Да здравствует король

– Идем!

Ее низкие, удобные даже для бега по полуразвалившимся лестницам каблуки застучали по крошащемуся камню. Цири бежала рядом, от вершины башни их отделяло всего два пролета старинных лестниц, возведенных еще в те времена, когда человеческая раса выползала из нор, вставая на ноги. Больше не было времени на разглядывание изрисованных в обиде стен, не было ни времени, ни желания продолжать. Оставалось только бежать к спасению.

Ступени кончились, перед Ласточкой расположилась открытая площадка, напоминавшая верхний этаж в башне ее покойной матушки. Комната без углов, стены кружат и кружат, сливаясь в одну, а в центре – алтарь с выемкой под камень-активатор. Когда-то давно потолки здесь были ярко-бирюзовыми, как небеса, сейчас – тусклыми и потрескавшимися, на стенах все еще виднелись остатки старинных рисунков, изображавших мир и войну. Чьей кисти они принадлежали?

– Aen’dren en’leass crag, – произнесла эльфка, поднимая руки ладонями вверх.

Магия потекла по ее жилам вместо крови. Цирилла чувствовала ее дыхание, ощущала в воздухе знакомый запах и вкус. Волна энергии коснулась ее теплого плеча, прежде, чем колдовство свершилось. Служанка запечатала вход, отрезав Ласточку и себя от остального мира. Каменная стена выросла на месте недавнего прохода: никто больше сюда не войдет, не разбив ее.

– Так ты тоже чародейка? – спросила Цири, хмуря брови. – Почему ты не рассказала мне об этом раньше?

– Зачем? – бросила эльфка, обратив лицо к проему, в котором вскоре должен был появиться портал. – Какая разница, если я уже сказала, как я тебя вытащу?

– Пока что я вижу, что ты относишься ко мне с тем же пренебрежением, что и эльфы снаружи. Может, даже с большим, – буркнула Цири напоследок.

– Не думай обо мне, – вздохнув, ответила девушка. – Думай о Йеннифэр. Я вот о тебе не размышляю, просто выполняю ее указ.

Глупый совет. Цирилла думала о ней, и думала слишком часто для девушки слишком взрослой, чтобы держаться за материнскую юбку. Возможно, одиночество толкало ее к этим мыслям, возможно, бесконечная скорбь о мире ее не принявшем, возможно, желание поскорее вернуться в родные края. Ласточка отвернулась, смотря за тем, как медленно эльфка кладет кристалл на положенное ему место.

Внизу, на каменных ступенях, послышались голоса. Громкие, некоторые из них казались девушке знакомыми, слишком хорошо знакомыми, чтобы не обращать на них внимания сейчас. Карантир? Да, это его красивым юношеским голосом звучат заклинания. Король отдает приказ, ступени гудят, камни сыпятся им на головы. Голос у правителя нервный, он словно дрожит, словно знает, что вот-вот останется с пустыми руками и навсегда потеряет свою любимую игрушку.

– Черт, – шикнула эльфка за спиной. – Они скоро взорвут преграду… Ты сможешь сделать магический барьер? Мне не хватит сил и на то, и на другое.

– Нет, – не испытывая особой скорби, ответила девушка. – Я больше не могу колдовать. Совсем, – сказала Цири.

– Тогда придумай что-нибудь, задержи их, солги. Ты же училась у Йеннифэр.

Ласточка вновь закусила губу. Что же она за ученица, если ничего не идет в голову? Под яркие звуки взрывов с потолка падала побледневшая со временем плитка, голубые крупинки камня сыпались вниз. Может, стены внутри пострадали от таких же событий? Девушка судорожно вспоминала все, что знала, пыталась разбудить в памяти мысли о том, что может эльфа остановить, что может задержать его в проеме. Цирилла отчаянно уговаривала себя бежать.

Что, если то единственное, что остановит его – ее смерть? Цири прикрыла глаза, думая об этом. Сколь важна она Народу Ольх, сколь важна она лично королю? «Важна, как добыча, интересный военный трофей, как красивая ваза на его холодный старый подоконник», – шептало подсознание. «Не думай о чувствах, Цири, ему наплевать на тебя. Наплевать на то, что не меж твоих ног – во всяком случае».

– Эредин, – несмело выкрикнула девушка.

Ответа ей не было, только бесконечные взрывы, крошащие камень, раздавались внизу. Ровно отмеренное время между ними умещало в себя два звонких удара сердца, Цири ждала. Приказ короля эхом пролетал под каменными сводами прохода, раздавался очередной заряд, стена крошилась вновь. Эльфы действовали слаженно, словно муравьи, роющие ход для собственной колонии. Цирилле оставалось лишь прислушиваться с замиранием сердца.

– Эредин! – снова крикнула она в попытке остановить его.

Звуки стихли, грохот перестал, слышался лишь шелест страниц за спиной. Служанка судорожно искала в закладках нужное ей заклинание, перебирая то одно, то второе, то третье, волнуясь, точно на экзамене перед строгим лектором. Ласточка сжала зубы, чувствуя, что на этот раз он точно услышал ее. Что бы сказать? Что нужно говорить в столь неудобные моменты?

– Эредин, – повторила она громко. – Я хочу попрощаться.

– Что? – хмыкнул он громко. – Не надо, Зираэль, – изображая спокойствие, ответил ведьмачке эльф. – Нам незачем прощаться, мы с тобой еще не расходимся.

Нет, его красивый голос не дрожал, не выдавал своего обладателя подчиненным, Эредин оставался непоколебим для всех остальных. За то недолгое время, что она провела подле него, ведьмачка научилась узнавать настроение своего господина, для нее это больше не было тайной. Он не был уверен в том, что говорит, не знал, несут ли его слова правду или являются лишь догадками. Эредин не знал, как Цирилла собирается сбежать, все, что было в его распоряжении – догадки и тот несчастный огрызок времени, чтобы предотвратить побег.

– Но я все равно хочу попрощаться… На всякий случай.

Его солдаты молчали, зловещих взрывов, окончательно уничтожающих это местечко, больше не было слышно, только ее сердце колотилось в груди. Ту-тук, так громко, что эхо заполняло черепную коробку. Цири смотрела на каменную стену так, словно могла различить за плотной материей его силуэт, словно четко видела знакомую ей могучую фигуру. Одно движение его руки – и она будет разбита, как опустошенный винный бокал, полетевший в стену.

– Я… Не все в этом мире было так уж ужасно, – начала она скомкано, оглядываясь на незаинтересованную эльфку. – Ты – не всегда был.

– Зираэль, прошу тебя, отставь эти игры, – произнес эльф, и в голосе его слышалась ухмылка, украсившая сейчас тонкие губы правителя.

– Ты не был так уж жесток, если вспомнить, через что я прошла ранее. Но, все же, ты мог быть со мной добрее, правда? Не знаю, хотел ли ты этого… Но ведь мог.

Слова ее прерывались, взгляд красивых зеленых глаз блуждал по комнате, Цирилла говорила то, что хотела сказать очень давно. Она не пыталась выдумать тему для разговора, не пыталась найти в себе и малейшее объяснение происходящему. Ведьмачка выговаривала то, что в ней собралось. Слабость продолжала копиться в ней, прибавилась и тошнота после долгой дороги. Тело ждало завтрака, вместо него получало очередную дозу страха и спешки домой.

– Зираэль, – с нажимом произнес король. – Это признание в любви? Я польщен, – говорил он едва различимо. – Но о таких вещах лучше говорить наедине.

– Это признание в том, что здесь было не так уж и паршиво, если подумать. В конце концов, ведь ты мог превратить мою жизнь в настоящий ад.

– Хорошо, что ты понимаешь это без моих подсказок, – осторожно ответил правитель. – Зираэль, если сейчас ты уничтожишь барьер, выйдешь и сдашься, оставив свою пособницу мне, будешь прощена, и мы вместе забудем об этом инциденте. Мы продолжим этот разговор в более спокойной обстановке, Зираэль, – слово уговаривая, говорил правитель.

– Почему ты не отдал меня в лабораторию? – спросила она вместо ответа.

Ведьмачка не хотела слышать его предложения о прощении и помиловании, не желала знать, что может ждать ее, а что – нет. Цири ждала других слов, других объяснений, опоздавших на день или на два. Но разве мог он говорить об этом при соратниках? Даже если бы хотел… Ласточка ждала, но король медлил, за спиной девушки все еще читалось заклинание, открывающее портал в родной мир.