устанавливая пределы стоимости претензий, решения по которым могут быть обжалованы в третью инстанцию. Но это было бы несправедливо, поскольку тогда решения суда по малоценным делам не подвергались бы проверке высшего суда и классы малоимущих людей, ведущих процессы о незначительных суммах, оказались бы в худшем положении, чем имущие слои. «Правосудие становится классовым институтом, если перед гражданскими отделами высших судов предстают исключительно состоятельные лица, тогда как другие могут иметь знакомство только с уголовными судами»459.
I. Принцип двух инстанций, как мы отметили в предыдущем параграфе, заключается в том, что дела могут быть рассмотрены по существу два раза: низшими судами (первая инстанция), а затем, по требованию одной из сторон, высшими судами (вторая инстанция). В пользу необходимости допущения двукратного рассмотрения дел приводят следующие доводы.
1. Существование второй инстанции положительно влияет на судей первой. Зная, что их неправильные решения могут быть отменены и недобросовестность может повлечь даже определенные последствия по службе, судьи первой инстанции стараются остерегаться пристрастности и небрежности.
2. Вместе с тем существование отменяющей инстанции, к которой можно обратиться в случае принятия неправильного решения судом первой инстанции, дает гражданам ощущение безопасности от судейского произвола и уверенность в получении справедливого решения.
3. Исходя из того, что не на все решения судов первой инстанции подаются жалобы во вторую, количество апелляционных судов может быть значительно меньшим, а в состав их будут призываться более способные и опытные судьи.
455
Малышев. Курс, II, 162.
456
Picot. La réforme judiciaire en France, 1881, 226–227: «Чтобы понятие правосудия беспрепятственно развивалось, чтобы оно объединяло умы граждан и укреплялось в них, граждане должны видеть на вершине иерархии верховный суд, окончательно решающий вопросы компетенции и права. Бесценное преимущество правосудия заключается в том, что по своей природе оно едино и не может быть раздроблено. Пусть оно бесконечно изменяется применительно к разным вопросам, но пусть остается неделимым принципиально; ему случается принимать разные формы, определяя взаимоотношения землевладельцев, рабочих, налогоплательщиков, купцов или солдат; но когда специальные суды выносят решения, когда фактическая сторона исследована и установлена, тогда спор возвышается и переходит к тем высшим сферам, где рассуждает только право».
457
Meyer. Esprit, origine et progrès des institutions judiciaires, 1819–1823, VI, 152; Fischer, § 2.
458
Meyer, 168–169.
459
Fischer, 7.
460
Bordeaux. Philos., ch. XXIV–XXVI; Bentham. 139 s.; Jeanvrot. La magistrature, 1883, II, 71 s.; Lavielle. Etudes sur la procédure civile, 1862, ch. VI; Gauthier. Théorie de deux degrés de juridiction, 1897; Bähr. Das Rechtsmittel zweiter Instanz im deut. Civilprocess, 1871; Levy. Die zweite Instanz, 1871; Kries. Die Rechtsmittel des Zivil- und Strafprozesses, 1880; Canstein. Die rat. Gr., 105 f.; Wach. Vorträge, 243 f.; Cornfeld. Civ. Grunds., 71 f.; Manfredini Corso, 586 s.