Нам нельзя

— А мне не стыдно, — ответил. — Давай еще?

Я повернулась к нему лицом, призывно развела бедра, и Женька опустился сверху. Прижал меня тяжестью своего тела.

Мы не могли насытиться.

Наверное, мы сходили с ума. На нас словно нашло помутнение. Мы трахались без конца: именно не занимались любовью, а трахались, исступленно и неистово. Везде и каждый раз, как выпадал удобный момент, как будто завтра наступит конец света. Будто хотели восполнить потерянные годы.

Женька словно был создан для меня, каждый изгиб его тела, каждое его движение — будто он чувствовал, чего именно я хочу и как я этого хочу. Даже размер его члена подходил идеально. Мои бедра пестрели следами его сильных пальцев, на горле темнел засос, который я прикрывала легким шарфиком и волосами.

Может, мы оба понимали, что времени мало.

Из комнаты мы вышли к обеду, довольные и растрепанные. Вернее, выходили по очереди — Сперва я, тайком в душ, а затем на цыпочках наверх, переодеваться. Уже наверху я услышала, как душ зашумел снова — теперь его занял Женька.

Затем я снова спустилась, держа под мышкой книгу и делая максимально заспанный и нейтральный вид. Мне наверное, удалось, слишком хорошо: завидев меня, мама поцокала языком и предложила таблеточку. Мне скорее был нужен бром, пара уколов, не меньше, но его у мамы наверняка не было. Потому я вежливо отказалась и вызвалась помогать с обедом.

Мне все еще было сладко и так спокойно. Наверное, я никогда не чувствовала себя так хорошо. Настолько любимой.

— Ты звонила сегодня Гале? — спросила мама, натирая морковь. Та разлеталась по доске и столу алой стружкой.

— Нет, — я ухватила щепотку и отправила в рот. Есть хотелось страшно. — А что?

Мама поджала губы.

— Да я третий день дозвониться не могу. Она трубку не берет.

Я задумалась. И правда, последний раз мы говорили с Галей, когда она уезжала.

— Может, на работу вызвали? Завал? — предположила я. Но почему-то на душе стало нехорошо.

С Галей творилось что-то неладное.

10 (обновление от 10.07)

Галя

— Здравствуйте, — сказала я, едва сдерживая злость. — Скажите, с кем я говорю?

Девушка на том конце провода растерянно умолкла. Затем что-то щелкнуло, и звонок оборвался.

Я даже задохнулась! Повесила трубку, вот же сучка!

Я перезвонила, но теперь телефон был выключен. Узнать бы, где она находится… Сделав мысленную галочку, чтобы не забыть это выяснить, я переписала номер в свой телефон. Затем скинула одежду, прошла к холодильнику, хищно окинула содержимое взглядом, достала из морозилки брикет мороженого и стала его уминать. Нужно было как-то отвлечься, остудить голову.

Не успела я доесть, как телефон разразился трелью. Увидев неизвестный номер, я быстро ухватила трубку липкими пальцами.

— Алло! — рыкнула, готовая разразиться самой нецензурной бранью.

Но звонил мне не Паша, и не та неизвестная девушка. Это был Михаил Юрьевич, в меру упитанный директор концерна, с которым у нашей конторы был проект. Я думала, что обсудила с ним все до майских, но видимо, зря.

— Галечка, добрый день, — сказал он тяжело, с одышкой. — Вы в Москве сегодня?

— Да, — с неохотой ответила я.

— Вы не могли бы через часик заехать ко мне в офис? Нужно обсудить кое-что.

Важному клиенту не стоило отказывать, успешный проект с ним означал мое немедленное повышение. Потому я согласилась. Решила хоть как-то отвлечься от мыслей о Пашке. Надела винную юбку длиной чуть выше колена, простую белую рубашку. Подвернула манжеты, оголив запястья, и застегнула широкий серебряный браслет. Образ дополнила черными лодочками на шпильке. Это была моя униформа, в которой я чувствовала себя уверенно.

Перед офисом я заехала в полицию. Заявление о пропаже человека я, конечно, оставила, но приняли его, прохладно намекнув, что искать пока никто не будет. Слишком мало времени прошло. «Может, вам и не надо его искать, девушка? Сам найдется, если захочет», — сказал молодой полицейский и как-то странно улыбнулся. Я чуть не устроила скандал прямо в отделении. Что за намеки?

Девушка, ответившая на звонок, не шла у меня из головы. Какие у Паши могли быть с ней дела? Где-то познакомились или работали вместе? Он спал с ней? Или не успел?

А, может, спит сейчас? Живет с ней?

От одной этой мысли у меня в глазах почернело. Я стиснула руль и резко свернула влево, едва не проехав свой поворот и кого-то случайно подрезав. Загнав машину на подземную стоянку бизнес-центра, я поднялась на двадцатый этаж. Он пустовал — по праздникам не было никого, кроме дежурного секретаря и пары менеджеров в дальней переговорной.

— Михаил Юрьевич ждет вас, — сказала секретарь и повела меня куда-то вглубь, через оупенспейс, мимо десятков пустых столов. У кабинета, со всех сторон закупоренного жалюзи, она остановилась и указала на стеклянную дверь.

— Прошу.

Кивнув, я вошла.

Михаил сидел за столом и перебирал какие-то бумаги. Невысокий, лысеватый, в черном лоснящемся костюме. Лицо его тоже лоснилось, как у пресыщенного олигарха из девяностых. На самом деле, он таким и был. Я как-то читала про него в интернете: три брака, два развода, пять детей. Состояние, спрятанное где-то на Кипре.

Увидев меня, он сухо улыбнулся.

— Я хотел вам сказать, что меня не совсем устраивают цены, которые указаны в контракте, Галечка, — сказал, когда я села. К такому повороту событий я была готова и спокойно ответила:

— Это максимальная скидка, на которую мы можем пойти. Я могу поговорить с логистами, они могут рассчитать другой вариант транспортировки…

Михаил отмел мои слова мягким движением руки.

— Не сыграет роли.

— Тогда зачем же вы меня вызвали? — опешила я. Снова поймав взгляд на расстегнутой пуговице моей рубашки, я невольно поерзала в кресле.

Это тоже не ускользнуло от взгляда Михаила. Только сейчас я поняла, как тихо было в офисе и кабинете.

— Галина, подойдите.

Помедлив, я встала и подошла ближе. Он ухватил меня за руку и притянул к себе совсем близко, так, что мои колени коснулись его ноги.

— Галина, я мог бы уговорить наших акционеров вложиться в данный проект. И даже, может быть, с меньшей скидкой, чем вы сейчас мне предлагаете. Но вам для этого придется немного поработать.

Его ладонь скользнула вверх по моему бедру, тронула кружево чулка.