Только ты

Но вскоре этого оказалось мало, и жадные, будто изголодавшиеся поцелуи эльфа уже скользили по тонкое шее, покрывая влагой каждый ее изгиб, пока аранен все увереннее оглаживал ноги стражницы. Он сжимал их, оставляя розовые следы, щипавшие кожу, но приносившие с собой и блаженство, которое разгоняло по телу упоительную дрожь, собирающуюся в животе и терзавшую внутренние мышцы.

Тауриэль упорно пыталась вызвать в себе отвращение к происходящему, но не могла — лишь теребила в ладонях мантию Орофериона, пока прижимала его к себе все крепче. Ей не удалось понять, кто из эльфов стал распутывать шнуровку на лифе платья, но разум, будто в оправдание себе, велел хозяйке пресечь это, что она и сделала. Но впустую: Трандуил, никогда не терявший бдительность, схватил эллет за запястья, позволяя сыну закончить начатое.

Леголас не мешкал, и уже очень скоро его руки коснулись упругой груди, без промедления начиная сжимать ее порывистыми, резкими движениями, выдававшими всю силу внутреннего голода, который стражница так неосторожно поощряла. Но сейчас они поменялись ролями, и уже она мучилась от снедающего пламени, которое только усиливало осознание, что слишком много рук ласкает пылающую кожу, помогая унять сладкий зуд в напряженных сосках.

Ни Владыка, ни аранен даже не пытались скрыть затрудненного дыхания, к которому Тауриэль старательно прислушивалась. Эти звуки подчиняли ее, убеждали в правильности той легкости, с которой она развела ноги, ощутив легкие касание на внутренней стороне бедра. Но когда принц одним торопливым движением задрал платье и дотронулся до сокровенного, воительница нервно дернулась от стыда за свое возбуждение.

Только уже в следующую секунду это чувство отступило перед натиском мужских пальцев, скользнувших в лоно и заставивших эллет прогнуться в спине, подаваясь навстречу.

Она не сдержала громкого стона, заставившего Владыку прервать череду поцелуев, чтобы обхватить ртом грудь воспитанницы, начиная мягко терзать ее, потягивая вершины и обводя их контур горячим языком.

Леголас, чьи пальцы без устали крутились в теле сводной сестры, поднял ее платье еще выше, позволяя влажным нетерпеливым губам добраться до чувствительной полоски кожи внизу живота, осыпая ее ласками, более резкими и хаотичными, нежели у отца. И Тауриэль не могла решить, кто доставлял ей больше удовольствия, не хотела — лишь прислушивалась ко множеству колючих вспышек, заполнивших кровь, почти бессознательно двигая бедрами, в надежде поймать заветное блаженство, так быстро напомнившее о себе.

Но аранен, также уловивший его приближение, торопливо отстранился, занявшись крючками на собственной одежде. При этом он едва не разорвал плотную ткань, желая скорее утешить воительницу, которая разочарованно всхлипнула, ощутив внезапную пустоту.

И когда тепло его рук вернулось, нежно согрев ягодицы, стражница покорно развела ноги шире и чуть приподнялась, желая помочь эльфу. Но сама уже с трудом осознавала происходящее — только рьяно отвечала на поцелуи Орофериона, вновь захватившие ее губы, и в предвкушении дрожала, чувствуя на своем животе плоть сводного брата. Горячую и тяжелую, манящую к себе…

Утратив последние крохи смущения, воительница уже почти прикоснулась к ней рукой, но синда не выдержал и стремительно двинул бедрами, прижимая свое естество к горячим складочкам. Но когда он проник внутрь, эллет мучительно простонала в рот Королю: Леголас оказался слишком большим для нее.

Он замер, предполагая такую реакцию, и накрыл вздрагивающими ладонями грудь Тауриэль, давая ей возможность привыкнуть и желая отвлечь чувственными ласками юрких пальцев, огрубевших от лука. Воительница старалась откликнуться на них, заставляя себя расслабиться и ища поддержку у Трандуила, к которому прижималась все сильнее. И вскоре мучения действительно утихли, не вернулись даже когда синда начал осторожно двигаться. Однако наслаждения так и не последовало — было лишь слабое жжение, поднимающееся выше, следуя за плотью аранена, все увереннее и глубже проникающей в женское лоно.

Не мог помочь даже Ороферион, покрывающий лицо воспитанницы успокаивающими поцелуями, перемешанными с тихим шепотом и тяжелым дыханием. Но неожиданно мысли стражницы перепутались от резкой боли, вызванной неосторожным движением принца.

Коротко вскрикнув, она уперлась локтями в матрас и отстранилась, плотно сжав ноги, будто опасаясь принуждения, хоть теперь и была уверена, что этого не предполагалось изначально. Ощущение легкости в своих чреслах оказалось слаще любовного экстаза, из-за чего воительница с наслаждением прикрыла глаза и не сразу заметила, как исчезло тепло ее покровителя, уступая место пылкости Леголаса.

И когда он накрыл ее собой, эллет без тени смущения прижалась обнаженной грудью к разгоряченному телу, чувствуя его трепет и жажду, будто вырывающуюся наружу через резкие поцелуи, которые то едва касались раскрасневшихся губ, не давая им возможности ответить, то до боли прижимались к ним, нагло раздвигая языком. Тауриэль по крупицам вбирала в себя необузданную страсть эльфа, заражалась ею, крепко обнимая ногами ягодицы сводного брата, желая теснее прижаться к его плоти, которую не смогла принять.

Исследуя новое, отличное от сдержанности Владыки Леса, Тауриэль не сразу выпустила из объятий непривычно узкие плечи аранена, который вдруг отстранился и лег рядом, принимаясь освобождать ее стан от измятого платья для удобства отца, чьи большие, горячие ладони вновь вернулись; резко и отрывисто скользя вдоль позвоночника к шее, обводя длинными пальцами плавные изгибы позвонков. А затем обвились вокруг талии, рывком поставив стражницу на четвереньки и с силой прижали ее к уже обнаженным бедрам Трандуила, чье возбуждение отозвалось мощной тягой в животе.

Леголас, в это время занявший более удобную позу, окончательно потерял контроль над терзавшим его желанием, и схватил воительницу за сияющие локоны, но та и сама наклонилась к измученному пренебрежением органу. Словно намереваясь извиниться, эллет раскрыла рот и попыталась вобрать в себя как можно больше, смыкая губы и пробегая ими по всей длине; при этом продолжая глухо стонать, чувствуя пальцы сводного брата на груди, а Владыки — между ног, прижимающие к воспитаннице естество эльфа и поддразнивающие ее легкими движениями.

***

Удовлетворение принесло с собой горькое осознание. Лишь Ороферион был доволен, о чем говорил потеплевший блеск в глазах.

Его воспитанница и сын избегали смотреть друг на друга, однако последнему, судя по всему, было попросту все равно.

«Вот и любовь, которой так испугался Владыка», — подумала стражница, горько усмехнувшись.

Ей было неприятно находиться в спальне, но двигаться хотелось еще меньше, поэтому эллет с головой накрылась одеялом и свернулась калачиком, прислушиваясь к тихой беседе эльфов, доносящейся из соседних покоев.

Кажется, все случившееся было для них в порядке вещей, что несколько успокаивало. Однако совесть воительницы настойчиво царапалась в груди, заставляла дух метаться от осознания собственной порочности, очиститься от которой будет весьма не просто. По крайней мере, в стенах этого дворца.

========== Глава 7 ==========

Комментарий к Глава 7

Мандос (Намо) - владыка царства умерших эльфов на западе Валинора.

Фэа (мн.ч. фэар) - душа.

Валинор - область на континенте Аман, где обитали Валар. Вместе с островом Тол Эрессеа известен как «бессмертные земли».

Кровь, вопли, смерть… Все исчезло, застыло в морозном воздухе на пике Вороньей Высоты, отрезанной от мира, как и желали орки. Лишь тишина и холод царили здесь, окутывая беловатым туманом ледяные шапки, безжалостно рассекающие серое небо.

Такое далекое, умиротворяющее, оно изредка роняло на землю крохотные снежинки, уносимые ветром прямиком к черным и красным потокам, омывающим поле боя и тела мертвецов. Грязные, изувеченные, лишенные фэар, они лежали так спокойно, будто и не было сражения, заставляя Тауриэль удивляться, как же быстро все стихло. Как быстро ураган войны наигрался с ними и разбросал по снегу, будто ненужный хлам.