Страница 123 из 365
— И вправду, — мальчик взглянул на снежинки, что кружились за окном дома, — будет белое Рождество. Тедди написал, что у них в Бостоне в прошлом году холодно было, они на коньках по реке катались. Жалко, что Вероника и Джоанна в Оксфордшире, я бы с ними снеговика сделал. И Элиза с Жюлем там Рождество проводят».
Дверь стукнула, и он услышал веселый голос матери: «Как вы справляетесь?».
Она стояла на пороге, раскрасневшаяся, в собольей пелерине и бархатном капоре, на бронзовых, спускающихся на плечи волосах, таял снег.
— Мама, мама! — залепетала Юджиния. Марта присела и протянула руки: «Иди сюда, доченька моя хорошая». На белой шейке девочки блестел золотой крестик.
— Мы умылись, — сказал Франческо, выходя в гостиную, держа на руках сестру. «Тетя Марта, — недоуменно спросил он, — а где мама? Вы же вместе уходили».
— Сейчас придет, — Марта чему-то улыбнулась. «Они там… — она обернулась к двери и рассмеялась: «Думали, в тайне этого гостя сохранить, но не получилось».
Мартин посмотрел на невысокую, стройную девушку в темно-зеленом рединготе с мехом лисы, что зашла в переднюю вслед за Изабеллой. Мальчик радостно вскричал: «Тетя Мэри! Вы подарки привезли?»
— Мартин, — ужаснулась мать, но девушка только махнула рукой: «Так и надо, тетя. Привезла, конечно, полную карету. Франческо, пойдем, — велела она, — разгрузим ее».
Они ушли. Мать, покачивая Юджинию, распорядилась: «Мартин, начинай на стол накрывать, пожалуйста. Сейчас папа и дядя Джованни вернутся».
Изабелла подождала, пока за мальчиком закроется дверь: «Ты с Мэри поговоришь? — она указала глазами на обручальное кольцо Марты.
— После рождества, — так же тихо ответила женщина. «Она здесь до нового года. Питер обещал с Майклом словечком перемолвиться. Все будет хорошо, — Марта усмехнулась и вдохнула морозный воздух с улицы: «Вы все эти ящики сразу в кладовую ставьте».
Изабелла опустила дочь на персидский ковер в гостиной и сбросила отороченную мехом, бархатную шубку: «Надо будет на следующее Рождество в Лидс съездить, дети там совсем одни. Они, конечно, к преподобному отцу обедать пойдут, но все равно, лучше в семье праздник отмечать. Тем более, летом Пьетро сан принял…».
— Мэри! — раздался из передней голос Питера. «Вот уж нежданный гость! И его светлость приехал?»
Мэри улыбнулась: «Он сразу в Оксфордшир, дядя Питер. После Нового года мы с ним в Лондоне встречаемся. Я вам почту привезла, с Ганновер-сквер, мне слуги отдали. Тетя Марта, — девушка всунула голову в комнату и ахнула: «Какая елка красивая!»
— Елка! — обрадовалась Юджиния и заковыляла к Мэри. Та подняла ее и поцеловала нежную щечку: «Элишева и Моше поженились, в октябре, в Иерусалим уехали. Тетя Джо мне письма передала, для Рэйчел и Пьетро, я их отослала».
— Вот и славно, — ласково сказала женщина, убирая меха с дивана. «Ты что-то спросить хотела, милая?»
— Да, — Мэри покраснела: «А Майкл где?»
— Они с мистером Третвиком с тележкой возятся, послезавтра пробный запуск, — объяснила Марта. «Он там до позднего вечера будет, в мастерских»
— А, — только и ответила Мэри. Изабелла весело сказала, подняв дочь: «К столу, к столу!».
В спальне было тепло, горел камин. Юджиния спокойно сопела в своей колыбели, что стояла рядом с большой кроватью, под шелковым балдахином.
Марта отбросила меховую полость. Сладко потянувшись, устроив голову на плече у мужа, она велела: «Читай, что там наша невестка пишет».
— Дорогие тетя Марта и дядя Питер! — начал он, приняв от жены очки. «У нас все хорошо, практика Тедди процветает. Прошлым летом мы перестроили дом. Я в это время ездила к маме и папе, на озера. Они передают вам большой привет. Осенью мы были в Вашингтоне. Тедди участвовал там, в собрании республиканской партии. Мы виделись с дядей Дэниелом, с дядей Меиром и его семьей. Жаль только, что не застали мальчиков — Хаим был на территориях, а Натан — в университете. Газета Констанцы очень популярна. Посылаю вам ее третью книгу — на юге многие штаты ее запретили. Это еще больше подлило масла в огонь, вышло уже несколько тиражей.
Тетя Салли передает вам свою любовь, маленький Нат отлично учится и радует ее. Марта живет в Нью-Йорке. Она пишет для газет, под псевдонимом, тетя Констанца ее тоже печатает.
Дорогая тетя Марта, мы ожидаем счастливого события в новом году. Чувствую я себя превосходно, мама обещала приехать на первое время, помочь мне с малышом. Я вам сразу же напишу, остаемся ваши любящие дети, Мораг и Тедди.
— Тут еще постскриптум, Тедди рука, — прищурился Питер. «Милая мамочка, дорогой Питер, ждем вас всех в гости, не откладывайте».
— Бабушка, — смешливо протянула Марта, забирая у мужа письмо. Он посмотрел на белое, едва прикрытое кружевами плечо, и, вдыхая запах жасмина, согласился: «Бабушка». Питер снял очки и рассмеялся: «Иди сюда».
— Если хочешь быть дедушкой, — наставительно сказала Марта, целуя его, — поговори с Майклом.
— Поговорю, — он почувствовал совсем рядом ее мягкие, бронзовые волосы, услышал ее шепот: «Люблю тебя!». Блаженно выдохнув, он погрузился в сладкий, такой знакомый покой.
Мэри закрыла папку с документами и прислушалась — дом уже спал. Она посмотрела на колеблющиеся огоньки свечей и вспомнила ласковый голос Марты: «Так, говоришь, вы с Майклом в Упсале увидитесь?»
В парке на Ганновер-сквер было пустынно — жаркий август разогнал лондонцев за город. Марта наклонилась и поправила кружевное одеяльце на Юджинии — девочка спала в плетеной корзинке. Мэри повозила светлой, замшевой туфлей по зеленой траве. Она была в муслиновом платье и легкой шали, темные, отросшие кудряшки падали на смуглую шею.
— Я к нему приеду, — наконец, сказала Мэри, подняв голову, чувствуя, как горят у нее щеки. «Мне ведь уже двадцать шесть, тетя Марта…, Надо же когда-нибудь… — она ощутила горячие слезы в глазах. Отвернувшись, девушка пробормотала: «А если…, если будет дитя, я просто вернусь домой, на озера. Папа и мама поймут…»
— Совсем дура, — сочно отозвалась старшая женщина. «Майкл джентльмен. Он такого себе никогда не позволит».
Мэри расплакалась — тихо, горестно. «И что теперь? — она комкала в маленьких руках шелковый платок. «Теперь мне до конца жизни флиртовать с этими шведскими дуболомами, тетя Марта? Танцевать, играть в карты, шифровать донесения? Или не со шведскими? Да какая разница, — она махнула рукой.
Марта взяла у нее платок. Вытерев мокрые щеки, она нежно обняла Мэри. «Ты ему нравишься, — шепнула она. «Очень нравишься. Он хоть по крови и не Питера сын, а все равно на него похож. Питер тоже долго собирается, поверь мне. Зато когда соберется…, - она не договорила и лукаво улыбнулась.
— Так что мне, не ездить в Упсалу? Я ведь ему обещала…, - Мэри шмыгнула носом.
— Отчего же не ездить? — удивилась старшая женщина. «Город там красивый, я слышала. Погуляете, на коньках покатаетесь, в Швеции, зима суровая. На охоту отправляйтесь. Пусть он тебя в Стокгольме навестит».
— А… — Мэри покраснела и неопределенно повела рукой в воздухе.
— Всему свое время, — усмехнулась Марта и подхватила корзинку: «Не надо торопиться, милая, поверь мне. Пусть все идет своим чередом».
Мэри поднялась. Пройдясь по своей спальне, девушка посмотрела в окно, за которым кружились снежинки.
Она увидела перед собой замерзшее озеро в Упсале и лазоревые, чуть раскосые глаза Майкла. Он опустился на колени и велел: «Давай сюда ногу».
— Я сама, — покраснела Мэри. Она стояла, держа в руках стальные коньки. Короткая, по щиколотку, шерстяная юбка, чуть приоткрывала стройные ноги в высоких, по колено, кожаных сапожках. Она уткнула нос в воротник лисьей шубки и повторила: «Я сама могу».
— Давай, давай, — Майкл забрал у нее коньки. Он стал ловко привязывать их к сапожкам и краем глаза увидел кашемировый чулок, что поднимался куда-то дальше. Блеснули белые кружева, и он отвел глаза: «Как бы мне теперь встать, чтобы она ничего не заметила. Нет, не получится. Придется опять о логарифмах думать, — он улыбнулся, и Мэри озабоченно спросила: «Ты что покраснел?»