Страница 67 из 129
Ничего не происходило. Не являлся Никифор, и за Алёнкой не посылали конвой.
Варвара ходила спокойная, будто так и надо, хотя была в курсе всей ситуации. И только Алёнку всю трясло и раздражала какая-то непричастность травницы.
- Не могу я, Варвара Степановна, - как-то вечером не выдержала она. – Страшно жить, ожидая разбирательства. И плетей боюсь, аж потряхивает.
- Хосспади, успокойся ты уже, Алёнушка. Ничего-то тебе барин не сделает. Как придёт к нам, так и утопает, - женщина бойко вышивала рушник синими цветами, и казалось, напрочь выпала из внешнего мира.
«Что значит, утопает?..» – возмущённо думала Алёнка, и травы, которые ей Варвара поручила молоть в ступке, с двух движений превращались в мелкий порошок. – «Интересно, маразм со скольки лет начинается?.. Варвара на 45 выглядит, но мало ли… Я ж не спрашивала… Вдруг ей 70, просто хорошо сохранилась? Тут же экология…»
Хлопнула дверь в сенях, и Алёнка замерла.
А через секунду в избу, вместо ожидаемой барской свиты во главе с Никифором, ввалилась румяная Малаша.
- Вечер добрый, мои хорошие.
- И тебе не хворать, Маланьюшка. Проходи, похлёбка горячая, - радостно встречала приятельницу Варвара Степановна.
- Мне б водицы, - запыхавшаяся молодуха стянула платок с тулупом, бросила их на лавку и уселась за стол. – Забежала я к вам на минуточку. Новости у меня… Хорошие.
- Не томи, - торопила Алёнка, пока зачерпывала кружкой из кадки.
- А чего тут томить? Никифор насмерть замёрз, - как бы, про между прочим сообщила подруга и жадно приникла к кружке с колодезной водой.
Некоторое время в избе молчали.
Каждый по-своему осмысливал происходящее.
- Ну, раз лечения не требуется, то к Анисье я не пойду, - сообщила травница. – Тем паче, барин с прислужниками в Полевском обретается. Вот они честь по чести покойником и займутся.
У Алёнки сердце мчалось вприпрыжку, хотелось подскочить с лавки и кричать от радости! Теперь она снова могла жить свободно! Дышать свободно! Планировать будущее, хотя в прошлом… Эйфория тут же сменилась чувством вины. И страхом. Что сейчас все подумают, будто бы это Алёнка виновата в смерти учётного. Ведь именно ей он больше всего угрожал.
Или не только ей?
- А как это случилось, Малаша? Что говорят-то? – наконец, подала голос попаданка.
Первая волна радости сменилась жалостью к Никифору. Конечно, для неё этот мужик стал врагом. Но не по Алёнкиной воле. И смерти она не желала даже ему.
- К маменьке Растычиха пришла, и я в ту минуточку к ней заскочила. Вот и услышала. Нашли его охотники около Красной горки. Что он там делал один одинёшенек? Бог его знает. Может Анисья что сказала бы, да она сейчас верно с горя убивается.
- Как же он так умер? Чтоб замёрзнуть, время нужно немалое… А может, его волки загнали? – гадала Алёнка.
- Волки бы только косточки оставили, - Малаша перешла на шёпот. - Дедко мой тоже сказал, что побрезговали серые гнилого Никифора жрать.
- Странно это всё, - Алёнка задумчиво застучала пальцами по столу.
- Я Анисью жалею, - высказалась Малаша. - Летом дочка пропала, теперь вот – муж окоченел. Как теперь она будет с тремя-то детками?
- Время покажет, девоньки, - ответила Варвара Степановна, глядя как будто бы вдаль. – Боженька каждому по заслугам его воздаёт.
- Погодите… Так, Никифор – отец той самой Аринки?
- Нешто не знала? – Малаша поднялась из-за стола и пошла одеваться.
Алёнка хмурила лоб, силясь разобраться в ситуации…
- Вы нашли меня в ту же ночь, помните?.. А всего через пару дней к нам пришли Никифор и Фрол. Записали меня. И знаете... Не похож был Никифор на горюющего родителя.
- От такой он и был шибко скрытный. Побегу я, Демидушка ждёт, – попрощалась Малаша и выскочила из избы.
«Знать, и вправду к мужу торопится…»
- Одно слово – гнилой. Упокой господь его душу, - крестясь, проговорила Варвара. – Аниська за него идти не хотела. Да выбора не было. Женихов она сама не привечала. На гуляния не ходила. Вот и выдали за того, кто все пороги оббил.
- Значит, любил свою жену Никифор?
- Не из любви её к браку принудил. А из упрямства… Подлетком сюда приехал. И сразу в обучение в крепость взяли. Тогда всех подряд хватали. Мастера нашенские очень нужны были – немцам нос утереть. Учили их сколько-то лет на казённом довольствии. Камнерез из Никифора не вышел, зато к грамоте да счёту талант проявился. А как вернулся в Полевской, так его Фрол к себе в помощники и прибрал. – Иголка поблёскивала в Варвариных пальцах, а на рушнике начал просматриваться очередной синий цветок. – Ходил он тут гоголем. С девками заигрывал. Лицом-то пригож был, да нрава обидчивого. Все его привечали. А Анисье не свезло на пути оказаться. Отбрила так, что долго зубами скрипел. Да ещё и прилюдно охолонила. И забыл он дорогу к прежним зазнобушкам. Зато к Анисьиным окнам тропинку протоптал. И вот принято у нас, коль свататься хочешь, подарки разные дарить, сласти там, бусики. А он придёт бирюком, сядет на пригорочке и смотрит в открытые окна, смотрит... Она, бывало, выглянет, да ставнями так и хлопнет. Чтоб, значится, понял, что не рады ему.