Страница 73 из 365
— Правильно, — согласился Джон. Герцог велел себе: «Когда все это закончится, поедешь, найдешь их… — он глубоко вздохнул, — и похоронишь там, на кладбище Мадлен, в семейном склепе».
— А Констанца пропала, — грустно добавила Элиза. Джон невольно улыбнулся: «Дядя Дэниел ее искать поехал, он выполнит то, что обещал».
— Тогда хорошо, — Элиза все не выпускала его руки. Девочка, страстно, проговорила:
— Надо быстрее атаковать Ренн, я принесла сведения о солдатах. Там Жюль, мой друг, вы нас на рынке видели. Деметр его, наверняка, в тюрьму посадил. Он ведь маркиз де Монтреваль, Жюль, — объяснила Элиза.
— А эта девушка, там, на рынке…, - Джон почувствовал, что краснеет и усмехнулся: «Хорошо, что темно уже, Элиза не заметит».
Сестра прихлопнула комара на шее: «Как отойдешь от костра, они сразу лезут. У нас в замке их тоже много — озеро рядом. Это старшая сестра Жюля, Мадлен, она послушница, тайно. Раньше в монастыре жила, а теперь — в миру».
Элиза пристроила голову у него на коленях. Джон, достав трубку, закурив, неслышно вздохнул:
— Послушница, значит…, А ты уже и придумал себе что-то, дурак. Как с Мэри — девочка сюда не из-за тебя поехала, нужен ты ей, а потому, что характером — вся в дядю своего. Он и после расстрела выжил, и экипаж фрегата подбил на сторону американцев перейти. Кровь Ворона. Так тому и быть. А Мэри, — он внезапно улыбнулся, — я сделаю предложение, о которого она не сможет отказаться. Папа был бы доволен.
Элиза зевнула. Джон спохватился: «Сейчас к маме тебя отведу».
— Покури еще, — сонно велела ему сестра. «Хотя бы комары не кусают».
— Ренн мы атакуем, — задумчиво проговорил Джон, гладя ее белокурую голову. «Это я тебе обещаю, сестричка».
— Просто потому, что там люди в опасности, — сказал себе мужчина. Закрыв глаза, Джон не удержался, — представил себе светло-русые, распущенные по плечам волосы, серо-голубые глаза. Он увидел всю ее — высокую, тонкую, выходящую из озера, окутанную туманом.
— Прощай, Джиневра, — грустно вздохнул Джон, глядя вдаль, на белую пелену над болотом.
Ему снился расстрел. Он стоял у каменной стены, под мелким дождем, отстранив повязку, глядя на взвод солдат Национальной Гвардии, что поднимали ружья. ««Пока не закрою глаз, стреляйте в сердце», — громко приказал генерал. Услышав первые залпы, он пошел навстречу солдатам, не останавливаясь, пока не упал посреди тюремного двора, в луже темной, быстрой крови.
Де Шаретт открыл глаза. Отерев пот со лба, потянувшись за трубкой, накинув куртку, он вышел из землянки. Лагерь спал. Де Шаретт, прислушавшись, уловил чьи-то легкие шаги. Марта появилась из темноты. Она шла, склонив голову, засунув руки в карманы. Де Шаретт, раздув ноздри, спросил: «Он приехал тебя забрать, потому что вы с ним были любовниками? Или до сих пор — любовники?»
Марта остановилась, будто на что-то натолкнувшись. Женщина гневно ответила: «Он приехал потому, что он джентльмен, он — наш с Элизой родственник, а мы в опасности…Месье де Шаретт, да как вы смеете…»
Ее зеленые глаза играли, переливались в свете бледной, полной луны. Кровь бросилась ему в голову. Генерал шагнул на тропинку, и, обняв ее, — женщина чуть вскрикнула, — прижал к себе:
— Я заберу тебя в землянку, прямо сейчас, и ты станешь моей женой. Завтра привезут кюре, и он обвенчает нас, Марта. Тогда и ты, и Элиза действительно — будете в безопасности. Я за вас отдам свою жизнь.
Марта молчала. Генерал ощутил, как стучит ее сердце.
— Я прошу тебя, — де Шаретт опустился на колени, — прошу, Марта…, Не заставляй меня совершать поступков, недостойных дворянина, ибо видит Бог, — он все не выпускал ее из рук, — я готов на все, чтобы ты осталась со мной. Ты же знаешь…, - горько добавил он. Марта спокойно ответила: «Знаю. Однако я вас не люблю, месье де Шаретт, и было бы бесчестным обманывать вас. Выпустите меня, — она попыталась вырваться. Генерал, подхватив ее на руки, шепнул: «Поздно, Марта. Обратного пути нет».
— Оставьте! — сдавлено закричала женщина. «Или я буду стрелять!»
— Стрелять буду я, — раздался сзади спокойный голос. Де Шаретт почувствовал, как ему в спину уперлось дуло пистолета.
— Что за черт, — выругался он, на мгновение, разомкнув руки. Марта спрыгнула на тропинку. Достав оружие, наставив его на генерала, женщина приказала: «Идите к себе, месье де Шаретт, завтра будет длинный день».
С болота тянуло гнилой, холодной сыростью, наверху, над их головами, ветер шуршал в кронах деревьев.
— Извинитесь, — потребовал Питер у де Шаретта: «Дворянин не может себя так вести, месье генерал».
— Каждая шваль мне будет указывать, — пробормотал де Шаретт. Он с удовольствием увидел, как покраснело лицо Питера. «Тем более, — он показал на Марту, — ее любовник».
Питер опустил пистолет, Марта услышала звонкую пощечину. Де Шаретт, потирая лицо, холодно пообещал: «Я вам ее кровью верну, месье Кроу. На рассвете. Выбор оружия за вами, — добавил генерал. Поклонившись, печатая шаг, де Шаретт пошел к своей землянке.
— Генерал! — ее голос был высоким, ломким, она так и стояла с пистолетом в руках. Де Шаретт обернулся и Марта гневно сказала:
— Вы оба, — она повела оружием в сторону Питера, — сейчас отправитесь спать. Никакой дуэли не будет, вы, кажется, с ума сошли. Нам надо атаковать Ренн, а не заниматься, — женщина поморщилась, — мелкими склоками».
Де Шаретт угрюмо сказал: «Он меня оскорбил, ваша светлость».
— А вы, — Питер шагнул к нему, — оскорбили мою родственницу, преследуя ее, пытаясь взять силой…
Марта вздохнула и выстрелила в воздух. Птицы сорвались с веток, испуганно хлопая крыльями.
Женщина дернула углом рта: «Я тут самая титулованная, я вдовствующая герцогиня, и я, месье де Шаретт, — запрещаю вам драться. Я прощаю вас, — она повернулась к Питеру: «И тебе тоже запрещаю. Исполняйте распоряжение, — Марта убрала пистолет и подышала на руки.
— Так, значит, вы его любите? — ядовито спросил де Шаретт. «Так идите к нему, идите, он вас ждет, не зря же он сюда приехал».
— Генерал, — устало сказала Марта, — вы рискуете еще одной пощечиной, и я имею на нее полное право. Я никого не люблю, ни вас, ни месье Кроу. Хватит об этом, — она замотала вокруг шеи шарф: «Пожмите друг другу руки и расходитесь. Нам еще воевать вместе, не забывайте».
Питер посмотрел на ее худое, бледное, лицо. Под большими глазами залегли темные круги. «Не заставляйте меня обнажать оружие, — усмехнулась Марта, засунув руки в карманы, — месье де Шаретт, протягивайте руку, протягивайте».
Питер пожал сильные пальцы, и женщина мимолетно улыбнулась: «Вот и славно. Идите спать, господа, встретимся завтра на военном совете».
Ее шаги затихли. Де Шаретт поглядел на сомкнувшийся, непроницаемый, белый туман: «Я хочу попросить прощения, месье Кроу. Но вы сами понимаете, с тех пор, как ее светлость сюда приехала, зимой, я больше, ни о ком и думать не могу…»
— Не надо, месье де Шаретт, — Питер положил ему руку на плечо. «И вы меня простите».
— У меня медовуха есть, — сказал генерал. «Пойдемте, я вам покажу карты Ренна. У вас, я вижу, голова на плечах хорошая, хоть, наверное, и не воевали никогда. Подумаем вместе, как нам будет лучше организовать атаку».
— Не воевал, — признал Питер. Посмотрев на тропинку, что терялась в тумане, он горько подумал: «Ты все услышал. Не любит. Ладно, сделай то, что должно, привези всех домой, и просто оставайся ее другом».
— Но с удовольствием помогу, — добавил он.
В землянке было накурено, на грубо сколоченном, деревянном столе лежали карты городских укреплений.
Генерал оглядел совет: «Месье Кроу-младший, мадемуазель Кроу, и мадемуазель Элиза сегодня же вечером отправляются в Ренн, на телеге с картошкой, — он усмехнулся. «Там они забирают вещи, лежащие в подполе у маркизы де Монтреваль. После этого месье Кроу начинает, так сказать, инженерную подготовку».
— Ты только там, на рожон не лезь, — шепотом велел Питер сыну. Майкл оскорблено поднял бровь: «Папа! Уж в чем-чем, а в этом я никогда замечен не был». Майкл незаметно посмотрел на Мэри. Девушка сидела на шатком табурете, обхватив смуглыми, сильными руками острое колено. Зеленые глаза блеснули: «Картошку мы с женщинами приготовили, и телега тоже — ждет».