Страница 66 из 129
- А про Танюшку ты голову не забивай. Молодое дело – зелёное… Лето придёт с хороводами, парни – её погодки в рост пойдут, вот и выберет себе нового жениха. Да и сама может покорпуснее станет… А как сладится её девичье счастье, так и забудет она про все свои обиды.
От этих слов Алёнка и успокоилась.
Вряд ли Танюшка поняла суть всего разговора. Наверняка только и уловила, что Авдей жениться собрался.
В сад Малашина сестра с тех пор приходила редко и работала спустя рукава. Но Алёнка её не ругала, жалела почему-то.
- Вскоре и ты, Филя, приходить перестанешь, - сказала однажды Алёнка барской невесте.
- Так до свадьбы ж ещё больше месяца, - поправила та косу и продолжила шить тряпичную куклу. – Мне с детишками возиться нравится. Выйду замуж – тогда только своих ждать придётся.
- А разве не надо тебе готовиться? Рубашку жениху вышивать да сарафан свой с кокошником?
Фелициата рассмеялась:
- Рубашку? Алексею Фёдоровичу? У него их, поди, цельный шкап имеется. Шёлковых, тонких. А платье мне в Екатеринбурхе с осени шьют. Белое-белое, как облачко, - мечтательно подняла она кверху круглые глаза. - Говорят, сама царица Екатерина такую моду установила. Чтоб, значится, невесты в белом венчались. Чистые и невинные, как ангелы.
- Значит, ты у нас модная невеста будешь? – не сдержала улыбки Алёнка.
А в глубине души не по себе стало. Вот не нравились ей слухи про барина.
Свадьбу Филькину наметили на травник.
А меж тем начал таять снег, оттепели случались всё чаще, и деревня, и лес начали оживать после долгой зимы. Авдей с Алёнкой встречались днём в садике, а с вечера субботы до заката уезжали в Михеево зимовье.
- А у нас в мае не женятся, - сказала как-то Алёнка Авдею. – Иначе всю жизнь супруги маяться будут.
Про разные названия месяцев Алёнка мастеру уже рассказывала. И про многое другое у него вопросы были. Особенно про механические кареты и самолёты.
- Не волнуйся, Алёна, нас с тобой ещё в середине ручейника обвенчают, - поцеловал её в лобик Авдей.
- Может быть, Иоганна на свадьбу барина в церковь придёт? – риторически вопрошала Алёнка.
И мысленно себе отвечала: «Ну и придёт. А поговорить всё одно не выйдет. Не станет она с нами светские беседы вести. Да и знает ли русский язык эта немка? Аристократия в царской России говорила сплошь на французском…» - все эти вопросы не давали Алёнке покоя.
И забыться, сбежать от всех проблем удавалось лишь изредка в ворохе шкур под жаркими поцелуями любимого.
В следующие недели забот у Алёнки прибавилось. Болели детки по очереди. Она переживала за своих подопечных, таскала из дома бруснику с мёдом и травяные сборы. Даже попросила у Фильки дорогущей соли, чтоб больные горлышки полоскали. С Авдеем они днями видеться стали реже – удлинился световой день, и уроков ему прибавили.
За неделю до венчания с мастером Алёнке приснился сон, будто она – горничная у барыни. Проснулась она воодушевлённая.
«Вот он выход! Не разговаривать с ней надо, а в девки сенные проситься! Уж то, что я толковой прислугой стану – сомнений нет. Знания из 21 века и в 18-том отлично послужат. А там и до шкатулки доберусь».
В тот день Алёнка летала. Работа спорилась, планы громоздились, больные мальчик и девочка, которые заразились последними, пошли на поправку. Алёнка мысленно обнимала Артёмку, по которому ужасно соскучилась…
И вдруг в избу к Ждановым, в которой в тот день сад размещался, вошла Танюшка. Это было странно, так как пришла она уже под вечер. Поздоровалась со всеми, взяла веник и принялась пол выметать. А по ходу работы завела разговор, да и ляпнула:
- А я сейчас закончу и побегу. Сегодня барин наш в Полевской приезжает. Народ к дороге выйдет встречать с хлебом солью да поглазеть на его карету диковинную.
У Алёнки сердце так и упало: «Раньше срока барин приехал…»
Танюшка всё тараторила, что-то про золочёную карету, и как Филька радуется. И что барин, по слухам, надолго приехал со всеми делами разобраться.
И чем бледнее становилась Алёнка, тем шире улыбалась Малашина меньшая сестра.
«Радуется… Надо же… И когда повзрослела да озлобилась?.. Всё она тогда поняла… И знает теперь, что конец мой пришёл… И ничего-то я не успела…»