Страница 71 из 365
Он осторожно встал с кровати, и уже двинулся к окну, как услышал сзади скрип. «Не поворачивайся к ней, — велел себе Деметр. Он тут же рассмеялся про себя: «Чего ты боишься? Она же ничего не знает, подумает, что так и надо. Это с другими женщинами надо было опасаться, что поднимут на смех, будут издеваться…, С ней можно не церемониться».
Деметр обернулся и нарочито вежливо сказал: «Доброе утро, Мадлен».
Она сидела, прижавшись к резной спинке кровати, глядя на него расширившимися глазами. Деметр закрыл окно и вернулся в постель. Мадлен молчала, а потом, тихо спросила: «Моего брата сегодня выпустят?»
— Твоего брата, — буркнул Деметр, — выпустят тогда, когда ты станешь ласковей в постели, поняла?
— Но вы, же обещали, — ее голос задрожал.
Комиссар, внезапно, резко, схватил ее за волосы. Мадлен застонала от боли. Деметр зло ответил: «Я хозяин Бретани, я твой муж — и твой хозяин, так что делаю все, что захочу». Он хлестнул ее по лицу, задев нос, кровь закапала на старый шелк простыней. Мадлен расплакалась, сжавшись в комочек, спрятав голову в коленях.
Маленький отряд ехал по лесной тропинке на низкорослых, крестьянских лошадях. Джон оглянулся и тихо спросил Питера: «Поверили они тебе, что ты с запада сюда явился?»
Мужчина поправил очки и усмехнулся: «Да как же. Можно подумать, они тут дураки. Продали припасов и указали на дверь. Я их очень хорошо понимаю, — он поежился, вспомнив разоренную, сожженную деревню, что они миновали третьего дня.
Две девочки, — помладше и постарше, — копошились в огороде. Питер спешился и осторожно подошел к ним: «Есть кто-нибудь из взрослых?»
— Я взрослая, — хмуро отозвалась девочка постарше, распрямившись, вытирая грязное лицо. «Элизе ровесница, — понял Питер. Маленькая девочка, лет шести, — спряталась за сестру.
— А где ваши родители? — вежливо поинтересовался мужчина.
— Ты не отсюда, — вместо ответа хмыкнула девочка, вслушавшись в его акцент. «И не с запада, — она шепнула что-то сестре. Та, перебирая босыми ножками, шмыгнула в кусты. «Уходи, — коротко сказала старшая девочка. Отвернувшись, она скрылась в кое-как построенном, хлипком сарае.
— Они же думают, что мы шпионы, — тихо добавил Питер и посмотрел на небо: «Господи, вторую неделю мы здесь — и то дождь, то тучи. Хоть бы раз солнце выглянуло. И люди такие же — угрюмые, молчаливые, слова из них не вытянешь. Хотя, конечно, война…»
— Я все тот крест перед собой вижу, папа, — Майкл, что ехал рядом с Питером, вздохнул. «Там, где аббатства развалины стояли».
— Да, — Питер, на мгновение, коснулся его руки.
Обгорелые, каменные своды уходили в серое небо, дул резкий ветер, вода в реке топорщилась. Простое, сколоченное из досок распятие, возвышалось на берегу, среди мокрой травы. «Здесь в день Пасхи были злодейски убиты десять монахов аббатства Сен-Эногат. Да призрит господь души мучеников! — было вырезано на кресте — твердой, сильной рукой, без единой ошибки. Внизу было выжжено сердце, увенчанное крестом.
— Образованный человек писал, — заметил Джон. «Как бы ни сам, де Шаретт, он ведь дворянин». Герцог взглянул на темную полосу леса за руинами аббатства: «У него в отрядах, по слухам, много, местной аристократии. Тех, кто жив пока, — мрачно добавил Джон и велел: «По коням!».
Мэри ехала впереди, внимательно оглядывая высокие деревья. Лес был не таким, как дома, — подумала девушка. Он был мрачным, глухим, откуда-то издалека слышались шорохи, тоскливый, протяжный крик каких-то птиц. Мэри положила руку на пистолет: «Стойте!»
— Что там? — Джон подъехал ближе.
Мэри обернулась и тоскливо поняла «Что-то там случилось, в Ренне. У него глаза другие. Он смотрит на нас…, на меня…, и видно, что мыслями — он не здесь. Да ладно, все и так понятно. Цветная есть цветная. Никому я не нужна, ни в Англии, ни за океаном. Вернусь домой, и буду с папой по озерам плавать, вот и все, — Мэри заставила себя вздернуть твердый подбородок и махнула рукой: «Там ловушка».
Джон присмотрелся и восхищенно свистнул: «Молодец! Никто бы не разглядел».
— Я в лесах выросла, — пробурчала Мэри. «Наши индейцы — тоже такие устраивают». Она привстала в стременах: «Объезжайте яму по краю, очень осторожно. Она прикрыта ветками, а на дне колья».
Всадники медленно тронули лошадей. Джон попросил Мэри: «Оставайся впереди, пожалуйста, ты лучше всех нас леса знаешь».
Она кивнула. Подождав, пока ее лошадь обойдет ловушку, девушка вскинула голову вверх. «Что-то не так, — еще успела подумать Мэри, а потом она услышала крик: «Dieu Le Roi», треск выстрелов и крикнула: «Назад! В лес!»
Она повернулась и увидела, как Майкл, пришпорив свою лошадь, перескочил ловушку. Он пригнул ее голову к холке коня и прикрыл ее своим телом. Сверху на них упали ветки, какой-то сор, сзади свалилось бревно, лошади испуганно заржали. Майкл, дернувшись, вздрогнув, застонал сквозь зубы. Мэри почувствовала что-то горячее, мокрое на своей куртке. Высвободившись из его рук, соскочив на землю, удерживая бьющих копытами лошадей, девушка потрясла его: «Слезай!»
— Ерунда, — сказал юноша. «Плечо зацепили».
— Он мне жизнь спас, — подумала Мэри. Стащив Майкла с седла, поддерживая его, она позвала: «Дядя Питер! Джон! Капитан Фэрфакс! Где вы?»
— Тут, — услышала она голос капитана. Трое мужчин стояли под прицелом. Бородатый человек в крестьянской блузе взглянул на Мэри. Она зло сказала: «У нас раненый, разве не видите? Откуда вы вообще появились? — девушка осеклась и увидела веревки, что свисали с веток деревьев.
— Шпионов, — сказал бородач, наводя на нее пистолет, — мы расстреливаем на месте.
— Он дворянин, — понял Джон. «Просто зарос тут, в лесах. Уж не сам ли де Шаретт?»
— Нам нужно видеть генерала де Шаретта…, - вежливо начал Джон. Повстанцы захохотали. Кто-то крикнул: «Из самого Парижа сюда изволили явиться? Говор у вас не местный, да и холеные вы слишком!»
— Из Лондона, — Питер решительно снял очки и сунул их в лайковый, с золотой застежкой, футляр: «Мой сын ранен, дайте мне к нему пройти!»
— Ничего страшного, папа, — слабо отозвался Майкл. Он сидел на земле, сняв рубашку и куртку. Мэри ловко перевязывала смуглое, кровоточащее плечо. «Пуля чиркнула по коже, — бодро сказала девушка, — скоро заживет».
— По-русски, — Майкл широко улыбнулся, — говорят «до свадьбы». Меня дядя Теодор учил.
Он встал, опираясь на руку девушки. Бородач протянул: «Видите, ходить может. Раз вы из Лондона, то мы сейчас с вами поговорим на вашем родном языке, — он зловеще улыбнулся и свистнул: «Волчонок!»
Джон похолодел. Над тропой закачалась веревка. Худой, белобрысый парнишка ловко соскочил на землю: «На дороге в Ренн никого нет, месье виконт. Я на самом высоком дереве сижу, оттуда на десять миль вокруг видно. Когда мы уже отправимся Жюля выручать?»
— Элиза! — крикнул Джон. «Элиза!»
Она отступила на шаг и прошептала: «Братик! Милый…, Дядя Питер…, Майкл… — вы за нами приехали?». Элиза посмотрела на пистолет в своей руке и покраснела: «Майкл, прости меня, это я, наверное, тебя ранила…»
— Много народу стреляло, милая, — рассмеялся юноша. Элиза, выдохнув, бросившись к Джону, прижалась к нему. Он гладил тощую, в крестьянской блузе, спину: «Все, сестренка, мы увезем вас… — Джон осекся. Элиза, подняв глаза, решила: «Не надо. Пусть мамочка ему все расскажет».
— Господа, — она взяла брата за руку. «Позвольте представить вам — мой старший брат, Джон Холланд, граф Хантингтон, — Элиза помолчала и решительно продолжила: «Мой дядя, мистер Питер Кроу, его сын, мистер Майкл Кроу, и… — она нахмурилась, глядя на смуглого, невысокого, с коротко стрижеными кудряшками, паренька.
— Мисс Мэри Кроу. Я твоя кузина, Элиза, — улыбнулась та. «Из Америки. И капитан Джек Фэрфакс, из Плимута».
— Теперь, когда все познакомились, — хмуро сказал Фэрфакс, — можно, наконец, опустить ружья? Одного из нас вы уже ранили.
— Это виконт де Лануа, — Элиза указала на бородача, — командир наших дозорных.