Страница 11 из 19
— Ты много говоришь, Углук, — не унимался противный голос. — Смотри, это может не понравиться в Лугбуре. Может быть, там захотят снять с твоих плеч слишком большую голову? Могут поинтересоваться тем, откуда в нее пришли такие мысли. Их тебе не Саруман нашептал? Кем он себя считает, тыча всем в глаза свое паршивое белое клеймо? В Лугбуре больше поверят мне, доверенному посланнику Грышнаку, когда я скажу, что Саруман — глупец, и даже хуже — подлый изменник. Но Большой Глаз следит за Саруманом. Свиньи, говоришь? Слыхали, ребята! Мусорщики плюгавого чародея обзывают нас свиньями! Не человечьим, а орчьим мясом кормит вас Белая Рука, которую вы лижете…
В ответ на это раздались громкие крики и ругательства на языке орков и зазвенело вытаскиваемое из ножен оружие. Пин осторожно повернулся на бок, надеясь рассмотреть, что происходит. Охранники отошли от пленных и включились в общую свалку. Привыкнув к сумеркам, Пин разглядел громадного черного орка и решил, что это и есть Углук, а тот, который стоял против него, приземистый, безобразный, кривоногий, с длинными, свисающими почти до земли руками — Грышнак. Вокруг них толпились орки помельче. Пин понял, что за Грышнаком стоят северные орки. Они уже повытаскивали сабли и ножи, но еще не смели напасть на Углука.
Углук что-то крикнул. Несколько рослых гоблинов, почти таких же высоких, как их вожак, подбежали к нему. Внезапно Углук прыгнул вперед, молниеносно рубанул саблей раз, потом второй. Две головы скатились на землю. Грышнак отскочил и исчез в темноте. Остальные расступились. Один попятился, споткнулся о лежавшего без чувств Мерриадока, выругался и упал. Это, вероятно, спасло ему жизнь, потому что солдаты Углука перепрыгнули через него и срубили голову другому. В откатившейся голове Пин узнал охранника, который пугал его желтыми клыками, но убить так и не успел. Тело упало на Пина, нож-пила остался зажатым в мертвой руке.
— Оружие в ножны! — заорал Углук. — Хватит глупостей. Идем до спуска со стены, потом на запад. Потом вдоль реки в лес. Днем и ночью. Понятно?
«Сейчас или никогда, — подумал Пин. — Пока этот урод наведет порядок в своей банде, пройдет время, и можно попытать счастья». В душе его блеснула искорка надежды. Острие ножа царапало ему запястье. Он чувствовал стекающие по руке капли крови и холодное прикосновение стали.
Орки собирались в путь. Некоторые северяне еще упирались. Двоих тут же зарубили, остальные сдались и согласились выполнять приказы Углука. Несколько минут все орали, никто не обращал внимания на пленников. Ноги у Пина были крепко связаны, но руки были чуть посвободнее, и он мог ими слегка пошевелить, когда веревки впивались в тело. Он всем корпусом толкнул мертвого орка вбок и, затаив дыхание, стал водить узлом веревки по клинку. Зазубренный нож был хорошо наточен, и орк, даже мертвый, держал его крепко. Наконец веревка ослабла. Пин быстро ухватил ее конец пальцами, сделал свободную двойную петлю, всунул туда кисти рук. Потом опять замер неподвижно.
— Поднимите пленных! — потребовал Углук. — Только без глупостей! Если они не дойдут живыми, кто-то из вас головой заплатит!
Один из орков схватил Пина, поднял на спину, как мешок, и понес. Другой таким же способом потащил Мерри. Пин упирался лицом в загривок своего носильщика, лапы орка железными клещами держали его за руки, когти больно впивались в тело. Хоббит закрыл глаза и впал в забытье.
Вдруг он почувствовал, как его опять брякнули о землю. Ночь только начиналась, но узкий серп месяца уже скатывался к западу. Они были на краю обрыва, внизу плавал бледный туман. Откуда-то доносился плеск воды.
— Разведчики вернулись, — услышал Пин.
— Говори, что видели? — прохрипел Углук.
— Одного всадника, который ехал на запад. Больше никого, дорога свободна.
— Сейчас. А потом что будет? Идиоты. Его надо было убить. Он поднимет тревогу. К утру проклятые лошадники о нас узнают. Придется топать вдвое быстрее.
Над Пином нависла большая тень. Это был Углук.
— Сядь! — приказал он. — Мои ребята устали тащить вас, как баранов. По ступенькам вниз пойдешь сам. Хромай быстро и молчи. Не вздумай удрать, и голоса не подавай, а то я тебя навсегда отучу от шуток, причем так, что ценности для нашего Повелителя ты не потеряешь.
Углук перерезал Пину путы на ногах, поднял его за волосы и поставил стоймя. Пин упал. Углук снова поднял его за волосы. Несколько орков захохотало. Углук раздвинул хоббиту зубы и влил в рот что-то из фляги. Жидкость обожгла горло и разлилась жаром по телу, но боль в стопах и лодыжках прошла, и Пин удержался на ногах.
— Ну, двигай! — сказал Углук. — Где второй?
Пин увидел, как огромный орк подошел к Мерри и пнул его ногой. Мерри застонал. Углук грубо поднял его и содрал с головы повязку. Затем намазал рану какой-то темной мазью из деревянной банки. Мерри ойкнул и задергался.
Орки хлопали в ладоши и верещали от удовольствия.
— Лекарства боится! — выкрикивали они. — Не понимает, что это для его же пользы. Ну и позабавит он нас потом!
Однако Углуку, видно, было не до забав. У него не было времени, ему надо было привести в форму невольных участников марша. Он лечил пленников по-своему, грубо, но эффективно. Когда он насильно влил в горло второго пленника пару глотков питья из своей фляги и разрезал путы на ногах, Мерри тоже встал, очень бледный, с ввалившимися глазами, но в полном сознании. Он не чувствовал даже боли от раны на голове, хотя багровый шрам остался у него на всю жизнь.
— Привет, Пин! — сказал он. — Ты тоже в этом пикнике участвуешь? А где будем ночевать и завтракать?
— Хватит! — оборвал его Углук. — Держи язык за зубами. Не дури. Нечего вам друг с другом болтать. О каждом вашем выбрыке узнает тот, кто вас дожидается, а уж он-то за все отплатит. Получите и постель, и завтрак, только вам его угощение боком вылезет.
Бандиты начали спускаться по тесному желобу в долину, в туман. Мерри и Пин, отделенные друг от друга парой десятков орков, шли вместе со всеми, а когда почувствовали траву под ногами, то почему-то заволновались и даже обрадовались.
— Теперь вперед! — приказал Углук. — На запад, и немного взять к северу. Поведет Лугдуш.
— Что будем делать, когда солнце взойдет? — забеспокоился один из орков-северян.
— Идти дальше, — ответил Углук. — А ты что думал? Сядем на травке и подождем, пока соломенные лбы придут к нам на пикник?
— Но мы не можем идти днем!
— Когда я пойду сзади, то сможете! — оборвал жалобы Углук. — А теперь бегом! Иначе не увидите родных пещер! За Белой Рукой! Кто придумал брать с собой в поход пещерных червей, не обученных военному делу? Бегом, гады! Бегом, пока темно!
И вся банда понеслась бегом, длинными прыжками, как обычно бегают орки. Порядка в строю при этом не было никакого, кто-то отставал, кто-то рвался вперед, орки ругались, толкались, но, надо признаться, передвигались быстро. За каждым хоббитом следили трое гоблинов, один с бичом. Пин бежал почти в самом конце и со страхом думал о том, долго ли выдержит этот бешеный темп, — он с самого утра ничего не ел. Но он ощущал внутри жар от орчьего напитка, и мысль его лихорадочно работала. Он думал о друзьях.
Ему представлялся Бродяжник, который идет, наклонясь над дорогой, вот он отыскал темный след, а вот уже бежит, бежит… Но разве Бродяжник сумеет разглядеть что-нибудь на перетоптанной множеством орков тропе? Мелкие следы хоббитов исчезли под следами подкованных сапог гоблинов, замыкающих строй.
Когда бандиты пробежали около мили, земля начала полого понижаться, здесь стало сыро, трава была мягкой. На земле лежал плотный туман, полуосвещенные убывающей луной силуэты орков расплывались в нем.
— Эй, впереди, замедлить шаг! — закричал Углук, замыкавший неровный строй.
В мозгу у Пина блеснула дерзкая мысль. Он отпрыгнул в сторону, вывернулся из-под руки своего стражника и сломя голову кинулся бежать в туман, почти распластываясь в траве.
— Стой! — заорал Углук.