Страница 325 из 365
— Еще чего, — Дина прошла в небольшую комнату, с отгороженной каменной стеной кухонькой. «Курицу я тебе принесла, баклажаны, лук…, Сейчас сварю суп, уберусь, и домой пойду — обедать пора, — она внезапно покраснела: «Исаак меня за углом будет ждать. Там тихий двор, никого нет, Рабочие из мастерской все по домам разойдутся, а господин Бергер и мальчики прямо там едят. Никто не увидит».
— Ты ложись с маленьким, — велела Дина, выкладывая покупки на стол, засучив рукава. «Корми, и спите. Муж твой из ешивы только поздно вечером придет, как раз, — она подмигнула Лее, — отдохнешь к тому времени».
Девушка покачала ребенка: «Еще хорошо, что Леви у нас спокойный. Спокойный мальчик, да? — она поцеловала дитя в щечку и зевнула: «И, правда, надо отдохнуть. Хотя, я, конечно, разбаловалась — в семь утра поднимаюсь, а то и позже».
Дина мыла пол, поглядывая на мать с ребенком, спокойно спящих на кровати.
— У нас тоже, — она внезапно остановилась, с тряпкой в руках, — тоже такой будет. И не один, — девушка почувствовала, что улыбается. «Тетя Элишева мне все расскажет, перед свадьбой, как в микву окунаться буду. Мама порадуется, она и сама замуж вышла, хоть ей уже за сорок. Или тетя Хана — кто думал, что у них с дедушкой ребенок родится? А вот как получилось, — она взглянула на темные волосы мальчика, что выбивались из-под чепчика, и посчитала на пальцах: «У Сары трое, у Ривки двое, у Рахели тоже двое, этот, и Динале скоро родит. Восемь правнуков у дедушки. Сейчас я замуж выйду, двойняшки тоже, у Евы там, в Австралии, наверняка ребенок будет — еще больше станет семья. Как это дедушка говорит: «Вся Святая Земля моими потомками наполнится. Точно. А Ева теперь герцогиня, — Дина выжала тряпку и намотала ее на деревянную швабру. «Жаль его светлость, хороший человек был. И мама тети Элишевы тоже с ним погибла. Что они только решили в море выйти, одни? — Дина вздохнула. Закончив, вылив грязную воду в канаву, девушка прополоскала тряпку. В крохотном дворе было солнечно. Она, вернувшись в комнату, сняв горшок с очага, наклонилась над Леей: «Я пошла».
— Спасибо, — девушка сонно улыбнулась. Дина, выйдя во двор, вспомнила строки из письма матери: «Ева, конечно, герцогиня, однако, милая моя, жизнь у нее на земле ван Димена, совсем простая. Там еще все неустроенно. Она открыла школу для детей туземцев, учит их языку и закону Божьему, ездит к ним в стойбища. Добилась, чтобы каторжникам тоже разрешили классы посещать. Она не унывает, и пишет, что там еще все расцветет».
— И у нас — Дина обвела глазами каменные плиты двора, — у нас тоже все хорошо будет.
Девушка поднялась наверх и услышала радостный голос: «Дина!». Госпожа Бергер, с плетеной корзинкой в одной руке, и двухлетним Арье в другой, — шла ей навстречу.
— Обед мужу принесла, — Малка покраснела. Дина незаметно улыбнулась: «Больше десяти лет они женаты, четверо детей, а все равно, как говорят друг о друге, так краснеют. Господин Бергер так на нее смотрит, будто никого больше на свете и нет».
— Давайте я с ним погуляю, — Дина подхватила на руки пухлого, длинноволосого мальчика и шутливо сказала: «Скоро в Цфат поедешь, Арье, с папой, с братьями…, На гору Мерон, там тебе волосы и постригут, как три года исполнится, — она поцеловала шелковистые, темные локоны.
— Хочу к папе, — недовольно ответил Арье. «Пусти меня! Хочу вырезать!»
Госпожа Бергер вздохнула: «Отец ему уже ножик дает, тупой, конечно, но все равно…, Давай мне его, — она забрала ребенка у Дины, — иначе он расплачется. А ты у Леи была? — Малка зорко взглянула на девушку. «Как там мой внук восьмой?»
— Ест и спит, — рассмеялась Дина. Малка скосила глаза на свой живот, и пробормотала: «Уже и девятый скоро появится, внук, или внучка, а я опять…, - она еще сильнее покраснела и повела рукой в воздухе. Ворота мастерской растворились, до них донесся мальчишеский голос: «Папа! Мама, мама пришла!». Арье, оживившись, вырвав у матери руку, побежал во двор. Госпожа Бергер еще успела строго сказать: «Ты домой иди, Дина, нескромно это — одной гулять!»
Дина только усмехнулась, глядя ей вслед, и быстро скользнула за угол. В заброшенном дворе было пусто, и она сразу увидела Исаака. Юноша повернулся и развел руками: «Мальчишки Бергера меня все никак не отпускали, пришлось все их игрушки посмотреть. Дина…, - он смотрел на нее. «Дина, Динале…»
— Исаак, — они стояли рядом, не касаясь друг друга, наверху, на деревянной крыше сарая расхаживали, толкались, курлыкали голуби.
— Исаак, — шепнула девушка, подняв на него зеленые, большие глаза. «Ничего, — Дина улыбнулась, — ничего, уже скоро».
— Я тебя люблю, — просто сказал юноша. «И всегда, всю жизнь буду рядом, Динале».
— Я тоже, — еще успела шепнуть она, а потом какая-то дверь по соседству заскрипела. Дина исчезла в воротах, что вели на улицу, а Исаак все стоял, глядя ей вслед. Он повторил: «Скоро». Блаженно рассмеявшись, юноша пошел в ешиву.
Элишева Судакова проснулась от запаха кофе. Муж вставал еще до рассвета, — он окунался в микву, шел на молитву, а после этого — на стройку, или на участок. Моше до сих пор сам возился с землей. «Не могу бросить, — пожимал он плечами, — хоть там и работники есть, а все равно хозяйская рука нужна. Да и как бросить, — он поднимал вверх большие, грубые ладони, — это наше все, наша страна, каждый уголок там, на плантации, потом полит».
В Цфате, на винограднике, у них трудились только евреи. По закону было положено, чтобы от сбора урожая, и до запечатывания бутылок, все делалось еврейскими руками. Надзирал за плантацией господин Азриэли, местный раввин. За его сына вышла замуж Динале, пятая дочь Малки.
А еще Моше варил жене кофе, каждый день, и приносил его в спальню.
Элишева, потянувшись, приняла от него чашку, и весело сказала: «Вот и все, милый. Следующим годом, даст Бог, внуков увидим. Ты пораньше сегодня вернись, переоденься, — она ласково погладила мужа по щеке, — все же сын твой под хупу идет».
— Да уж не премину, — муж наклонился и поцеловал ее: «Сейчас свадебную неделю отгуляем, и двинемся на север. Вы там складывайтесь потихоньку, не меньше месяца в Цфате пробудем. Ты сегодня…, - он не закончил и кивнул на улицу.
— Да, — Элишева взглянула на часы — красивые, черного дерева. Они медленно пробили пять утра. Женщина рассмеялась: «Через час нашу невесту заберу, пусть поспит еще».
Моше ушел, стукнула парадная дверь. Элишева, устроившись удобнее, пробормотала: «И Циона пусть спит. Как вернусь из миквы, подниму ее, пусть идет стол готовить, с другими женщинами. Ханеле и Малка там за всем надзирают, но все равно еще одни руки пригодятся.
Письмо от брата лежало на резном столике орехового дерева.
— Милая моя Элишева, — читала женщина, — у нас все хорошо. Камень маме поставили, рядом с папой, так что ни о чем не волнуйтесь. Мать Деборы вернулась из Англии, а сама Дебора уже практикует, в Вашингтоне. Тетя Эстер и семья процветают. Шмуэль очень подружился со своими кузенами, они вместе учатся. Мне дали воинское звание. Натан, конечно, замолвил за меня словечко. Я служу на территориях, в соединениях полковника Ливенворта, заведую полевым госпиталем. Это совершенно безопасно, беспокоиться не о чем».
— Безопасно, — Элишева отложила письмо и вздохнула. «Вот же упрямец. Впрочем, мы все такие. Кровь Ворона, — она усмехнулась. «Нет, чтобы поехать в Амстердам, спокойно бы жили там, без войн…, Впрочем, Давид, как папа — без армии не может. Еще до генерала дослужится, хотя вряд ли. Наполеон такой на свете один был, без предрассудков».
Она допила кофе. Поднявшись, вымыв руки, одевшись, женщина коротко помолилась. На улице уже было ясно, мужчины шли в синагоги. Элишева, взяв тяжелые ключи от миквы, заглянула в спальню к дочери. Исаак ушел вместе с отцом, дома было тихо. Элишева поправила шелковое одеяло, — Циона даже не пошевелилась: «Эта тоже упрямая. Ничего, мы все по любви женились, и у Ционы так же будет. А Дина хорошая девушка, повезло Исааку».