Мужчина моей судьбы

— Вы гости, — тут же надулась фрейя. — Того, кто приглашен в дом, не очаровывают. Это… неприлично.

Нежный голосок звучал строго, даже оскорбленно. Действительно… пора учиться скрывать эмоции.

Приняв извинения, Эари выпорхнула за дверь, почти оттаявшая, но все еще чуть-чуть обиженная. Проводила ее взглядом, села, придвинула к себе тарелку, вздохнула и тихо попросила:

— Расскажешь, что с тобой случилось, Петь?

Диковинные плоды — сочные, спелые, невероятно вкусные — незаметно, один за другим, таяли во рту. Я ела и слушала брата. Хотя, собственно, история его спасения получилась короткой. Или он просто не хотел меня понапрасну расстраивать и пропускал все тяжелые моменты?

Он, действительно упал в карету за несколько секунд до взрыва. Что произошло дальше, помнил смутно. Огонь… адская боль… резкий рывок — и здравствуйте, Запретные Земли.

— Меня вытащил Йор, буквально, за миг до смерти. А Эари выходила. — Стоило Петьке упомянуть фрейю, как на его лице тут же расцветала мечтательная улыбка. — Вот собственно и все. С тех пор, как снова встал на ноги, жил здесь, общался с Хаудданом, его обитателями и ждал тебя. Йор обещал, что ты обязательно придешь.

— А о нас ты спрашивал?

— Пытался, но на все вопросы у фрейра имелся один ответ: «Девчонка явится, вот тогда и побеседуем».

После еды — фрукты, на удивление, не просто притупляли чувство голода, а очень быстро насыщали — мы перебрались на диван. Я легла, положив голову на колени брату, а он гладил мои волосы, расспрашивал о наших с герцогом приключениях и говорил о Хауддане. Вот под эти рассказы, с мыслями о Саллере, Йоре, о том, что надо поскорее объясниться с одним и поблагодарить второго за спасение брата, я незаметно для себя уснула. Фрукты, что ли, оказались такими «расслабляющими»?

Грезилась мне какая-то ерунда. Кружащиеся в танце Эари и Йор… Жрецы Танбора, все трое… Собранно-строгий Рэм… Сочувственно качающий головой Петька…

Проснулась я, как от толчка, и сразу даже не сообразила, где нахожусь. Вечерело, за окном одуряюще пахли распустившиеся к ночи цветы, а в комнате, кроме меня, никого не было. Сколько же я спала?

Подскочила, торопливо разгладила платье, поправила волосы и побежала к выходу. Но едва взялась за ручку, дверь распахнулась, и я нос к носу столкнулась с братом. Он подхватил меня под локоть, поддерживая, заглянул в лицо и недоуменно поинтересовался:

— Маш, а что у тебя с Саллером?

Хороший вопрос. Врать не хотелось — у нас с Петькой никогда не было тайн друг от друга. Если я своему близнецу перестану доверять, то на кого тогда вообще полагаться? Высвободилась из его рук и, вернувшись к дивану, вновь устроилась среди подушек.

— С Саллером? — переспросила медленно. Не брата, скорее, саму себя. — Все… — подняла голову, ловя напряженный взгляд, усмехнулась невесело и закончила: — И в то же время ничего... Даже не знаю, как объяснить… С чего начать…

— С самого начала, — невозмутимо посоветовал братец. — И желательно поподробнее.

Странно, но после моих слов он как будто успокоился.

— А, давай, я вместо тебя расскажу? — неожиданно предложил он и, не дожидаясь ответа, продолжил: — Герцог впал в эту свою магическую кому, ты его выхаживала, и он, очнувшись, преисполнился самой горячей благодарности. Потом вы вместе блуждали по Хауддану, беседовали, общались друг с другом, да и общее горе людей обычно сближает. Ты ему давно нравилась, он тебе тоже, так что все к одному шло… Нужен был лишь толчок… Страшная гроза, взбесившееся чудовище, чудесное спасение из бездонной пропасти — что-нибудь эдакое… в лучших традициях Голливуда…

— Гроза, — буркнула неохотно. — Простуда и лекарство с побочным эффектом…

— О, и тут без наркотиков не обошлось, — натянуто пошутил братец. Ироническая ухмылка мелькнула на его губах и тут же пропала: — Вы переспали, Машунь? Да? И теперь, как два идиота, не понимаете, что делать.

— Почему как два идиота? — вяло возмутилась я.

— А кто еще? Один уверен, что обесчестил жену брата, воспользовавшись ее невменяемым состоянием, и теперь посыпает голову пеплом и обвиняет себя во всех смертных грехах. Другая ждет от «старого солдата» романтических признаний и нудных любовных баллад, и без этих розовых соплей чувствует себя абсолютно несчастной. И оба переживают… сомневаются… мучают себя, друг друга и… молчат. Так?

— Может и так, — прищурилась я подозрительно. — Да только тебе откуда все эти подробности известны? Йор напел?

— У этой хитрой мелочи разве что-нибудь выпытаешь? — скривился Петька. — Нет, фрейр здесь ни при чем, я с его светлостью успел пообщаться.

— Что?! — попыталась вскочить с дивана, но брат уже опустился рядом и перехватил мою ладонь, удерживая на месте. — Когда?

— Да вот только что… — он устало потер лоб. — Ты заснула. Я боялся, что разбужу, ну и вышел ненадолго. Пройтись, посмотреть, что происходит, где Йор и… — он запнулся.

«И Эари», — мысленно закончила я. Ох, не нравится мне эта его привязанность к маленькой фрейе. Интересно, кем она недоэльфу приходится?

— В общем, искал я фрейра, а нашел герцога. Они, видимо, только что закончили беседовать. Саллер налетел на меня, такой возбужденный весь, и с ходу огорошил вопросом: люблю ли я тебя?

— А ты?

Я с силой стиснула его пальцы.

— Честно говоря, опешил от такого напора. «Конечно, люблю, — говорю. — Как же иначе? Мири самый дорогой для меня человек» Между прочим, ни капли не соврал, даже не преувеличил. Все так и есть.

— Ну, а дальше? Петька, я тебя сейчас прибью — что ты тянешь?

— Он выдохнул резко, наверное, во время моего ответа вообще не дышал, и понес какую-то ахинею. Что был уверен в моей гибели… какой-то он там стук перестал слышать…

— Биение сердца, — поправила машинально. — Это родовая особенность Саллеров — чувствовать жив родственник или нет.

— Мда… в моем случае дар явно дал сбой, — задумчиво протянул Петька.

— Но ты и не совсем его кузен, если помнишь. Так что Рэм еще сказал?

— Что он наглотался каких-то птарховых капель и не сдержался, но это не снимает с него ответственности. Он соблазнил тебя и, чтобы избежать последствий, собирался сделать предложение сразу по возвращении в Намарру. Как полагается порядочному… и все такое… Маш, ты теперь его лучше, чем я знаешь, он, что, всегда такой отмороженный?

Я понуро кивнула.

— Он человек чести, Петенька. У нас раньше из-за этого на дуэлях убивали и умирали, смывая позор своей или чужой кровью.

— Кстати о дуэлях, — оживился брат. — Герцог предложил вызвать его на магический поединок, представляешь? Мол, он лишил невинности мою жену и не только поймет, если я пожелаю, бросить ему вызов, но готов добровольно принять на себя печать Гридгрифа. Не знаю, что это за хрень такая, но она временно перекроет дар, ослабит и сильно ограничит способности, так что у Саллера не будет передо мной никаких преимуществ.

— И что ты ответил, Петь?

На меня вдруг навалилась страшная усталость.

— Честно? Хотел послать, но сдержался, видел — светлость и так жутко переживает. Просто сказал, что мне плевать, невинна ты или уже нет, я люблю и ценю тебя не за это. Мое отношение к тебе не изменилось, более того, ты навсегда останешься самым дорогим для меня человеком. Ну он и сдулся. Кивнул молча и ушел. Правда, не сразу. Напоследок прижал меня к дереву и заявил, что, если я посмею тебя упрекать, обвинять или хоть как-то обижу — пусть даже словом, взглядом — он обязательно обо всем узнает и тогда мне точно не поздоровится… Вот после этих слов он и удалился.

Петька замолчал, и в комнате повисла пауза.

— Маш, — наконец кашлянул, прочищая горло, братец. — Я ведь понимаю, что, если бы ты сама не захотела, между вами ничего бы не было. И просто так, от скуки, с ним бы спать не стала. Если все-таки решилась, значит этот мужчина тебе, действительно, нужен. Только вот что теперь нам делать? А главное, как объяснить этому упертому… гм… герцогу, как все обстоит в реальности? Ведь Саллер твердо уверен, что он этот… как его… коварный обольститель.