Страница 10 из 24
Вместе с тем идея оперировать этого безнадежно больного ребенка принадлежала кое-кому другому – Хелен Тоссиг. Она тоже стояла в ожидании в операционной, была детским кардиологом и занималась Эйлин Саксон. Подобно Томасу, в начале своей карьеры она столкнулась с немалым количеством чужих предубеждений и личных неудач. Студенткой ее отказались принимать в Гарвардскую медицинскую школу на том основании, что она была женщиной, однако это не помешало ей стать ведущим мировым экспертом по врожденным порокам сердца. Практически полностью оглохнув после тридцати, она научилась диагностировать редкие заболевания, пользуясь вместо стетоскопа руками.
Томас и Тоссиг не должны были принимать в операции непосредственного участия, однако Блэлок в значительной степени полагался на их экспертное мнение. Ассистирующая ему хирургическая бригада состояла из молодых и уже зарекомендовавших себя врачей: среди них были Уильям Лонгмайр и Уильям Мюллер, два выдающихся протеже Блэлока, готовящихся вскоре получить должность профессора. У операционного стола, готовый внутривенно ввести пациентке нужные препараты, стоял двадцатилетний интерн. Его карьера в будущем затмила достижения всех присутствующих на этой операции врачей: звали его Дентон Кули – ему предстояло стать одним из самых знаменитых в мире хирургов, первым, кто имплантировал человеку искусственное сердце.
Атмосфера в операционной была далека от оптимистичной. Лонгмайр был убежден, что девочка умрет, да и Кули не сомневался, что операция обернется «большим несчастьем». Мерел Хармель надел на лицо Эйлин маску и капнул на нее эфиром. Это был довольно примитивный способ введения пациента в наркоз, использовавшийся со времен рассвета анестезии в 1840-х годах. Кроме того, он был еще и опасным, так как контролировать глубину и продолжительность наркоза было очень сложно. Когда Эйлин уснула под действием эфира, Блэлок с коллегами – всего их было восемь – обступили крошечное тельце. Как отметил Вивен Томас, она была настолько маленькой, что было сложно поверить, что под стерильными простынями лежит пациент.
Блэлок сделал первый разрез слева – от грудины до подмышки. Когда он начал разрезать мышцы, чтобы получить доступ к сердцу, из маленьких артерий начала сочиться кровь. Вид ее поразил хирургов: вместо свободно текущей ярко-красной жидкости, которую они привыкли видеть, перед ними была вязкая субстанция темно-синего цвета. Лонгмайр сравнил ее с фиолетовой патокой, и будь его воля, если бы главным был он, операцию немедленно отменили бы.
Именно цвет крови Эйлин, внушающий столь сильную тревогу, и был причиной ее болезненности. Мы привыкли, рассуждая о движении крови, говорить о «циркуляции», но на самом деле, в организме два круга кровообращения – большой и малый. Когда кровь совершает круг, проходя через все тело, большая часть содержащегося в ней кислорода раздается по пути разным органам и тканям – в результате по возвращении в сердце кровь приобретает синеватый оттенок. После этого правая сторона сердца закачивает эту кровь в легкие, где она проходит через крошечные кровеносные сосуды, которые позволяют кислороду из легких попасть в красные кровяные тельца. Одновременно с этим углекислый газ – токсичный побочный продукт процессов, протекающих в клетках тела, – движется в противоположном направлении, а затем выдыхается. Вновь обогащенная кислородом кровь – теперь ярко-красного цвета – направляется обратно в левую часть сердца, откуда потом опять разносится по всему организму. Таким образом, кровь проходит через сердце дважды: сначала в рамках малого круга кровообращения через легкие, а потом в конце большого круга кровообращения, который снабжает кислородом все наши органы.
При тетраде Фалло эта четко отлаженная система полностью выходит из строя. У людей с этим пороком имеются четыре различные сердечные аномалии, две из которых ответственны за характерную бледность кожи. В то время как в здоровом сердце правая и левая стороны разделены перегородкой, при тетраде они оказываются соединены большим отверстием – эта патология именуется дефектом перегородки. В результате насыщенная кислородом кровь из легких свободно смешивается с синюшной, лишенной кислорода кровью, поступающей из всего организма. Помимо этого, легочная артерия – кровеносный сосуд, по которому кровь закачивается в легкие, – оказывается очень сильно суженной, что приводит к значительному снижению кровотока. При сокращении сердца пациента с тетрадой Фалло лишь небольшая часть бедной кислородом крови в правом желудочке оказывается в состоянии протиснуться через суженную легочную артерию к легким. Большая же ее часть вместо этого проходит через отверстие в перегородке, снова попадая в большой круг кровообращения. Из-за того, что лишь незначительная часть крови пропускается через легкие, у синюшных детей она чрезвычайно мало насыщена кислородом, что приводит к затрудненному дыханию, задержке роста, а также характерному для этого недуга нездоровому цвету кожи.
Блэлок не мог полностью исправить эту проблему, однако надеялся с помощью операции улучшить состояние Эйлин. Обнажив ее сердце вместе с магистральными кровеносными сосудами, он планировал перенаправить в другую сторону одну из артерий, снабжающую кровью левую руку, чтобы та направляла кровь обратно в легкие. Тем самым он рассчитывал увеличить общий уровень насыщения крови кислородом. На языке хирургов подобная процедура, в которой кровь перенаправляется туда, где она нужнее всего, называется шунтированием. Пройдут годы, и операция Блэлока будет повсеместно известна как «шунтирование Блэлока – Тоссиг»[5].
Итак, первая проблема была в том, чтобы определить нужный кровеносный сосуд. Если вы никогда не заглядывали внутрь человеческого тела, то вам будет сложно представить, насколько мало наши внутренности напоминают то аккуратное расположение нервов и сосудов, которое можно увидеть на иллюстрации из учебника. Тело каждого пациента устроено по-разному: размеры и даже форма артерий могут значительно варьироваться, а кровеносные сосуды настолько плотно прижаты друг к другу, что различить их практически невозможно. Кроме того, они плотно окружены тканью, которую приходится аккуратно, миллиметр за миллиметром, разрезать, чтобы вообще их увидеть. Блэлоку понадобилось какое-то время, чтобы убедиться, что он нашел именно те две артерии, которые были ему нужны.
Первой из них была левая легочная артерия, которая переносила кровь от сердца к левому легкому. В ходе операции этот сосуд предполагалось изолировать на целых полчаса, в течение которых Эйлин должна была дышать только одним легким. Для пациента, и без того страдающего от нехватки кислорода, это было огромным риском, так что Блэлок временно пережал артерию, чтобы посмотреть, насколько хорошо ребенок это перенесет. К всеобщей тревоге, ее кожа еще больше посинела – казалось, ее жизнь угасала прямо на глазах. Хармел попробовал вставить девочке в трахею трубку, чтобы напрямую доставлять кислород в функционирующее легкое, однако у него ничего не вышло: интубационных трубок столь малого размера тогда еще не производили, а единственное устройство, которое было в распоряжении – мочевой катетер, – оказалось для этих целей совершенно неподходящим.
В воздухе повисла атмосфера тревожного ожидания, пока хирург думал, как поступить. Но тут, к всеобщему облегчению, цвет кожи Эйлин внезапно стал чуть более свежим – стало понятно, что теперь врачи могли продолжать. Стараясь быть максимально осторожным, Блэлок освободил вторую артерию от окружающих ее тканей. Для него это была неизведанная территория: хотя он не раз видел, как Вивен Томас проделывал эти манипуляции, оперируя собак, сам он делать подобное никогда не пробовал. Он поставил Томаса – специалиста, за плечами которого было две сотни пробных операций, – на стул позади себя, откуда тот мог наблюдать за ходом операции и давать свои рекомендации. Время от времени Блэлок обращался к своему ассистенту за советом: такой длины артерии хватит? Эту часть сосуда надо пережать?
5
Неоднократно высказывалось мнение, что с учетом важного вклада Вивена Томаса операцию следовало бы назвать шунтированием Блэлока – Тоссиг – Томаса. – Прим. автора.