Да здравствует король

Снова, снова и снова. Запомнит, она запомнит это на долгие года. Это ощущалось столь больно, столь липко… Точно мужчина сдирал с нее кожу старым ржавым ножом. Краем своего растерянного разума девушка сознавала: там ничего нет, даже царапин на ее теле не останется. Максимум –синяки, которые с ее нежной молочной кожи эльфские целители сведут своими настойками.

Цири пыталась сконцентрироваться на собственном дыхании, заставить себя отвлечься расчетом затраченных на это секунд. Она втягивала воздух, делая между вздохами равные паузы, и вскоре страх почти прошел, оставив после себя лишь чувство обиды. Все кончилось, король отпустил ее, мягко погладив ведьмачку по голове. Одиннадцать звонких ударов ладонью, два крика, одно хриплое «прости».

– Если бы ты была здорова, – холодно произнес он, положив девушку на кровать, животом вниз. – Я бы наказал тебя по-другому, – добавил тот шепотом, наклонившись к ее покрасневшему уху.

– Прости, – обессиленно ответила девушка, не чувствуя уже ни вины, ни раскаяния.

– Сегодня ты проведешь ночь одна, Цири, а завтра мы поговорим снова. Под «поговорим» я имею в виду нечто особенное.

Особенное? Что же, в его понимании это может быть что угодно. Ласточка осторожно прикрыла глаза, понимая, что Эредин все не уходит, медлит. Она лежала лицом в подушку и не могла видеть его жадного горячего взгляд, только ощущать его между лопаток. Липкий, горячий, жадный, он изучал ее, он ждал от нее реакции, но ведьмачка не могла найтись в массе обессиленного тела. Они поговорят завтра, когда появится хоть капля свободного времени.

– Не вставай, Ласточка. Спи.

Но она и не собиралась подниматься.

========== 22. На скорую руку ==========

После его ухода время всегда тянулось медленнее, сдобренное блаженной тишиной. Цирилла не знала, осталась ли в ней гордость, и если осталась, то сколько. Сколько ее было всего? И в чем бы измерить? Не в граммах же или литрах, в поступках, что вершила она сама и позволяла вершить над ней. Сон Ласточки был беспокойным и рваным, она то и дело думала о том, что стало теперь с ней.

В ее родном мире, том, за невидимыми человеческому глазу воротами, никто не смел бы поднять на нее руку, никто не мог унизить, не ответив за оскорбление… В памяти Зираэль мельком всплыл Бонарт, тот рыцарь, чей шлем напоминал хищную птицу в полете, свою названную матушку, так любившую осадить ее в учении. Все это можно было засчитать за приступы слабости и покорности?

Возможно, унижения и были ее Предназначением, жуткая шутка судьбы. Уставшая после долгого вечера, после всего услышанного, Цирилла заснула быстро. Во сне она видела дома светлой в лучах солнца Цинтры, ее старые пыльные улицы, охваченные огнем, и почивших родственников.

Она видела тот зловещий корабль, охваченный бурей, слышала шум прибоя, чувствовала колыбельную качки волн, но не принимала в подарок спокойствие. В душе зрело волнение, волнение поднималось от пустого живота вверх и комом застревало в горле, волнение мешало дышать, мешало ей мыслить здраво. Страх роился в ее душе, точно предупреждая о чем-то.

Грядет нечто интересное. Пробудилась она не с рассветом, не под пение воспрявших ото сна птиц, не от желания просыпаться. Ведьмачка услышала шорох в той части комнаты, что была скрыта от нее стеллажом. Разлепив глаза, девушка увидела перед собой только мрак ночи, и сквозь его густоту медленно прорисовывались очертания вещей, оставленных ей Королем. Подсвечники, тумбы и низкие столики… Никого нет на виду. Цири ждала терпеливо, пытаясь распознать природу звука.

Кто-то был здесь, в этом не было сомнения. Эредин не оставлял окна открытыми, потому сквозняк не мог проникнуть внутрь и озадачить ее своим присутствием. Нет. Если бы король вернулся в свои покои, он не стал бы на цыпочках ходить вокруг кровати, боясь потревожить сон собственной пленницы, эльф разбудил бы ее тотчас. В комнату вошел некто посторонний, некто, кого здесь не ждали. Не ждали сейчас.

Цирилла понимала, что кричать будет бесполезно. Стража остается далеко, у выхода из коридора, да и не ответит на ее зов, считая, что то игры Эредина. Никто не желает подслушать слов своего правителя, и заработать его же гнев, все вокруг дрожат в трепетном страхе, развязывая королевские руки. Он может делать с ней все, что пожелает. Он может делать все, что пожелает, с кем угодно из них.

Ведьмачка осторожно откинула легкое, но теплое одеяло, она медленно, стараясь не шуршать полами своего невесомого платья, свесила ноги с кровати и босыми ступнями коснулась холодного камня. Что-то не так. Мурашки прошлись по бледной коже, оставляя за собой полосу чувств.

– Кто здесь? – спросила Цири, но не получила ответа на свой вопрос.

Тишина молчала, продолжая набирать силу, гудеть над ухом, густеть. Что-то впереди, там, за проклятым стеллажом, ждало ее, точило когти. Что-то или кто-то пришел сюда в ночи, пока Цирилла спала в одиночестве, и явно не с добрыми намерениями. Девушка осторожно оглянулась назад: оружия у нее нет.

– Предупреждаю, если сейчас ты не…

– Моя госпожа, – послышался знакомый ей голос.

– Что ты тут делаешь? – чуть не вскрикнула Цири.

Служанка. Ночью, пока никого не было рядом, в королевскую спальню пришла она – та хорошенькая, но наглая курносая эльфка, приставленная к Цирилле горничной. Девушка выпрямила спину, различив в полумраке спальни ее крадущийся силуэт. Являясь теперь хозяйкой в этом помещении, Цири раскрыла рот, собираясь отчитать служанку за дерзость и задать ей пару вопросов, но первой подать голос не смогла.

– Его Светлость велели собрать вас и вывести во двор, на прогулку.

– Его Светлость? – хмыкнула та в ответ. – Ты никогда раньше его так не звала, – заметила Цирилла, хмуря брови.

– Прошу прощения, моя госпожа, я слишком хочу спать и слишком спешу выполнить приказ моего господина.

– А где он сам? – допытывалась ведьмачка. – И куда мы собираемся идти в ночи?

– Мне об этом не говорят.

«Мне тоже, но ты хотя бы можешь узнать об этом из дворцовых разговоров», – пронеслось в голове девушки. Эльфка отвернулась, копошась в мешке, принесенном ею не то из собственной комнаты, не то из прачечной. Из него девушка вынула штаны, несколько рубашек на выбор, теплый плащ и дорожные сапоги. Цирилла слишком радовалась увиденному, чтобы продолжать расспросы.

Она так давно не видела, не носила практичной женской одежды, что все ее мысли обратились к былым временам, когда подобная «роскошь» определяла каждый день ведьмачки. Только, все же… Куда ее тащит король? Без лишних слов Ласточка приняла столь практичное, столь нужное ей одеяние, отказавшись от помощи гувернантки. Она все еще в состоянии справиться со шнуровкой на штанах и сапогах без участия тонких эльфийских пальцев.

– Чудесно выглядите, – бросила служанка, даже не посмотрев на Цириллу. – Идемте, нас уже ждут внизу.

– Так что происходит?

Но эльфка уже не слышала заданного ей вопроса. Она спешила исполнить волю своего хозяина с ретивостью самого верного слуги, чтобы как можно скорее отчитаться об успехе и получить свою сахарную косточку. Разве не хорошая девочка, разве не самая лучшая собачка на псарне, среди тысячи одинаковых собак? Ласточка представила, как король треплет ее по волосам.

Цири передернуло от этой мысли, что-то внутри нее съежилось в попытке не засмеяться при ней. Сколько бы ведьмачка ни оставалась в этом мире, сколько бы ни провела времени в компании эльфов, понять их та все еще не могла. Рабская преданность тирану была ей чужда.

Через пустой коридор девушки прошли к выходу, сквозь каменную стену и тонкую дверь черного входа можно было слышать, как ветер расчесывает листья в кронах древ. Тихо, словно мыши, словно крадущиеся в ночи воры, они все шли вперед. Цирилла чувствовала себя беглянкой, настороженность ее подняла голову, когда Ласточка не заметила у выхода стражников. Где же? Этот пост никогда еще не пустовал.

– Куда мы идем? – спросила девушка, останавливаясь на лестнице.