Ночные фиалки

Монетка упала правильно.

========== 18. Злосчастный луг ==========

Ему не составило никакого труда вернуть Рен в свою темную комнату, спрятанную в небольшом крестьянском домишке. Девчонка прижалась к вампиру крепко, опасаясь сорваться в полете, и добралась до места в целости. Проводник попрощался с кузнецкой дочерью быстро, осторожно поцеловав ее в лоб. Детлафф боялся, что излишне долгое прощание заставит его остаться рядом, а этого ему страшно не хотелось.

Дари тихо спал в своем уголке, Рен же спать не хотела. Ночное примирение дало ей сил, хотелось бегать и прыгать, шуметь, кричать… Только теперь уже нельзя. Девушка скинула тяжелое черное пальто, осторожно повесив его на место, и остановилась посреди комнаты. Старые доски заскрипели, но брат не проснулся. Сквозняк на цыпочках пробрался в комнату, мягко коснулся черных волос девушки, приглаживая их, почти лаская. Ирена продолжала стоять неподвижно.

Конверт. Тот, в котором лежали деньги, девчонка спрятала в сундук с приданным, второй, с тайным посланием внутри, сейчас был в ее бледных руках. Ирена закусила губу, опуская взгляд вниз, к гладкой на ощупь бумаге. Без пометок, без печати или какой-либо записи сверху. Она должна была отдать его Детлаффу, как условилась с названной баронессой, должна была отработать полученные деньги.

Только монетка решила иначе. Честно сказать, девчонка сейчас и сама уже не знала, кто принял то решение. Она это или монетка, упавшая на нужную сторону? Впрочем, теперь это никакого значения не имело. Время ушло, Рен сжимала послание в руках, не зная, что следует сделать теперь.

Стол в комнате был всего один. Узкий и маленький, на нем нельзя было уместить многого. Кое-какие травы сушились здесь, чтобы не прилипнуть к полу, на самом краю стояли две свечи, залившие все вокруг тягучим белым воском. Ирена осторожно потянулась к свечам, в темноте чиркнув спичкой. Брат продолжал мирно посапывать в своей кровати, он только перевернулся на другой бок, не мог уже увидеть озарившего угол комнаты света.

Бумага шуршала в руках, касаясь сухой бледной кожи. Рен осторожно открыла конверт, ругая себя за вольность. Письмо нужно было просто сжечь, спалить его, поднеся к зажженному уже огню. Да, Дариуш проснулся бы от дыма, может, даже родители, но совесть Ирены была бы чиста.

Самообман. Горький и постыдный. Совесть ее была запятнана в тот момент, когда девчонка опрометчиво позволила мужчине, что не был ее мужем, сделать с нею нечто постыдное. Порядочные девушки так себя не ведут, Рен знала, знала, но все равно согласилась потерять свой «порядок» в его руках. Желание взяло верх над разумом. Вот и сейчас, пока дрожащие руки разворачивали сложенный вдвое листок, Рен игнорировала голос рассудка.

«Дорогой мой Детлафф!

Давно ли я обращалась к кому-то столь нежно? Давно ли я вообще произносила мое любимое имя, писала его на бумаге, с трепетом выводя каждую буковку, а? Теперь не вспомнить. А ты, наверное, часто обо мне вспоминаешь. Надеюсь, что ты-то должен об этом знать, держать в уме каждый прожитый день, наслаждаясь эхом потерянного позади времени. Я знаю, что для тебя все эти моменты пусть и минутной, а все же нежности значили куда больше, чем для меня: бессердечной в ту пору. Сейчас, клянусь, мне даже совестно за собственную холодность, но тогда она казалась привычной. Будто это тебе во мне и нравилось, отстраненность, мое безразличие».

Почерк был мелким, местами непонятным, но красивым. Петельки букв соединялись друг с другом так аккуратно, что Ирена сразу смекнула: баронесса училась письму не в сельской школе. У нее, наверняка, был частный преподаватель, который водил ее тонкой рукой по бумаге, пока та сама не запомнила все движения пальцев.

«Вижу, что ты уже нашел мне замену, Детлафф, но сердце мое отчего-то не разбито этой новостью. Милая девочка, признаю, но с ветром в голове. Никогда бы не подумала, что тебя интересуют именно такие барышни. Знаешь… Мне совсем не хочется требовать, но и молить о помощи я не намерена. Только попрошу тебя, Детлафф. Попрошу об одной услуге не на бумаге, попрошу тебя встретиться со мною этой ясной ночью и обменяться парой слов. Мне нужна твоя помощь. Ради всего, что между нами было, всего тепла, переданного из рук в руки. Прошу, Детлафф, навести меня у нашего с тобой холма, пока он еще не зарос крапивой, хорошо? Забудь свою вертихвостку хоть на пару часов, она не даст тебе забыться, поверь мне, я много раз пыталась. Тех чувств, тех встреч не повторить и не исправить. Помнишь, как мы проводили время под старым дубом, слушая треск его веток? Я хорошо помню, у меня все еще остался тот след от укуса».

Вертихвостка, ветер в голове… Нелестные эпитеты Рен не задели. Она разглядела в аккуратных, молящих о помощи строках ревность. Женщина, обманувшая доверие вампира, теперь просила его о помощи в награду за пережитое когда-то давно веселье. Забавная оплата для одноразовой девки.

Послание оказалось коротким, лаконичным и почти что жалостливым. В конце виднелась длинная подпись, составленная из завитков, треугольников и крючков. Ирена не могла представить себе ту темную, сильную женщину в плетеном кресле плачущей и упрашивающей, но тон повествования явно давал понять: она ластится перед ним, как ждущая ласки кошка. Девушка хмыкнула, отложив аккуратное письмо в сторону. Теперь нет надобности его отдавать, время уже ушло, встреча не состоялась.

Девчонка с восторгом представила Ренаведд, напрасно ждущую под старым дубом. Свечу она задула не сразу, еще немного посидев в полумраке холодного рыжего света. Рен затворила окно, боясь ночной прохлады, погасила единственный источник света, погружая спальню в кромешную темноту. Дари спал тихо, а Ирена сладко ворочалась во сне, потягивая то руки, то ноги. Ей снился вампир, смотревший на нее сквозь оконную раму, наблюдающий и ждущий вампир.

Только с утра никого уже не было. Разве что чистая даль неба, собирающиеся на работу брат и отец, громыхавшая посудой матушка. Ирена потянулась, неспешно поднялась, вылезая из-под чуть теплого одеяла. Она спешно сбежала вниз, наскоро поздоровавшись с родными и устроившись матери на помощь.

– Хорошее у тебя настроение, – заметила Анка, забирая из рук дочери лепешку свежего хлеба. – Рада вернуться на площадь?

– Рада, – робко подтвердила Рен, улыбаясь.

– Уже заготовила своей мути, смотрю? – проговорила матушка, глянув в сторону заполненной травами и цветами корзинки. – И юбку какую выбрала…

Синюю, даже не достающую девушке до щиколотки. Но в этом не было беды, Ирена все равно надела облегающие ногу сапожки. Матери она поддакивала, осторожно поглядывая в сторону хмурого отца. Он не расспрашивал дочь о том, как все прошло. Забрал «снятые» мерки, сказав, что молодой рыцарь вчера уже внес предоплату.

Девчонка проводила Дариуша счастливой улыбкой, и мальчишка улыбнулся ей в ответ, решив, что все у нее прошло хорошо. Никаких открытых ран на виду, ушибов и царапин – Дари решил, что вечерняя беседа их кончилась успешно. Рен попрощалась с матерью сухим поцелуем, прижавшись к ее красной щеке. Быстро и скользяще, девчонка тут же вылетела на улицу.

Теплый весенний ветер тронул ее тугую черную косу. Ирена встретилась взглядом с соседской малышкой, сдержанно ей кивнув в знак приветствия, а в ответ получила взмах веснушчатой рукой. Солнце мягко целовало землю, раздаривая людям свое тепло, бросая его с небес в порыве щедрости. Город дышал теплом, свежестью чистых улиц и пряностью трав. Правда чистота кончилась быстро, за первой парой улиц… Ирена шла на площадь, осторожно обступая грязевые лужи на своем пути.

– Выздоровела, наконец? – спросила бабка, что всегда стояла за соседской стойкой на местном рынке.

– Ага, – ответила ей девчонка, протягивая той щедрый пучок собачьей петрушки, перевязанный белой нитью. – Для твоей дочки.

– Помнишь, негодная, – радостно произнесла старуха, опускаясь под прилавок и вылавливая оттуда что-то. – Хорошо, что ты вернулась, девка, все щеглы по тебе скулили, – улыбнулась она. – Держи.