Страница 129 из 365
Эстер погладила ее руку: «Я знаю, что ты за нами присмотришь, милая. Тедди продает наш дом. Натан, он же только закончил, университет, будет проходить летнюю практику, в его конторе. А я, — она развела руками, — буду экзаменовать местных акушерок. Вот и Натан, ты его только ребенком видела.
Невысокий, изящный юноша, в отлично сшитом коричневом сюртуке, с кремовым, шелковым галстуком, покраснел: «Здравствуйте, миссис Фримен, рад встрече».
У него были серо-синие, большие глаза, и Салли подумала: «Он на Меира похож».
— Добро пожаловать к нам в гостиницу, мистер Горовиц, — улыбнулась женщина. Натан махнул рукой: «Просто по имени меня называйте, миссис Фримен, мне всего двадцать один».
Эстер поднялась и попросила сына: «Пусть карету подают, милый».
— Мы к Тедди едем, — объяснила она Салли, — он мальчика в курс дела введет. Как там Мораг, как их сынишка? Годик ему?
— Да, — кивнула женщина, — он на отца похож, как две капли воды. Марта мне писала, как дочка ее подрастет — они сюда приедут, с внуком повозятся. Мальчика тоже Теодором назвали, только он Тед, — Салли спросила: «А Хаим как?»
Эстер махнула рукой: «Из-за реки Огайо не вылезает, там какой-то индейский вождь появился, с запада пришел, называет себя, — женщина нахмурилась, — Черным Волком. Очень жестокий человек, говорят, — Эстер посмотрела на украшенные бриллиантами часики: «Нам пора, вечером увидимся, милая».
В карете приятно пахло лавандой. Эстер, потрепав сына по голове, весело сказала: «Ну что, дипломированный юрист — пройдешь летнюю практику, и будешь готов к работе в Вашингтоне!»
Натан подумал: «Хорошо, что папа меня в свой департамент не взял — незачем семейственность разводить. Буду работать не с мистером Галлатином, в министерстве финансов, а с мистером Линкольном, Генеральным Прокурором. Все равно рядом с папой. У нас, в Вашингтоне — все близко».
— Я покурю, — рассеянно сказала Эстер сыну. Натан предупредительно чиркнул кресалом.
Женщина достала «Анатомию мозга в гравюрах» Белла. Вынув из книги письмо, она стала внимательно читать:
— Дорогие мои Эстер и Меир, — почерк был четким, разборчивым. «Спешу вам сообщить радостные новости — ваша племянница, Элишева, благополучно родила. Мальчик большой и здоровый, назвали его Исааком, в честь прадеда. Я был сандаком на обрезании. У меня самого уже есть внучка Сара, как я вам писал, Малка вышла замуж за рава Судакова…»
Эстер свернула письмо. Взглянув в сторону сына, — тот углубился в какие-то документы, она вздохнула:
— Зачем Аарону было выдавать ее замуж за этого Судакова, он ее на три десятка лет старше. Из-за денег, что ли? Меир может весь Иерусалим купить, и у него еще сдача останется. А если Дебора? Она как раз в возраст входит, шестнадцать лет. Нет, она слишком близкая родственница, да и Мирьям мне говорила, что она с Давидом переписывается. Господи, Хаиму уже двадцать два. Конечно, торопиться некуда, но ведь на территориях, он себе еврейскую девушку не найдет, и никто за ним туда не отправится…, - Эстер выбросила окурок в окно кареты.
— Приехали, мама, — Натан выглянул наружу и присвистнул: «Впечатляет!»
Гранитные ступени поднимались к мраморному портику, у двери блестела табличка: «Теодор Бенджамин-Вулф, член Ассоциации юристов Бостона, дипломированный адвокат, нотариальные услуги, представительство в суде».
— Вот и Тедди, — улыбнулась Эстер, глядя на высокого, мощного мужчину, что спускался по ступенькам вниз.
Дверца распахнулась. Тедди, помогая ей выйти из кареты, смешливо спросил: «Где наш выпускник?»
— Здесь, мистер Бенджамин-Вулф, — робко ответил Натан. «Здравствуйте, рад вас видеть. Спасибо…»
Тедди отмахнулся: «У нас все зовут друг друга по имени. Так времени меньше уходит. Тетя Эстер, кофе уже заварен. Я препоручу Натана заботам нашего старшего клерка, а мы с вами обсудим контракт на продажу дома. Доверенность от дяди Меира у вас с собой? — поинтересовался Тедди.
Эстер помахала бархатным мешочком, и они зашли в контору.
В гардеробной было свежо, в окна, распахнутые на море, дул легкий ветер. Мораг открыла кедровый шкаф и благоговейно провела рукой по своим платьям. Шелк — красный, темно-синий, болотный, — ласкал пальцы, пахло цветами. Она, закрыв глаза, выдохнула: «Господи, как хорошо!»
В комоде орехового дерева лежало белье — рубашки брюссельского кружева, нежные, невесомые чулки. Она подошла к шкапу, и полюбовалась туфлями, расставленными на полках.
— Больше ста пар, — подумала Мораг, — а еще шляпки, зонтики, меха…
Она вспомнила соболью накидку, которую Тедди подарил ей на Рождество и раскрыла шкатулку на туалетном столике. Здесь были драгоценности на каждый день. Бриллиантовое колье, гарнитур из жемчугов, — все это лежало в банковском сейфе.
Мораг оглянулась на закрытую дверь. Выдвинув ящик столика, девушка пошарила в нем. Она достала конверт, и, раскрыв его — пересчитала деньги. «Триста долларов на хозяйство и сто — на булавки, — зло сказала Мораг, поджав алые губы. «Упрямый пень, точно такой, как его матушка. Что с этого отложишь?»
Ожерелье — из бразильских, дымчатых топазов, перемежающихся с бриллиантами, — стоило две тысячи долларов. Ювелир только развел руками, когда Мораг предложила задаток в пять сотен — все, что она скопила.
— Но я буду выплачивать, мистер Эденберг, — жалобно сказала женщина. «Я напишу вам долговое обязательство…»
Эденберг вынул лупу из глаза: «Другого такого ожерелья в Америке нет, миссис Бенджамин-Вулф. Две тысячи за него и так — слишком дешево. На днях заходила миссис Аткинс, и была готова купить его за наличный расчет, здесь и сейчас. И потом, — он развел руками, — полторы тысячи долларов, по сто долларов в месяц, — это больше года. А камни растут в цене. Нет, нет, — он помотал почти лысой головой.
Мораг еще раз пересчитала деньги и швырнула конверт в ящик. «У Тедди просить бесполезно, — вздохнула девушка, — он мне дарит драгоценности на день рождения, годовщину свадьбы и Рождество. Родить, что ли? — она усмехнулась. «За Теда он мне колье бриллиантовое преподнес».
Мораг потянулась и прошлась по гардеробной. «За девять месяцев мистер Эденберг его продать успеет. И потом, — она сморщила нос, — опять эти ужасные балахоны, опять быть неповоротливой, не охотиться, сидеть дома…, Мама приедет, будет настаивать, чтобы я кормила…»
Она услышала ядовитый голос матери: «Ты здоровая, молодая женщина, для чего тебе кормилица?»
— Для того, чтобы грудь оставалась красивой, — Мораг вскинула упрямый подбородок. «Я помню, как Дебора в три года за тобой хвостом ходила, и ты ее кормила. И посмотри, — она кивнула на простое, шерстяное платье матери, — все висит, как тряпка!»
Загорелые, усеянные веснушками щеки покраснели. Мирьям сочно сказала: «Доживешь до пятого десятка, как я — у тебя тоже висеть будет».
— Не будет, — отрезала Мораг, скосив глаза на свою высокую грудь. «И я не собираюсь больше рожать. Наверное, — прибавила она.
Мирьям вздохнула и наклонилась над колыбелью внука, — Тед лежал на спине, восторженно рассматривая свои ручки, улыбаясь: «Ты маму не слушай, будет у тебя братик, или сестричка, будет».
Мораг только закатила темные, большие глаза.
— Деньги, деньги, — раздраженно сказала женщина и бросила взгляд на письмо, что лежало под шкатулкой с драгоценностями.
— Милая моя Мораг, — писала сестра, — надеемся, что у тебя и Тедди все хорошо. Посылаем маленькому Теду наши пожелания здоровья и счастья. Я пока не работаю, ухаживаю за Беном — мы крестили его Бенедиктом. Ему только два месяца. Мы живем в Мейденхеде, с тетей Мартой и детьми.
Майкл и мистер Третвик поставили тележку на рельсы и показывали ее в Лондоне — она имела огромный успех. Мы, конечно, тоже все катались — дети были в восторге.
У Рэйчел и Пьетро тоже родилось дитя, девочка, назвали ее Евой. Пьетро получил свой приход. Они купили в рассрочку дом, чтобы открыть там приют для осиротевших детей рабочих… — Мораг отбросила письмо и пробормотала: «Праведники, ничего не скажешь. Понятно, что Мэри больше не на кого было рассчитывать, старой деве, только на этого инженера с грязными ногтями. Железное кольцо ей подарил, — Мораг усмехнулась.