Страница 29 из 32
– Здесь находится пекарня, мой граф, – стараясь развлечь возлюбленного, рассказывал Гастон, чуть поглаживая сокрытую бархатом перчатки руку мужчины. – Надо признаться, здесь замечательная выпечка! А там, за углом, торговец рыбой и парикмахер – прямо друг над другом. А чуть дальше библиотека и книжный магазин…
– Книжный магазин? – тут же перебил его мужчина и перевёл требовательный взгляд на брюнета. – Веди!
Чуть кивнув, охотник повёл своего графа к магазинчику, который никогда ранее не любил. Но за двенадцать лет жизни с графом, да год заключения, он книги полюбил и теперь читал их постоянно, если вдруг Рудольф отвлекался на дела поважнее. Какие-то лица казались смутно-знакомыми, какие-то являлись перед ним впервые, но ему это было теперь ни к чему.
Когда они подошли вплотную к магазинчику, их нагнал Леон, который сообщил, что они заглянут в паб, чтобы выпить немного эля. Отпустив их воистину царственным жестом, Рудольф нетерпеливо шагнул в полутёмный магазинчик, где в углу, у окна, умостился молодой мужчина, сменивший умершего старика с бородкой и очками.
– Я могу вам чем-то помочь? – несколько рассеянно поинтересовался мужчина, глянув на вошедших аристократов.
– Ты можешь помолчать. – махнул рукой граф, тут же устремляясь к книжным полкам, жадно скользя воспалённым взглядом по разноцветным корешкам книг маленьких, больших, толстых и совсем небольших, потрёпанных и свежих, запылённых и недавно взятых.
Продавец скрипнул зубами, но смолчал, чему Гастон невероятно обрадовался – если бы тот что-то попробовал сказать, то ощутил бы на себе весь гнев Рудольфа, который и так был в несколько невменяемом состоянии. Гастон замер недалеко от входа, скрестив на груди руки и внимательно смотря на заинтересованного оборотня. Точно на охоте, он двигался стремительно и грациозно, скользя меж стеллажей, выхватывая что-то взглядом, беря книги в руки и даже не боясь, что они могут запачкать его тёмный сюртук. Бледное лицо с пылающими глазами вновь и вновь мелькало то тут, то там. Но охотник видел, как судорожно и тяжело приподнимается и опускается грудь сильного мужчины. «Что же с тобой, любимый?» – с тревогой думал мужчина, а потому не сразу услышал, как звякнул колокольчик над входной дверью.
– Ах, у вас здесь сегодня людно! – раздался звонкий женский голос, и Гастона как током прошило, в горле встал ком.
– Да, госпожа. – в голосе продавца послышалась улыбка.
Едва заставив себя сглотнуть, брюнет оглянулся и встретился взглядом с удивлённым взглядом больших, карих глаз. Несколько безумно долгих мгновений царила полнейшая тишина, а затем женщина изумлённо ахнула и сделала шаг к дверям, где уже возник высокий, статный мужчина с русыми волосами. Он тоже изумлённо уставился на Гастона, который медленно начинал клокотать от злости и бешенства, желая впиться клыками в шею Чудовища. Но, совладав с собой, мужчина изогнул губы в издевательской улыбке и отвесил не менее шутливый поклон:
– Какая встреча, господа! Что же вы так бледны? Словно бы призрака увидели?
– Гастон? С кем ты говоришь? – в голосе Рудольфа слышалось самое настоящее бешенство, когда он подходил к возлюбленному, держа в руках приличную стопку книг.
– Ах, старые знакомые. – сквозь зубы и улыбку процедил охотник, сощурив один глаз. – Я тебе когда-то про них говорил.
– Так вот, кто посмел оставить тот шрам? – с презрением бросил граф, опустив книги на стол перед продавцом, что с некоторым ужасом следил за развитием событий.
Шрам Аннет давно удалось убрать с лица Гастона, что вечно убивался из-за этого, кичась своей красотой. Но неприятные воспоминания у мужчин всё ещё оставались. Что уж говорить об охотнике, который и вовсе желал разодрать красавицу Белль на кусочки вместе с её муженьком?
– Какая радость, – выдавила из себя женщина, с недоумением смотря на Гастона, который не просто не постарел, а словно бы стал моложе.
– Гастон, я хочу поговорить с этим господином, – процедил сквозь зубы Рудольф, сжимая в руках трость, но Гастон перехватил его за талию.
– При всей моей любви к тебе, Рудольф, нельзя. – тихо выдохнул брюнет, чувствуя, как содрогается тело любовника.
Глубокие тени пролегли под глазами мужчины, глаза приобрели мутный, лихорадочный блеск, а губы вновь стали напоминать раскалённый песок пустыни. Мужчина хрипло, шумно задышал, глаза его стали мутнее, зрачки сжались до состояния едва заметных щёлочек. Гастон едва успел подхватить перенервничавшего оборотня перед тем, как он готов был поздороваться с грязным, пыльным полом.
– Лекаря! – взвизгнул продавец, но Гастон кинул ему мешочек золотых на стол и, попутно схватив стопку книг, перевязанных крепкой шерстью, вместе с возлюбленным, покинул магазин, не забыв оскалить клыки в хищной улыбке в сторону бывшей возлюбленной:
– Всего вам доброго.
Снаружи стало ещё более душно, пыль поднималась в воздух, а Рудольф на руках мужчины дышал всё более хрипло, задыхаясь. Слуга, почуявший опасность, уже подогнал к магазину лошадей с каретой и помог Гастону уложить Рудольфа внутрь. Следом явились и другие оборотни.
– Что с Рудольфом?! – тут же рыкнул Вивьен, порываясь заглянуть в карету, но Гастон схватил его за грудки и остановил.
– Не приближайся! Ему слишком плохо, чтобы обращать на тебя внимание!
Отпустив ошарашенного и ещё более злого блондина, мужчина вскочил в карету и бросил кучеру небрежное: «Скачи в поместье во весь опор, остолоп!» Карета тут же двинулась прочь из города к поместью графа, за ними следовали другие две кареты.
Рудольф лежал, уложив голову на колени Гастону, что с ужасом смотрел на возлюбленного. Тёмные разводы сосудов проступили сквозь его бледновато-жёлтую кожу, капельки испарины выступили на высоком лбу мужчины, слабо мерцая в едва заметных лучах заходящего солнца, пробивавшиеся сквозь тёмно-вишнёвые занавески кареты. Хриплое, с придыханием дыхание мужчины срывалось с раскалённых губ, даже волосы его стали влажными от того, что происходило с прекрасным графом. Мир словно бы рушился прямо на глазах у Гастона – любимый мог умереть у него прямо на руках!
– Только держись, мой граф! Прошу тебя! – судорожно шептал Гастон, то и дело целуя влажный лоб мужчины, отирая его платком, склоняясь к впалым щекам, касаясь высоких скул. – Держись!..
Глубоко в ночи кареты остановились у особняка Рудольфа, но мужчине уже стало чуть лучше. Он несколько раз открывал глаза, смотрел на Гастона мутным взглядом, с облегчением, хрипло выдыхал и вновь проваливался в забытье. Выйдя из кареты и взяв мужчину на руки, Гастон широким шагом направился в особняк, где, добравшись до их общих покоев, уложил Рудольфа на кровать. Через четверть часа к ним явилась Аннет с настойками, травами и тут же, оттолкнув Гастона, принялась врачевать брата, стараясь вернуть ему жизнь хотя бы на один день. В углу комнаты тенью замер Вивьен, ожидая приговора от сестры возлюбленного, не менее измученным и испуганным взглядом смотря на прекрасного графа, что ходил по тонкой грани между жизнью и смертью, балансируя из последних сил. Наконец, перевес произошел в сторону жизни, и Рудольф с мучительным стоном открыл глаза, ещё не понимая, что происходит. Гастон же готов был рвать на себе шкуру, лишь бы отдать часть своей жизни любимому, чтобы тот дольше мог дышать вместе с ним. Хоть один день! Перед смертью не надышишься.
– Любимый! – охотник кинулся к графу, тут же падая перед кроватью на колени, беря слабую руку мужчины в свои и принимаясь покрывать поцелуями, ужасаясь смертельным холодом, что источала некогда нежная кожа, теперь ставшая чуть шероховатой. – Любимый!
– Гастон? – хрипло позвал граф и, чуть приподнявшись на локтях, уставил на него невидящий взгляд мутновато-золотистых глаз и судорожно облизывая губы. – Прости, что-то мне нехорошо. Зрение ни к чёрту.
– Я исправлю, любимый. Исправлю! – шепнул мужчина, памятуя слова Аннет о том, что следует использовать крайне тесную близость, чтобы немного восстановить оборотня. А лучше поделиться к тому же собственной кровью. – Вот увидишь, мой граф, всё вернётся на круги своя!