Страница 11 из 21
Чезаре по-прежнему называл мальчика «Дэнни» и «малыш». Первое Дэна устраивало, на второе он просто не обращал внимания. К четырнадцати годам он вырос худощавым, высоким и угрюмым. Тёмные волосы свисали длинными прядям, наполовину скрывая чистое бледное, очень вытянутое лицо с глубоко посаженными чёрными глазами. Дэн имел привычку сжимать губы, хмуриться и отмалчиваться, если с ним говорили на нежелательные для него темы. Все знакомые Чезаре Роза сходились в мнении, что ученик у него очень уж замкнутый и зажатый мальчик. Иногда они пытались разговорить его или даже развеселить. Дэн уходил от общения как мог. Лицемерие претило ему.
Но Светлой магии он всё-таки обучался. Он учился распознавать эмоции, учился их контролировать и – что самое неприемлемое для Тёмного мага – разделять. Оказалось, что вся теория Светлой магии вмещается в два или три урока, зато практика бесконечна. Оказалось, что к каждой эмоции Светлый маг должен иметь особый подход. Что разделять радость – занятие далеко не столь приятное, как кажется. Что при разделении боли ты испытываешь половину этой боли сам. Что разделяя страх, ты постепенно отучаешься бояться, а это не всегда хорошо для тебя.
И всё-таки Дэн родился в семье, принадлежащей к ложе Боли. Да, его мать управляла стихиями, была отличным погодником. Маги-стихийники сами по себе принадлежали к гильдии Пяти Стихий и жили отдельными от всех общинами. Однако мать наперекор обычаям своей общины вышла замуж за мага Боли, превосходного целителя и книжника. В его тайной коллекции были запрещённые ныне книги о том, как лечить людей и о том, как их калечить. И то, и другое проистекало из одного источника – Боли. И Дэн, чем старше становился, тем внимательней вчитывался в драгоценную книгу Санны Даггона, которую ему передали. Она одна осталась связью с его семьёй и его ложей.
Чезаре оказался вовсе не тем учителем, о котором может мечтать ученик. Неделю-другую он мог не учить ничему, потом вдруг начинал сыпать непонятными словами, принимался объяснять что-то про «спектры чувств» и «эмоциональные карманы», сердился, что ван Лиот его не понимает, замолкал, курил, злился, не пытаясь скрыть эмоций. Но во всяком случае, Дэн был вынужден это признать, эн Роз проявлял и доброту, и терпение, которых так не хватало ему в музыкальной школе. Чезаре не заставлял часами сидеть и корпеть над скучным трактатом, не тыкал мальчика заостренной палкой, не принуждал заучивать наизусть абзацы и главы. Книгам он придавал вопиюще мало значения.
- Это мёртвые слова мёртвых людей. Что они могут знать о том, как мы сейчас живём? Они не знают о нашем новом короле, который глуп и не уверен в себе, не знают об облавах на Тёмных магов… и вообще твердят своё, одно и то же, повторяют год за годом одинаковые вещи. А мир меняется!
- Но ведь магия остаётся прежней? – спрашивал Дэн, тараща тёмные глаза.
- Светлая магия – да. Мы ничего не меняем. Светлая магия совершенна и безупречна, в отличие от Тёмной. Именно поэтому вы можете оказаться сильнее в любой момент, малыш.
Дэн не понимал. Как так?
- Несовершенное меняется. Совершенное не успеет подготовиться к какой-нибудь каверзной перемене и сломается, тогда как несовершенное пойдёт себе развиваться дальше.
Дэн честно старался запоминать уроки. Но поскольку не понимал – то забывал довольно быстро.
Другим подарком судьбы Дэнни считал музыку. Чезаре его поддерживал и пестовал – но не заставлял заниматься долгими и нудными упражнениями, а просто подбрасывал идеи для импровизаций или просто доставал из книжного шкафа сборники пьес. Сам Роз умел играть на лютне, которую хранил у себя в спальне.
У Дэна не было возможности ещё раз проверить свою силу на зрительном зале или хотя бы на одном человеке. Мальчик обычно посвящал музыке время, когда рядом никого не было. Он редко выходил из жилища Роза, большой квартиры в доме с окнами на широкую улицу Зари. Дэну хватало ума не тренироваться на Чезаре, но на его нечастых гостей он ближе к четырнадцати годам уже начал посматривать с интересом. Музыкальные пристрастия ученика Чезаре Роза оставались пока что неоцененными, так как помимо магии гостей мало что интересовало. Они потягивали горячее вино из толстостенных глиняных кружек и обсуждали, как должно Грету Кешузу править государством, в котором истинную власть давно поделили Светлые маги. Да и юный Лиот не очень горел желанием выступать перед ними. Поставить эксперимент – это да, но не развлекать.
По представлениям гостей Чезаре Роза, которых Дэнни всегда считал его друзьями, ученик мага должен прислуживать и вообще «знать своё место». Чезаре всегда ладил с Дэном и не старался никак подчеркнуть его зависимое положение. Мальчик не желал слушать беседы Светлых магов, но они постоянно требовали принести хлеба, фруктов, сладостей, печенья, желали подогреть вино посильнее или немедленно получить стакан холодной воды. В один из вечеров магов собралось уж очень много - не меньше десяти человек. Дэнни был уверен, что пожелай они – и их стол бы не пустел, и их вино бы не остывало.
Но они предпочитали гонять ученика от кухни к гостиной и обратно, пока, наконец, не наелись и не напились. Распахнули окна в вечернюю прохладу – конец лета выдался холодный и дождливый – закурили трубки и сигареты, и завели разговоры.
- Как дела в колониях, Гисли? – спросил Роз у одного из магов, по виду – своего ровесника. Он особенно не нравился Дэну. Звали его Эдвард Гисли, и он редко бывал в гостях у Чезаре. Ехидный, самодовольный – куда там Розу! – и завистливый. Дэнни знал, что Эдвард больше всего завидует Чезаре, считая его удачливей себя.
- А ты всё думаешь, что колонии на курорт похожи? – усмехнулся Гисли. – Постой-ка, малец! Ты видишь – моя пепельница полна?! Давай живенько, вычисти её и тащи сюда!
Дэн взял пепельницу, представляя, как отлично окурки и пепел смотрелись бы на гладко причёсанной голове Гисли. Но ничего не поделаешь – подводить Роза мальчику не хотелось. А когда он вернулся из кухни с чистой пепельницей, то разговор шёл между Гисли и магом постарше. И говорили они о его ложе. Дэнни решил вертеться поблизости, в надежде, что услышит что-то о своих родителях.
Он заметил, что и Чезаре как-то насторожился и напрягся, глядя на беседующих магов. А те, будучи под хмелем, не пытались говорить потише.
- Получается, твоя служба на самом деле была по присмотру за магами ложи Боли? – спросил собеседник Эдварда. – Секреты тут развели, когда ты уехал – Спящий бы позавидовал. А ты всего лишь…
- Да, да – раздражённо ответил Гисли. – На самом деле никаких секретов, Тревис. Сплошная скукота. Если б не эта парочка – я бы от тоски там помер.
- А мы-то думали, ложу Боли уже извели всю. Как же так вышло, что эти двое тебя одурачили?
- Да прикинулись они, понимаешь. Им по-хорошему же позволили жить себе потихоньку, под присмотром, они ж совсем ослабели после того, как-сыновей-то потеряли, - охотно рассказывал первый маг. – Нельзя всё время наблюдать за теми, кто ничего не делает! А тут подвернулся им парень с проклятьем, что ты будешь делать?
- Что за проклятье? – удивился маг по имени Тревис.
Дэн, прижимая к боку поднос, придвинулся ближе к дивану, на котором расположились маги.
- Видишь ли, ходил там у них парень молодой, ловец, который подвернулся несколько лет назад под горячую руку какому-то колдуну из Иртсана. И сразился с ним в поединке.
- Магическом? – уточнил Тревис.
- Точно так. А с тем колдуном была ещё какая-то, понимаешь ли, дама. По слухам – из наших. Парень-то победил, да только перед кончиной они успели ему судьбу завершить. И сказали, что, если такие же, как они двое, ему не встретятся да и не помогут – жить ему ровненько год, и с закатом последнего дня умереть в страшных муках.
- Так постой, Гисли, разве маги могут сделать такое? – изумился Чезаре.
- Иртсан, - смакуя загадочное название дальней страны, на границе с которой пролегали колонии Тирны, сказал Гисли. – Иртсанцы и не такое могут. Они могут убедить Спящего, что его сны изменились, и легко – им только раз моргнуть!