«Осторожно! Играет „Аквариум“!»

– Мог ли ты представить себе много лет назад, когда начинал сотрудничать с «Аквариумом», что когда-то, на каком-то витке времени эти вещи, про которые ты мне сейчас говоришь, станут реальными, и что это будет на самом деле происходить, и что станет не то чтобы легче, но как-то более совершенней работать, ну и что все это вообще возможно в наших условиях? В российских, в питерских, в аквариумных? И себя в такой ситуации?

– Нет, я представить даже не мог, я мог бы об этом только мечтать, наверное, я очень рад, что так вот все происходит, я каждую секунду радуюсь этому! Слава богу, что судьба подарила тебе такие месяцы и такие годы, когда ты имеешь шанс сыграть не два концерта в месяц, а пятнадцать или десять. Это все-таки уже организация – понятно, что это не филармония, это просто такой нормальный подход к организации дела, и что это серьезный дух серьезного человека… со своими «аквариумными» ляпами, потому что «Аквариум» не был бы «Аквариумом», если бы мы где-то там чего-то не пропустили, но это все совершенно нормально

– Но ведь и многие «ляпы», ежели они и есть, они как бы не локальные «ляпы», они такие производственные…

– Они могут быть и производственные, и локальные… понятно же, какова атмосфера в группе, что она заряжает и техников.

– Атмосфера в группе тогда и теперь?

– Мне кажется, что все стали и добрее, конечно, и позитивнее. То есть все больше радуются тому, когда что-то происходит правильно, и более сконцентрированно стараются преодолеть какие-то проблемы, если они есть. Даже минимальные. Но ведь все уже опытные люди, которые понимают, что у всех очень субъективный взгляд, и все хотят, чтобы у каждого его субъективное было соблюдено, и чтобы все это работало, и при этом мы все понимаем, что какую-то мы все вместе делаем эту штуку и что каждый в нее вкладывается. И это влияет, и понимание уже появилось. Я иногда наблюдаю у музыкантов помоложе, которые приходят – это есть ощущение, что вот я пришел, и что я вот буду тут первый и главный… часто наблюдаю, как у молодого человека мелькает, и это не минус, это плюс, но при этом он немножко идет не в резонансе с людьми, которые… ну, в общем-то, мы тут свою музыку уже нашли…

– И что другой дороги-то уже нет…

– Другой-то нету, да. Я же прекрасно понимаю, что это не тот былой взрыв момента выхода «Аквариума» в мировое пространство, совершенно не тот. Мы уже идем по какой-то дороге, пытаясь сохранить вещи, которые идут, и участие мое, и каждого из нас – оно такое: сколько ты можешь, столько ты и делаешь. И ты никогда не сделаешь больше, чем тебе будет дано здесь, но тут халявить нельзя, то есть это твоя роль, рамки небольшие, но ты можешь и это просрать, если будешь неправильно действовать, а можешь испортить тем, что будешь перехлестывать. В девяностые годы многое происходило с невероятным перехлестом, я хуже знаю, естественно, тот период ранний, вот перехлесты я помню, как Дюша говорил на каких-то репетициях… И Сашка Ляпин тоже… вот эта атмосфера перехлеста, она была явно и в раннем «Аквариуме», и в девяностые годы, когда каждый пёр со своим пониманием «Аквариума» до беспредела вперед. Я, может быть, чуть раньше других стал заниматься композиторско-организационной работой по своей музыке, я играл с разными авторами и чуть-чуть тактичнее старался сотрудничать с другими музыкантами. Серега Щураков очень тактично это всегда делал, невероятно скрупулезно, понятно, что то же самое было и у Севки, но он всегда немного перехлестывал со своей въедливостью. Щураков, я думаю, был фактически таким идеальным музыкантом, но чуть меньше был импровизатором, наверное, что всегда в «Аквариуме» требовалось. Хотя и умел. А вот я всегда старался чуть-чуть мягче это делать, у меня было свое представление, я его высовывал, но я сначала очень реагировал болезненно, но потом как композитор понял, что нужно вовремя врубиться, где ты правильно предлагаешь и когда ты не вовремя это делаешь. Что вот сегодня просто не тот момент и что группа есть группа, при этом надо понимать, что мнение Бори, оно весит как минимум два голоса. Хотя группа – это живой коллектив, и каждую секунду может произойти что угодно. Но и возраст. Возраст. У людей есть опыт, и они работают. На гастроли ездят уже дедушки: Гонщик ездит с ребенком, Рубик бегает по утрам, люди занимаются фитнесом, я пишу параллельно музыку, перед концертом сижу, Боря пишет свои передачи, иногда на ходу, чуть ли не в автобусе, Рубик эти передачи монтирует, потом мы еще смотрим концерты, смотрим вместе кино, мы еще выпиваем водку, но при этом если в семь утра надо ехать – значит, в семь утра надо ехать, а если в семь вечера мы играем концерт, то мы играем концерт, и его надо играть с удовольствием и отчетливо. Все умеют это делать и играют, слава богу, более-менее уже научились.

Александр Титов: Пока есть силы, буду ездить!

Александр Титов опять стал играть в «Аквариуме». Непривычно и странно было увидеть его еще в сентябре прошлого года во время концерта в ДК Ленсовета и в других питерских залах – клубы «А2», «Грибоедов», БКЗ, – где он выходил на сцену вместе с группой, с которой так много, долго и успешно работал еще в прошлом столетии. Тит остался в Лондоне в 1996 году после гастролей «Аквариума» вместе со своей семьей, то есть это его решение не было спонтанным, и прожил вне России двенадцать лет. Но теперь его знаменитый безладовый бас снова звучит в наших краях…

– Какой тебе показалась Россия после того, как ты здесь оказался после многолетней паузы?

– Знаешь, может, я невнимателен, но мне показалось, что ничего не изменилось. Просто, видимо, мои глаза обращают внимание не на рекламы или ассортимент товаров в магазинах, а на лица и глаза людей, поэтому, в двух словах, лица те же, а бэкграунд заменили в «Фотошопе». Потом, я мало куда ходил, предпочитал проводить время с сыном.

– Расскажи про свою работу в Англии. И про музыкальную, и про другую.

– Я уже не вспомню всех групп, с которыми я здесь за эти годы переиграл. Из тех, которые выпускали записи, – GJ Hustler, Kinsman Clark, David Vaughan, James Wills and the Spills. В 1997-м был одним из создателей группы Karmakoma, о которой лестно писали английские журналы MelodyMaker и ComputerMusic. В 2003-м жил год в Германии и там играл в группax Attilaunddie Propheten и Larkin. В данный момент играю в блюзовом трио Texas Thunder с поездками по Англии и Европе. Естественно, на Западе приходится хвататься за все, я думаю, это ни для кого не секрет. В разное время я работал менеджером испанского театра, давал уроки гитары. В последнее время создал с партнером продюсерский центр и занимаюсь организацией записи русским группам в ведущих английских студиях. У нас есть связи в нескольких студиях, работающих в разных жанрах, и личные знакомства с инженерами и продюсерами. В основном мы работаем над сведением записанных в России фонограмм. Например, только что свели альбом московской группы «Звери».

– Твое теперешнее ощущение «Аквариума»? Ты много лет не играл в группе…

– Многие говорят мне, что с моим возвращением в группу она снова приобрела классический аквариумный звук. Я не прилагал к этому никаких усилий. Бобовские песни у меня в крови. Я эту программу даже не репетировал (живу на острове). Приятно, что после всех этих лет между мной и им до сих пор существует эта магия…

– В «Аквариуме» в последнее время нередко стали появляться на концертах западные музыканты. Означает ли это, что музыка группы может все же стать интересной для иностранной публики? Или все западные концерты проходят в основном для эмигрантов?

– Ну, больше не западные, а восточные. И это не важно. Где в России найти флейтиста класса Брайана Финнегана? Исполнительское мастерство и одухотворенность, большая редкость… Таких единицы. На западе, чтобы добиться широкой популярности, необходима реклама, которую могут обеспечить только крупные лейблы, т. к. это стоит огромных денег. Рекламой «Аквариума» на Западе пока никто не занимался, но та иностранная публика, которая попадает на наш концерт, с восторгом хвалит музыку и исполнение. То есть, несмотря на языковой барьер, их вставляет.