Страница 9 из 10
А потом сверху хлынул обжигающе холодный, игольчатый дождь, в точности похожий на тот, что пошёл шестнадцатого мая, тридцать лет назад во внутреннем дворе областного родильного дома. Лера была на восьмом месяце. Привезли с кровотечением. Второй час, как шла операция. Сигареты кончились, во дворе пусто – стрельнуть не у кого. И смур клубился на душе оттого, что желание курить заглушало переживания за жену. Ходил кругами, искал оправдание этому вечному присутствию в себе гадости, которая вылезала наружу, когда нужны бы и ожидались совсем другие чувства. А лезло это. Оно, как мысль, которую пытаешься забыть, – лишь укрупняется и сорняком давит прочие.
– Вы муж Валерии Белой? – крикнула из дверей женщина в хирургической робе.
– Я.
– Подождите!
– Я и жду.
Она подошла. Остановилась метрах в двух:
– Вас как зовут?
– Арон. Что с Лерой?
– У Вас дочь. Два семьсот, но абсолютно нормальна».
Врач ещё говорила что-то, уже сказав о смерти Леры. И когда начался дождь не отходила. Звала укрыться под козырёк, даже за рукав тянула. Да попробуй-ка сдвинь центнер окаменевших мышц! Потом ушла. А дальше что – толком и не вспомнить. Дождь всё лил и сёк холодом, будто остужал горечь и злость, не давая им выжечь все мозги целиком. Ещё подумалось: если б не он – сорвался бы на чью-то беду. А так – ничего, да и слёз не видно.
Боря перекрыл воду и сказал: «Повезло нам с тобой, Арончик! В этом душе видеокамера не работает!» Беспомощность и обида сдавили горло и проступили на глазах дрожащей линзой. Показать врагу своё отчаяние – страшней самого отчаяния! Снова был нужен спасительный ливень. И Арон Маркович сам его включил: «Убью тебя, сволочь!»
Наутро приехала Сима. Растерянность во взгляде отца списала на акклиматизацию; дрожание подбородка – на естественные следы болезни. До синяков на левом подреберье осмотр не дошёл, да и времени было немного. Расположились в глубине скверика. Сима зашуршала пакетами.
– Пап, ты сперва – пюрешку с котлеткой, или сразу клубнику?
– Всё равно. Давай клубнику…
– Врач говорит, что кушать отказываешься?
– Невкусно.
– Не беда! – Сима открыла банку и изобразила наслаждение ароматом.
– А домой мне никак нельзя?
– Папочка, мы же с Мишкой пашем по двенадцать часов. Плюс дорога, и Ромку – из
садика. Сиделку мы не потянем. Ну, как ты сам будешь?
– Я смогу!
– Папа, тут уход. Массажи, гимнастика, врачи. Прекрасное содержание! А мы каждый шабат – у тебя!
Больше Арон Маркович просить не стал. Боялся расплакаться. Не расплакался бы, конечно. Но как знать? А дочь поймёт не так. Примет за слабость или страх. А ничего ведь этого нет! Есть унижение и невозможность на него ответить. Пока Сима скармливала отцу клубнику, пересыпанную – как он любит – сахаром, застрявшая в горле фраза «Не оставляй меня здесь, родная!» по слогам глоталась вместе с ягодами. Да так с ними и исчезла, не высвободившись.
Всю последующую неделю божественное присутствие Бориса и фармакологические коктейли, поставляемые через зонд в виду отказа пациента Белого от приёма пищи, ломали остатки его духа. Симе, разумеется, позвонили сразу. Она лежала с температурой, поэтому согласие на принудительное кормление отца дала по телефону. В понедельник позвонили вторично, с требованием немедленно прибыть хоть кому-то из родственников. Спешку объяснили «экстраординарными обстоятельствами, требующими очного присутствия». Чертыхаясь, поехал Миша.
Разговор с директором получился быстрым.
– Сегодня, во время утреннего туалета, – сказал он, – Арон Белый убил человека!
– Шутите? Он с этим завязал лет уже, как сорок. Да и каким образом…?!
– Каким – разберётся полиция. Он откусил палец санитару. Тот, видимо, поскользнулся, вырываясь, и ударился затылком.
– Знаете, у Арона в комнате – не здесь, дома – живёт ворона с перебитыми крыльями и слепая черепаха. Плюс все бездомные кошки в нашем дворе считают его родным.
– Это Вы – к чему?
– А к тому, что без очень веских причин Арон никому палец не откусит.
– Возможно. Но Вас пригласили не для защиты!
– Для обвинения?
– Для согласования изменений медикаментозной терапии. Уровень агрессии Арона опасен ему самому, и требует срочного вмешательства!
– Овощем хотите его сделать?
– Подбирайте выражения!
– Не буду я ничего согласовывать. И жена тоже. Я его забираю!
– То есть?!
Спустя полтора часа старенький «фольксваген поло» с двумя молчащими седоками въезжал в Хайфу. Арон Маркович, за весь путь не сказавший ни слова, попросил заскочить на рынок. «Такой крюк, папа!» – заартачился Миша. «Молчи, сопля! Купишь Ромке что-нибудь. И Кешке с Муськой корму!»
На выходе из рынка, возле лавки женского белья Миша встретил Фиру. Она копалась в лотке с трусами:
– Не может быть, шоб не было!
Обескровленная Фирой продавщица орала в ответ:
– Не морочь мне голову! Стрингов с пятью иксами не бывает!
– Но меньшие на меня маленькие!
– Так возьми две пары!
Миша переложил куль с покупками в другую руку и пошёл к машине, прикидывая семейные перспективы на ближайший год.
Энергетика интеллекта
Причин, по которым Вася любил эту букинистическую лавку, было три: запах старых книг; тесные проходы между стеллажами; и тишина, замедляющая время до головокружения. Но сегодня, лишь ступив за дверь, Вася услышал смех. Три мужичка презентабельного вида делали групповое селфи с выставленной на передний план книжкой. Недолго делали. Несколько смен ракурса, короткие шумные комментарии к ним, и всё. Поставили на место и ушли.
Десяток секунд Вася потратил на борьбу с любопытством; конечно, проиграл; и книжку ту ухватил. Обычная такая, в сером матерчатом переплёте, не особо истёртая, но с чёрным тиснением невдумчивого дизайна: графическая импровизация на тему витрувианского человека Да Винчи, и надпись тупо ариалом «Энергетика интелекта» Вася сглотнул, перевёл взгляд на входную дверь и пробежался ноготком по боковому обрезу, на предмет прикинуть объём драгоценного текста. «Страниц триста будет, – подумал Вася и снова прочитал название, но уже вслух и сглатывая тяжелее прежнего – …интелекта» Второе «л» в слове категорически отсутствовало. Сегодня вообще как-то с утра не заладилось. И то, и сё… А это уж, вроде, и гармонично даже выглядит. Вася сказал: «Ну, ладно, чёрт с вами!» И открыл книгу. Форзац с чернильным экслибрисом в правом нижнем углу чуть смирил Васино сердце и увлажнил иссохший рот. Оглавление и прочий мусор читать не стал, а сразу перешёл на первую страницу. Начиналась «Энергетика интелекта» так: "Уважаемый читатель! Уже сам факт того, что ты видишь эти строчки является ключом к пониманию всей книги: тебя не смутила грамматическая ошибка на обложке; перевернув её, ты не остался во власти поверхностной оценки и шагнул дальше; значит, ты готов к жертвам ради объективности, и не убоишься причинить себе боль возможным разочарованием в собственных взглядах…"