Страница 140 из 365
Тони в последний раз затянулась трубкой и пошла в барак.
Констанца сидела на груде одеял, положив блокнот на обнаженное, белое колено.
— Итак, — она быстро писала, — сорок три смельчака из Корпуса Открытий, во главе с капитаном Льюисом и лейтенантом Кларком, через две недели отправляются вверх по реке Миссури. Они первыми из американцев пересекут нашу страну по суше и дойдут до побережья Тихого океана. Штурманом экспедиции назначен герой Северо-Западных территорий, лейтенант Хаим Горовиц… — он отложила перо и потрепала светлые волосы Хаима: «Теперь долго не увидимся».
— Два года, — он лежал рядом, отпивая ром из оловянной фляжки, рассматривая карту. «Тони отлично поработала, — сказал он одобрительно. «Все очень аккуратно. Только это, — Хаим вздохнул, — все равно неточные сведения…, Мало ли что индейцы говорят».
— Говорят, что за Миссисипи видели Черного Волка, — усмехнулась Констанца. Она была в одной короткой, холщовой рубашке, рыжие, подстриженные волосы падали ей на плечи.
— Даже и не думай, — коротко сказал Хаим. «Нельзя ездить на запад одной, это опасно».
Констанца только улыбнулась и захлопнула блокнот:
— Я разрешаю тебе меня сопровождать, если ты настаиваешь, лейтенант Горовиц. Встретимся дней через пять, — она указала на карту, — здесь. Мне надо увидеть все своими глазами. Как только я вернусь в Нью-Йорк — начинаю книгу, читатели ждут. Обещаю, если я встречу Черного Волка, я не буду брать у него интервью, — женщина рассмеялась.
— Он и по-английски не говорит, — пробурчал Хаим. «Хотя ты же знаешь сиу».
— А он сиу? — заинтересовалась Констанца. «Они на севере живут, к западу от Озер. Что он здесь делает?»
— Да Господь его знает, кто он такой, — раздраженно отозвался Хаим. «В прошлом году, по слухам, у него была тысяча воинов. Он сжег пять шошонских деревень, и вообще, — мужчина повел рукой, — мешал нам, как ты помнишь. Но я с ним разделаюсь, обещаю, рано или поздно, — Хаим перевернулся на спину и потянул ее за руку: «Иди сюда».
Констанца сняла рубашку. Раздвинув ноги, откинувшись назад, она простонала сквозь зубы: «Да…, Еще, еще…»
— Сколько угодно, мистер Констан, — услышала она смешок. Потом Хаим, удерживая ее в руках, шепнул: «Ничего не делай. Дай мне тобой заняться».
— Не буду, — Констанца провела губами по его загорелому, со шрамом от ранения плечу. Она вспомнила бесконечную, жаркую, летнюю равнину за рекой Огайо и свой веселый голос: «Вы как хотите, лейтенант Горовиц, а я искупаюсь. Подержите лошадей».
Она долго плавала в теплой, чистой воде. Отряхнув короткие волосы, выйдя на берег, Констанца, обнаженная, коснулась рукой его плеча — юноша сидел, наклонившись над блокнотом, быстро чертя карту.
— Миссис Вулф, — потрясенно пробормотал тогда Хаим, подняв серые глаза. «Миссис Вулф, что…»
— Потом он уже ничего не говорил, — усмехнулась про себя Констанца. «Девятнадцать ему тогда было. Славный мальчик, многому научился. Ничего, мы с ним еще встретимся».
Она уронила голову ему на плечо. Застонав, Констанца тяжело задышала: «Так хорошо, милый, так хорошо…»
Хаим удовлетворенно улыбнулся. Они, покурив, устроились под одеялами.
Констанца лежала, поглаживая его светлые волосы, и вспоминала спокойный голос мужа: «Все очень просто, запоминай. Вице-президент Берр вызовет Гамильтона на дуэль, летом. Тебе надо будет подменить пистолеты. Их прямо сюда принесут, просто Гамильтона при этом быть не должно».
— Не будет, — Констанца затянулась сигаркой. Подождав, пока муж разольет кофе, — они лежали в постели, приняв от него чашку, женщина недоуменно заметила: «Гамильтон все равно будет стрелять в воздух. Зачем вам нужно затевать эту мороку с пистолетами?»
Дэниел забрал у нее сигару и выпустил дым: «А вдруг не будет? Нельзя рисковать. К тому же, после того, как Берр убьет Гамильтона, нам надо будет убрать Берра, дорогая. Ты нам в этом поможешь, — он поцеловал рыжие волосы.
— Ты после покупки Луизианы все равно не станешь госсекретарем, — заметила Констанца. «Мэдисон не собирается подавать в отставку, так что…, - она развела руками. Дэниел, отставив чашку, обняв ее, прижав к постели, рассмеялся: «А я и не хочу становиться госсекретарем. Я, дорогой мистер Констан, мечу выше, гораздо выше».
Она почувствовала его длинные, умелые пальцы и томно велела: «Ты мне должен привезти из Парижа все последние сплетни о Бонапарте. И обязательно встреться с Иосифом. Передай наши письма, и узнай у него, что с наследником Наполеона, ждать ли?»
— А как же, — уверил ее муж. Констанца, целуя его, положила руки на русую, в легкой седине голову: «Хорошо, что я написала летом аффидавит. Когда Тони исполнится восемнадцать, я ей сама все расскажу. Если доживу. А если не доживу — ее вызовут к адвокату. В трастовом фонде, что папа основал — пятьдесят тысяч долларов. Дэвида Дэниел обеспечит, за него можно не волноваться. А Тони получит имение и эту квартиру, по папиному завещанию».
Сейчас она посмотрела на спящего мужчину. Удобно устроившись на боку, Констанца потянулась за пером и чернильницей.
— Погоня за Черным Волком, — быстро написала Констанца. «Глава первая. О, читатель, перед моими глазами открывается величественная панорама реки Миссисипи…»
Маленькая, тонкой кожи палатка стояла в распадке между двумя холмами. Небо — огромное, сверкающее звездами, простиралось над прерией, в темноте был виден слабый огонек костра. Равнина шуршала свежей травой, пахло весной, теплым, тихим ветром с юга. Человек, что сидел у огня — темноволосый, в замшевых, с бахромой брюках, и такой же куртке, — поднял голову и прислушался.
Сняв с огня грубо выкованный котелок, он перелил остро пахнущую жидкость в кожаный бурдюк, и откинул полог палатки.
Старик, что лежал на шкурах, — еще мощный, широкоплечий, с длинными, седыми волосами, едва приподнял голову и слабо улыбнулся: «Оставь, мальчик. Не надо. Пора и… — он махнул рукой.
Смуглое, красивое лицо мужчины чуть дернулось. Он встал на колени: «Я могу поймать змею, Канджи…, Как вы меня учили».
— Чтобы моя болезнь перешла на нее, — шаман вздохнул и погладил его по руке. «Нет, мальчик, настало время прощаться».
Канджи посмотрел на юношу: «Двадцать два года прошло. Три годика ему было, когда его ко мне в горы привезли. Хороший мальчик вырос, настоящий вождь, как его отец. Вот только… — он вздохнул: «Менева…»
Черный Волк поднял на него красивые, непроницаемые, в длинных ресницах глаза. «Тебе нужен сын, — просто сказал Канджи. «Тебе уже двадцать пять, ты мужчина».
Менева посмотрел на огонь костра, что виднелся у входа в палатку. «Я брал женщин, вы знаете, — он помолчал, и погладил рукой скальпы, что висели у него на поясе. «Десять лет, как беру».
— И никто из них не родил, — хмыкнул шаман. Поморщившись от боли, старик помотал головой. «Тебе нужна другая жена, мальчик, твоей крови, крови твоего отца. Жена белая, как снег на вершинах гор, — он коротко улыбнулся. «Ваш сын станет великим вождем, поверь мне».
Менева, на мгновение, раздул ноздри. Поиграв ножом с костяной рукояткой, мужчина усмехнулся: «Я знаю язык моего отца, учитель. И другой их язык, на котором говорят на севере, за озерами — тоже. Я могу привезти себе жену с востока, из их поселений. Все равно я собирался этим летом сжечь их деревни за великой рекой».
Темные глаза Канджи заблестели гневом: «Нет. Те женщины, что ты брал, Менева — ты брал их силой, на поле боя, на трупах их отцов или мужей. Так делал твой отец, это путь воина. Но тебе надо поступить по-другому. Надо подождать, пока она придет, сама. И вот еще что, — он поманил Черного Волка к себе.
Тот нагнулся и старик что-то сказал ему на ухо. Менева так и стоял, на коленях, обнимая широкие, костлявые плечи старика: «Где она?».
Канджи закашлялся: «У белых, где же еще. Если жива, конечно».
— Я ее найду, — одними губами сказал Черный Волк. Прижавшись к шаману, он спросил: «Мне уйти?»