Страница 102 из 129
- Приветствую тебя, хозяюшка, - мягким голосом начал разговор властитель над золотом всея Каменного Пояса и его околотков.
- Хозяюшка чего? – этакое навязывание чужого бремени, от которого Алёнка всеми силами отбивалась в пещерах малахитницы, отчего-то просто взбесило.
- Известно. Этого куска земли и стола вашего немудрящего, - Полоз кивнул в сторону расстеленной скатерти, на которой вкривь и вкось стояли кувшины, корзинки и тряпицы с остатками снеди.
- А-а… Здравствуй, кстати. Водицы прохладной будешь? – предложила «хозяюшка» совсем не радушным тоном.
- Спасибо, не хочется. Разговор есть.
- И у меня к тебе просьба… - Алёнка запнулась. Раздражение испарялось. – Даже не знаю, с чего начать…
- Я знаю. Ты хочешь домой. Но я не могу тебе помочь, - рубанул с плеча Полоз, и пока Алёнка не опомнилась, продолжил. – А вот ты меня очень обяжешь, если станешь Хозяйкой и вылечишь Аринку от белокровия.
- В смысле… Вылечу что?! - Алёнка вскочила на ноги и сделала пару шагов в сторону. - Я поняла…
Она утёрла руками мокрое красное лицо, убрала за уши волосы.
Полоз смотрел.
Оттягивать ответ не было смысла:
–Но к-как? И я не могу. Нет. Нет-нет… Что хочешь, со мной делай… - видимой твёрдостью она пыталась заглушить собственное отчаяние.
Но вместе с тем накатила и злость: «Почему я обязана спасать всех и вся?!»
О том, чтобы стать всеобщей благодетельницей в ущерб собственной нормальной жизни и речи быть не могло!
Но и Аринку было жалко до ужаса…
А если она не поможет Полозу, он отплатит той же монетой…
Змей тем временем сложил ногу на ногу, растянулся на коротенькой подкошенной травке, подложил под голову руки и уставился в небо с видом обреченным и независимым.
Уходить он явно не торопился.
«Но чего тогда ждёт?»
- А правду говорят, что если разгадать твои загадки, то ты исполнишь любое желание человека? – попробовала наобум Алёнка, скорее для того, чтобы уйти от продолжения тяжёлого разговора.
- Хм… Хороший ход… Но я-то без сил. Ничего сделать всё равно не смогу. Вот Купала минет, обращайся. – Кривая усмешка ничуть не испортила его симпатичное лицо.
- Хорошо, - Алёнка против воли улыбнулась.
Отчего-то появилась уверенность, что всё получится, она ответит на Полозовы вопросы, и Змей просто вынужден будет помочь ей.
Только нерешенный вопрос с Аринкой всё ещё царапал Алёнкину совесть.
- Сколько ей осталось?
- Да кто ж его знает?
- Купала через пару недель… Когда снова станешь нечистью, разве не сможешь восстановить её здоровье?
Полоз медленно поднялся на ноги и потянулся. Сплюнул травинку. И повернулся в строну Змеиной горки. А потом вскинул подбородок и отчётливо проговорил:
- Хозяйка сказала, что не хватит там моих сил... Только ты теперь – наше спасение.
Алёнка вздрогнула.
Она просто не знала, что ответить… Кто же знал, что с Аринкой всё настолько плохо? Она судорожно подбирала слова, но мысли разбегались в стороны, и ни одна успокаивающая фраза в данном случае не годилась.
Впрочем, говорить ей всё равно не пришлось…
- Любимый…
Алёнка с Полозом резко обернулись в сторону дороги на глухой бабий голос.
Анисья стояла столбом и смотрела на мужчину, которого страстно любила всю свою жизнь, и которого уж не чаяла встретить…
Через пару мгновений она бросила прямо на дорогу грабли с косой и побежала к Полозу, не сводя с него глаз.
Алёнка вдруг подумала, что мать у Аринки совсем молодая, хотя и чуть-чуть полноватая, но здесь и не любят худых.
«Ей всего 36… Люське с Галькой из кредитного по 35. Так они частенько ходят по клубам, и всё время виснут на сайтах знакомств… Про Анисью бабы тоже говорят, что она молодится, до сих пор не наденет синего сарафана, вышивает одежду красным, будто молодка. И серьги носит девичьи – крупные, с огромными хризолитами».
Искомые серьги с камнями цвета первых берёзовых листочков блестели сейчас в ушах полевчанки, и вправду делая её более привлекательной.
- Миленький мой, пригожий, - гладила Анисья Полоза по лицу и прижималась к его широкому торсу.
Теперь пришла очередь Змея изображать истукан. Он прекрасно понял намерения любящей женщины, но не желал участвовать в этих жарких объятьях, и даже руки в стороны развёл. На лице его при этом читалась досада, что без сил он, а так бы ссыпался золотым песком и глубоко под землю просочился.