Страница 28 из 32
– Ты же знаешь, обратив нас всех, он передал нам часть жизни, а уж Гастону он отдал половину оставшегося, вот и результат, – горестно вздохнула Аннет, глядя на фигуру брата, что даже со стороны, казалось, стала тоньше, более ломкой. Кажется, дунь – разлетится на осколки!
– Коли так, я заберу Гастона себе! – довольно промурлыкал Леон, глаза у него так и засверкали, но он получил болезненный подзатыльник от брата.
– Как ему можно помочь? – поинтересовался Вивьен, подойдя к Аннет с другой стороны.
Мужчина за всё это время тоже, казалось, слегка постарел. Едва заметные морщинки появились у него на лбу, в золотистых волосах стали проглядывать белые пряди, но это лишь больше красило графа, привлекая к нему больше восторженных взглядов. Но ему нужен был всего лишь один восторженный или сколь-нибудь тёплый взгляд! Взгляд его Рудольфа! Рудольфа, что у него так бесстыже украл этот чёртов Гастон!
А ведь он был его Первым. Он первым принял Силу графа. Даже его мелкий потаскушка-братик не добился такой благосклонности, как он! Он первым увидел, в чём беда и горе графа, первым разрешил себя подчинить! Он безропотно выполнял любые приказы графа, подчиняясь, но не смотря на него с тем подобострастием, какое любил изображать Леон.
Тот день был пасмурным, дождливым. Городок был тих и казался вовсе безжизненным. Он забирал младшего брата из церковно-приходской школы, в которой он учился грамоте и другим сколь-нибудь полезным наукам, и старался как можно быстрее добраться до дома, пока их не настиг очередной дождь. Ещё издалека Вивьен услышал топот копыт по размытой городской дороге, а через пару мгновений перед ними остановилась карета, запряжённая двумя прекрасными лошадьми. Вивьен автоматически прижал к себе младшего брата, с ужасом смотря на то, как показавшаяся бледная, ухоженная рука, украшенная кольцами и так похожая на изящную женскую ручку, чуть отодвинула шторку. Из темноты кареты в их сторону сверкнули два янтарных глаза.
– Возьмите их, – раздался бархатный голос, что прошивал до самых костей, заставляя желать его обладателя, желая подчиниться, раскрыться перед ним и никогда не уходить, а потому до Вивьена не сразу дошло, что происходит.
С козлов спрыгнул кучер и ещё один мужчина, чьи взгляды были скрыты тенями, которые отбрасывали капюшоны, натянутые едва не до носов. Мужчины скрутили юношу и его ещё совсем маленького – семилетнего – брата, а затем, оглушив, кинули в карету к господину.
Когда Вивьен открыл глаза, он увидел перед собой огромное окно, выходящее на лес. На ночной лес. Уже стемнело! Где он? Мягкая, шикарная кровать согревала его тело, что было лишено всякой одежды. Судорожно вздохнув, юноша сел на кровати, но тут же, как подкошенный, рухнул обратно – что-то тянуло его за шею.
Чуть приподняв голову, он смог увидеть, как открываются двери покоев и входит высокий, статный мужчина. Он был идеален! Его отчуждённость от всего происходящего, взгляд, который словно бы прошивает всё твоё естество изнутри, вырывая с корнем душу и изучая её под лупой, заставляя сгорать от удовольствия, изучая. Бледная кожа словно бы слегка мерцала при тусклом свете свечей, отчего он становился лишь прекраснее. Тёмные, густые волосы тяжёлой волной падали на его удивительно прямые плечи. Чуть вздёрнутый подбородок позволял разглядеть выступающий кадык, который, как решил юноша, можно целовать вечно, касаясь горячей кожи!
Рядом завозился младший брат и разрушил иллюзию идеала. Их похитили!
– Отпустите нас, господин! – тихо попросил Вивьен, всё ещё не в силах подняться смотря на мужчину.
– Теперь вы будете принадлежать мне, малыши. – словно не услышав, произносит мужчина.
От этого голоса кровь приливает к щекам, ушам, паху, заставляя плоть заинтересованно подняться от возбуждения. Губы пересохли от волнения – вот это голос! Глубокий, пробирающий до дрожи, звучный, от этого голоса невольно слёзы навернулись на глаза. Вивьен понимал: перед ним не просто мужчина или идеал – дьявол во плоти! Или божество? Не бывает таких людей!
– Отпустите, дядя. – заплакал маленький Леон, свернувшись рядом клубочком и обняв себя за холодные, дрожащие плечи.
Словно бы вновь не услышав просьбы младшего из братьев, мужчина поманил к себе Вивьена, и тот, словно заколдованный, поднялся и приблизился. Мужчина поднял его с кровати и поставил на пол, обойдя кругом.
– Хороший мальчик. – шепнул у него над самым ухом мужчина, и мальчишка, не выдержав такого, излился на собственный живот, тут же пристыженно покраснев и прикусив губу.
– Я тебе нравлюсь, малыш? Отвечай честно.
– Нравитесь. – тут же жарко зашептал Вивьен, запрокинув назад голову, отчего его золотистые волосы стали щекотать ему лопатки. – Вы идеальны, господин!.. Ваш голос… Он… Он…
Мужчина лишь ухмыльнулся, стягивая с себя жилет и рубашку, и вскоре перед Вивьеном предстал полуобнажённый граф. Лёгкий рельеф мышц заставил мальчика покраснеть лишь больше, задержав дыхание.
– Когда-нибудь ты станешь таким, – шепнул мужчина, и губы его изогнулись в ухмылке.
Не успел юноша и слово пикнуть, как его развернули к кровати и толкнули к ней. На заплетающихся ногах Вивьен почти что подлетел к постели и упал на неё, отклячив маленькую задницу. Скользнув взглядом по маленьким округлостям ягодиц, Рудольф довольно ухмыльнул и, стянув с себя брюки и разведя ягодицы в стороны, без предупреждения и подготовки стал проникать в тело мальчишки, что тут же забился под ним в судорогах от боли. Но что маленький мальчишка против взрослого оборотня? Сжав руки юноши и прижав его к кровати, мужчина несколькими мощными рывками всадил ему по самые яйца.
Вивьен помнил адскую боль, унижение, ужас, пока мужчина насиловал его, хрипло постанывая и порыкивая, сжимая его хрупкое тело в объятиях. Он помнил слёзы и крики братика, что не мог пошевелиться рядом на кровати, смотря на то, как насилуют юношу. Он не знал, сколько прошло времени – полчаса, час или уже целая ночь пронеслась мимо? Но Рудольф откинул его на кровать, довольно улыбаясь. Но ему было мало. Схватив дрожащего от ужаса Леона за волосы, он притянул его к себе и так же, как и Вивьена, принялся насиловать юное тело. И старший брат помнил, как смотрел на это. Он был заворожён силой ладного тела Рудольфа, его мощными движениями. Он смотрел на то, как ритмично погружается окровавленная плоть мужчины в порванную задницу брата. Но больше он запомнил его лицо и глаза. Они пылали в полутьме комнаты! Он смотрел на мальчишку и словно бы злился и пытался извиниться перед ним, поглаживая мальчишеское тело. Скорбь отражалась на прекрасном лице через призму похоти и безумия – вот, что понял Вивьен, неподвижно лёжа на кровати, что стала его пыточной камерой на много лет. Именно тогда он дал себе обещание – перенести всё, что будет делать граф, подчиняться ему, а потом, может, понять его.
– Вивьен, ты вообще здесь?! – крикнул ему в самое ухо знакомый до отвращения голос. Моргнув, мужчина глянул на младшего брата и скривил губы в ухмылке:
– Прости, я замечтался. В чём дело?
– Мы обсуждали то, что Рудольфу не помочь. – фыркнул Леон, держа брата под руку и позволяя Аннет опираться на свою руку. – А жаль! Он такой восхитительный в постели!
– Он идеал. – зашипел на брата Вивьен, едва не схватив его за золотые патлы.
Мужчина перевёл взгляд на прогуливающихся впереди Гастона и Рудольфа. «Жаль, что ты так и не стал моим, Рудольф», – тихо вздохнул мужчина, опустив взгляд и прикрыв глаза.
– Сегодня я поеду к ним, – сообщил Вивьен, не слушая возражений и вновь погружаясь в мысли.
Аннет и Леон чуть вопросительно переглянулись между собой, обмениваясь многозначительными взглядами, но остались при своих мнениях, просто идя вслед за парой впереди.
Рудольф с некоторым беспокойством оглядывался по сторонам, чуть нервно вздрагивая от каждого слишком громкого звука – он оказался в этом городке впервые, а вот Гастон знал его просто прекрасно. Столько изменилось, но костяк остался тем же.