Страница 103 из 129
- Анисья, угомонись ты уже… Никогда я тебя не любил. И не полюблю. Я с Ариной твоей крепко связан, понимаешь? – Полоз буквально пронзал женщину суровым взглядом.
Анисья всхлипнула и замерла.
А Алёнка вдруг осознала, что мать впервые за год услышала о судьбе своей дочери. «Сейчас она ему такую трёпку задаст за то, что дочку к себе уволок», - Алёнка в серьёз начала опасаться за жизнь очень нужного ей Змея. Но, как мать, она, безусловно, сочувствовала и Анисье.
Однако, вылетевшее из уст ошалевшей бабы, повергло Алёнку в шок…
- Брось её… Оставь. – Анисья рухнула на колени и обняла сапоги единственного существа, которого любила всем своим сердцем. - Она негодная. Не послушная… И никогда тебе так служить не сможет, как я…
Полоз попятился, растерявшись от такого поворота. А Анисья пошла прямо на коленях следом за ним, размазывая по пухлым щекам слёзы, и продолжала шептать:
- Не нужна тебе Аринка… Она молодая, найдёт ещё жениха… Брось её… Самым дорогим тебя заклинаю…
- Мама?..
Алёнка обернулась на звук нового голоса слабенького, почти детского.
Ситуация из странной за секунду превратилась в катастрофическую.
На краю поляны со стороны горки под руку с Варварой стояла бледная худая девушка. Видимо, Аринка. Белые губы её высохли до чешуек, а под глазами коричневели тёмные круги. И не смотря на парчовый сарафан, шёлковую белую рубашку и ленту, украшенную самоцветами, выглядела девушка жалко. А от душевного страдания, читавшегося на узком лице, у Алёнки самой на глазах выступили сочувственные слёзы.
- Анисья, совсем ты от горя ума лишилась, – строго обратилась к непутёвой матери Варвара.
Безумными глазами смотрела пристыженная женщина на тонкую фигурку в богатом убранстве, и вдруг замахав руками, заговорила, дыша часто-часто:
- Не дочь она мне больше… Сгинет пусть… Сгинь говорю! Нечистая сила! – Анисья перекрестилась, неловко поднялась на ноги, развернулась и скачками побежала прочь от клятой поляны, забыв напрочь про оставленные на дороге косу и грабли.
Аринка закрыла лицо синюшными руками и почти беззвучно зарыдала.
- Вышли, называется, свежим воздухом подышать, - угрюмо резюмировал Полоз, подошёл к Аринке и легко подхватил её на руки. – Спасибо тебе, Варвара, что присмотрела за моей женой. Впрочем, права ты была, всё зря. Алёна ваша упрямая, что ослица. – Полоз был зол.
Так ни с кем и не попрощавшись, он пошёл куда-то за Змеиную горку, нашептывая что-то ласковое на ушко своей исхудавшей избраннице.
- Вот дела… - подал голос Авдей.
Алёнка не заметила, когда он проснулся, но видимо, достаточно давно, чтобы стать свидетелем всей ситуации.
- Вы тоже считаете, что я виновата? – спросила Алёнка Варвару, губы которой были сложены в ниточку.
- Да я тут при чём? Твоя это жизнь, тебе и решать, - сухо ответила травница, собирая туески и рушник во вторую корзину. – А к Анисье я вечером зайду, сбор занесу успокаивающий, да прослежу, чтобы она всё за сон приняла от солнечного удара. Если балакать у колодца станет про Полоза, да про Аринку, не ровен час, за помешанную примут. Тогда ей не жить уже. Детей по семьям. Избу отымут. А сыновьям-то всего пару годков надо, чтоб подрасти, да хозяйство на себя принять… Авдей, подхвати Анисьины инструменты, во двор ей закинешь, когда к дому своему пойдешь.
Каждый поднял положенную ему ношу. Все, молча, вышли на дорогу до Полевского. И до самого дома не разговаривали.