Курс гражданского процесса

Против этого нужно заметить, что следует отличать ответственность судьи пред общественным мнением от ответственности пред законом. Единоличный судья несет пред обществом ответственность один, нераздельно. Это обстоятельство имело бы важное значение при системе периодических выборов, когда судья, плохо себя зарекомендовавший пред общественным мнением, рисковал бы не быть переизбранным по истечении срока своей службы. Но при системе правительственного назначения несменяемых судей мнение общества не имеет для них такой важности. Что же касается ответственности судей пред законом, то она одинакова как для единоличного, так и для коллегиального суда. В коллегии она тоже не делится на части по числу членов коллегии, а падает на каждого из них в полном размере: они отвечают не по долям, а солидарно. Когда за какое-либо служебное упущение полагается выговор, то этому наказанию подвергается не только единоличный судья, но и каждый член провинившейся коллегии, если только он не оградил себя подачей особого мнения, несогласного с мнением большинства членов коллегии (ст. 703 Уст. гр. суд.)379.

2. Следствием большого осознания ответственности является более внимательное и добросовестное отношение к делам. Судья не имеет, на кого полагаться; он должен работать самостоятельно. Совсем иное в коллегии. Там один член рассчитывает на другого, и обыкновенно дела решаются председателем или членом-докладчиком, к которым без противоречия присоединяются прочие члены коллегии. Иногда господствующее положение в коллегии занимает не председатель, а какой-либо из членов, старший по службе или чину, более знающий и опытный. Благодаря этому коллегиальность превращается, в сущности, в единоличность, но не сопровождаемую той нераздельной ответственностью, какая лежит на единоличном судье. «Ряд из 5, 10, 15 судей представляет собою ряд цифр, из которых только одна имеет значение, а остальные – нули, которые уменьшают значение этой цифры, ибо этот наружный вид участия многих лиц в решении дел внушает председателю более самоуверенности и беспечности, нежели сколько он себе позволил бы, если бы был одиночным судьею»380.

Это соображение имеет фактическое основание. Действительно, под формой коллегиальности очень часто скрывается единоличное начало: дела разрешаются не всей коллегией, а членом-докладчиком, к которому молча присоединяются другие члены коллегии. Такое явление наблюдается как на Западе, так и у нас381. Но, во-1-х, даже в худшем случае, когда дела разрешаются одним членом-докладчиком, все-таки сохраняется возможность для члена-докладчика посоветоваться по затруднительному вопросу с товарищами, а для них – при малейшем сомнении в правильности предлагаемого докладчиком решения – оспорить его. Bo-2-х, если во главе коллегии стоит хороший председатель, то он лично знакомится с каждым делом, так что каждое решение постановляется им совместно с докладчиком, а при возникновении между ними разногласия, привлекается к активному участию второй член, голос которого и дает перевес тому или иному мнению.

Нельзя еще не добавить, что это зло можно было бы уничтожить в корне, сделав совещание судей гласным и обязав каждого члена коллегии громко высказывать и мотивировать свое мнение. Это побудило бы каждого из них к тщательному изучению дела. Такой порядок, принятый в Англии382, ставит деятельность судей на виду у публики и дает ей возможность судить о степени добросовестности, подготовки и способности судей. Однако он имеет и неудобную сторону, так как делает невозможными те нередко долгие и оживленные прения, которые возникают между членами коллегии при обсуждении дел в совещательной комнате и ведут к лучшему выяснению истины, а также ослабляет авторитетность решения в глазах публики, разоблачая разногласие между членами коллегии, касающееся иной раз существенных вопросов дела383.

Ввиду таких неудобств континентальные законодательства не решаются сделать совещание судей гласным, хотя в пользу этого весьма энергично высказывались некоторые исследователи384.

3. Единоличный судья, действуя на глазах у общества самостоятельно и неся за свои действия полную и нераздельную ответственность, с одной стороны, легко обнаруживает свои хорошие и дурные качества, с другой стороны, имеет побудительную причину к постоянному самоусовершенствованию. Напротив, скрываясь за ширмы коллегии, он становится недоступен для контроля общества и может относиться к своим обязанностям спустя рукава385.

В этом соображении тоже смешивается ответственность судьи пред обществом и пред высшими властями. Конечно, единоличный судья больше на виду у общества, чем член коллегии. Но высшим инстанциям и органам надзора качества каждого члена коллегии известны по тому, как он делает доклады, пишет решения и исполняет другие процессуальные действия при разрешении дел. Ширмы коллегиальности скрывают отдельных судей – и то не вполне – от взоров обыкновенной публики, но не от органов надзора, не от товарищей и не от адвокатов.

4. При единоличности дела разбираются быстрее. Коллегиальное рассмотрение дел требует больше времени для предварительного ознакомления судей с процессуальным материалом и для совместного обсуждения его386.

Это верно. Однако следует помнить, что быстрота производства хороша лишь при том условии, если не уменьшает основательности обсуждения дел. А так как принцип коллегиальности больше гарантирует основательность, то отказаться от него ради достижения быстроты производства можно только в тех делах, которые по своему существу не требуют особенного труда для уяснения и разрешения. Кроме того, быстрота – цель, к которой должно стремиться производство в каждом суде, как единоличном, так и коллегиальном387.

5. При единоличной организации судебных учреждений число судей может быть меньше, а потому им можно назначить высокое вознаграждение и таким способом привлечь к занятию судейских должностей наиболее выдающихся юристов388.

6. Этот довод неоспорим, но мог бы иметь решающее значение только в том случае, если бы можно было ограничиться очень незначительным числом единоличных судей, которые могли бы быть избираемы из наиболее выдающихся юристов-практиков и которым можно было бы назначить очень высокие оклады жалованья, не уступающие заработку, приносимому им занятием адвокатурой. Таково положение вещей в Англии. Но оно возможно только благодаря своеобразному судоустройству и судопроизводству, существующим там, и, главным образом, благодаря тому, что большая часть процессуальных действий, исполняемая на континенте Европы самими судами, возложена в Англии на секретарей судов (см. § 29). Но при других процессуальных порядках, существующих в прочих западноевропейских государствах и у нас, число единоличных судей все-таки должно быть настолько велико, что для заполнения всех мест все равно не хватило бы выдающихся юристов-практиков и пришлось бы довольствоваться посредственными389.

7. Единоличный судья доступнее для тяжущихся, чем целая коллегия. Он может входить с ними в более близкое общение, лучше вникать в их интересы и содействовать словом совета и убеждения мирному окончанию процессов между ними390.

Это соображение вполне правильно, в особенности в том случае, когда судья принадлежит к числу местных обывателей, близко знает их и существующие между ними отношения. Поэтому единоличное начало представляется, несомненно, целесообразным в применении к низшим местным судам.

379

Филипов, II, 267–269.

380

Бентам, 40.

381

Карабегов, Реформа Судебных уставов, 1889, 102–103.

382

Franqueville, I. 400. Публичная подача голосов и мотивировка их практиковались в старину в германских судах (Feuerbach, I, 120–123) и в парижском парламенте (Сomte, 222).

383

Bordeaux, 289; Barrоt, 69; Seligman, 36–38; Feuerbach, 127–129.

384

Боровиковский, Отчет судьи, III, 1894, 17–18: «Говорят, тайна совещания ограждает свободу мнения судей. Да у судей вовсе нет и не должно быть такой свободы мнения, для проявления которой нужно удаляться в особую комнату. Судья обязан решить дело сообразно установленным фактам и велениям закона. Если бы было введено гласное совещание, судьи стеснялись бы этим разве в первое время, с непривычки. Так при открытии новых судов судьи на первых порах смущались публичным докладом, но вскоре же и попривыкли». Сp.: Feuerbach, 142 ff.; Cаnstein, Die rationellen Grundlagen des Civilprocesses, 1877, 101–102; Kapабeгов, 78, 87–88 и др.

385

Соmte, 75; Бентам, 42.

386

Бентам, 42. Cp. Rathma